– Стойте здесь. – Он ожег ее взглядом и вложил в произнесенные шепотом слова всю свою силу убеждения. И не двигайтесь.
– Но что?..
– И помолчите!
Подавив естественное желание возмущенно фыркнуть, Антония сделала как ей было сказано. Филипп, ловко набросив на плечи плащ, повернул дверную ручку и решительно шагнул в комнату. Как он и представлял себе, спиной к нему стояли два дюжих кучера, а из-за них на него воззрились четыре изумленные физиономии. Хорошо смазанная дверь даже не скрипнула. На полу лежал ковер, заглушивший шаги. Гнусные кучера даже не услышали, как он вошел.
Как и следовало ожидать, Джеффри опомнился первый. Он перевел взгляд обратно на кучеров и торопливо заговорил:
– Вообще-то я не думаю, что последнее слово тут окажется за вами. За нас есть кому заступиться, и едва ли вам понравится иметь с ним дело.
– Ха! Смотри-ка. – Более дюжий из кучеров осклабился. – Потому-то вы трое и бежите с барышней глухой ночью?
– Я боюсь, что ты прав, приятель, – проговорил Филипп, растягивая слова, как коренной обитатель Бонд-стрит. – Я вот все в толк не возьму – и вам придется объяснить мне это, Джеффри, – почему вы вдруг решили увезти сестру посреди ночи?
Оба кучера застыли на месте, быстро переглянулись. Тот, что помассивнее, повернулся, сжимая огромные кулачищи. Но не успел и глазом моргнуть, как точный удар в челюсть уложил его на ковер. Второй кучер замолотил руками по воздуху. Филипп поднырнул, ударил нападавшего всем корпусом и отшвырнул его назад. Тот гулко врезался в стену и, обмякнув, соскользнул на пол.
Филипп выждал, но ни один из негодяев не проявил желания продолжать дискуссию.
– Боже, я и не знала, что вы боксируете!
Филипп выпрямился, поправил плащ и оглянулся. Антония стояла позади, держа в поднятой руке тяжелый подсвечник со свечой.
– Я велел вам оставаться на месте.
Она не моргнув глазом встретила его негодующий взгляд.
– Если бы вы предупредили, что владеете боксом, я бы послушалась.
Я не рассматривал свое умение боксировать как стимул, побуждающий жену к послушанию, – сказал Филипп, чтобы только не застонать и не закатить глаза.
Катриона подбежала и бросилась в объятия Антонии, и в этот миг дверь сотряслась от мощных ударов.
– Эй вы там, немедленно открывайте! Тут приличная гостиница, да будет вам известно.
– Хозяин, – зачем-то пояснил Джеффри.
Филипп с чувством возвел глаза к потолку:
– Ну почему, почему опять я?
Не дожидаясь ответа, он шагнул к двери, красноречиво указав пальцем Джеффри и Генри на валявшегося в обмороке кучера. Пока те пытались поднять его, Филипп открыл дверь:
– Добрый вечер. Я барон Рутвен. А вы, как я понимаю, хозяин этой гостиницы?
Антония одобрительно слушала, как Филипп обстоятельно объясняет, что его подопечные и их друзья собрались вернуться в город из гостей пораньше и по некоей причине, в которую он не стал вдаваться, решили встретиться с кучерами, которых перед тем наняли, в гостинице, а не в доме, где гостили. И как оказалось, крайне жестоко обманулись в намерениях возниц.
Умело нарисованная Филиппом картина заставила хозяина гостиницы выразить сочувствие, порадоваться, что Филипп, к счастью, вовремя получил записку от оказавшихся в беде подопечных и успел прискакать в последний момент, чтобы обуздать негодяев.
Упомянутых злодеев выдворили из гостиницы и оставили стонать в придорожной канаве. Перепугавшаяся насмерть Катриона наконец успокоилась.
Филипп, договорившись с хозяином о найме гостиничного экипажа, оплатил услуги конюха и кучера, за которыми послали на соседнюю ферму, и направился в общую комнату, где оставил дожидаться всю компанию. Твердо закрыв дверь перед приободренным хозяином, он обвел собравшихся сумрачным взглядом:
– Может быть, кто-то соблаговолит пояснить мне, наконец, что здесь происходит?
Заинтригованная не меньше его Антония окинула взглядом младших членов компании.
Катриона тотчас упрямо насупилась, Амброз с бестолковым видом съежился, Генри Фортескью покраснел и закашлялся.
Тогда заговорил Джеффри:
– По-моему, тут все понятно… по крайней мере, наш план был очень простым. Катриона уверена, что леди Копли примет ее и поможет выйти замуж за Генри.
– Я вспомнила, что тетя Копли приезжала, – вставила Катриона. – Это было вскоре после того, как я оказалась у тети Тайсхерст. Мне велели оставаться в моей комнате, но я подслушала потом, как горничные болтали, что шум стоял страшный. Тетя Копли, наверное, хотела меня увидеть. Если бы я знала, что тетя Тайсхерст не имеет законного права удерживать меня, я давно бы ушла к тете Копли.
– Так что, – продолжил Джеффри, – не было особого смысла заранее предупреждать леди Копли, а потом снова возвращаться в Тайсхерст на выручку Катрионе. Особенно потому, что горгона не оставляла попыток выдать ее за Амброза.
– Мы решили, что если явимся в город все вчетвером, то приличия не будут нарушены, – пояснил Генри и покосился на Амброза. – Хаммерсли сам не пожелал дольше оставаться в Тайсхерсте, тем более что наутро миледи обнаружила бы исчезновение Катрионы. Он вызвался нанять возчиков, только они оказались непорядочными.
Амброз сморщился:
– Не хотелось обращаться к кому-то из местных, они могли предупредить леди Тайсхерст. Вот я и нашел один кабак, а эти двое показались мне самыми приемлемыми из завсегдатаев.
Филипп в который раз вскинул вверх бровь.
– Ну и ничего страшного – ведь, в конце концов, все обошлось, – бодро сказала Антония. – Благодаря Рутвену, – добавила она обернувшемуся на нее Филиппу.
– Да, моя дорогая, но я хотел бы послушать и причины, побудившие вас пуститься в такую опасную погоню.
Эти слова заставили всех обратить глаза на Антонию, и та, поняв, что никто, кроме Филиппа, не знает, что она взяла его лошадей и фаэтон, сохраняла невозмутимый вид.
– Я увидела, как Джеффри и Катриона уезжают в двуколке, и поскольку ничего не знала об их планах, то конечно же поторопилась за ними вдогонку.
Филипп взял на заметку это «конечно же».
– А вы, случаем, не подумали предупредить меня?
Сказано это было мягким вежливым тоном, но Антония почувствовала в нем стальные нотки.
– Мне пришло это в голову, – нашла нужным признать она, – но к тому времени двуколка успела отъехать уже слишком далеко, чтобы терять время попусту.
– Понятно. – Он не сводил с Антонии прищуренных глаз.
– Я вспомнила про Библию.
Слова Катрионы заставили их обоих повернуться к ней.
Она взяла со стола пакет в коричневой обертке.
– Она принадлежала папе, и на тот случай, если там есть доказательство того, что тетя Копли вправе быть моей опекуншей, я решила взять ее с собой.
