Едва заслышав в передней его голос, Серж Ланский сорвался со стула, на котором дремал, опустив голову на руки и, спотыкаясь спросонья, вывалился из гостиной.
- Костя, где тебя черти носят?! – возмущённо начал он.
- Провожал Олесю Андревну, - невозмутимо отозвался Вершинин, снимая шинель и передавая её своему денщику Сеньке.
- Ты хоть понимаешь, что творишь?! – не понижая голоса, прогремел Ланский.
- Позволь, я тебе всё объясню, - вздохнул Вершинин.
Обняв друга за плечи, Константин увлёк его обратно в гостиную.
- Ну, где же шампанское? – невесело усмехнулся он, - оглядев рассыпанную по столу колоду карт.
- Здесь, - нахмурился Серж, махнув рукой в сторону подоконника, где было значительно прохладней. – Не вижу повода веселиться, - заметил он.
- Повода нет, - согласился Вершинин, обернувшись к выходу из гостиной. – Сенька! Бокалы подай, - приказал он.
Взяв в руки бутылку, Константин Григорьевич с лёгким хлопком мастерски извлёк из неё пробку, разлил вино по бокалам, которые принёс расторопный слуга, и подвинул один из них Ланскому.
- Я хочу просить тебя быть моим секундантом, - пристально взглянул он в глаза Сержа Ланского.
- Что, уже?! – взявшись за тонкую ножку, вскинул удивлённый взгляд на приятеля Серж.
- Неужели думаешь, что Бахметьев оставит все так? – выгнул золотистую бровь Вершинин.
- Нет, - вздохнул Серж. – Послушай, Костя, может быть, ещё есть шанс объясниться с Жоржем? Я могу выступить в роли посредника, - поспешно добавил он. – Ты ведь знаешь, мы с ним в довольно хороших отношениях.
Вершинин допил вино и поставил на стол пустой бокал.
- Я просил Олесю Андревну стать моей женой, - уныло заметил он, - и она мне отказала.
- Олеся Андревна, - злобно проговорил Ланский, - испорченная эгоистичная дрянь! Уж поверь мне, я вдоволь насмотрелся на её сумасбродства, будучи адъютантом её папеньки.
- Не говори так, - поморщился, как от зубной боли, Вершинин. – Я виноват не меньше.
- Виноват, конечно, - согласился Ланский. – Но подставляться под пулю ради этой… poule (потаскуха).
- Боюсь, выбора у меня нет.
Ланский расстроенно покачал головой и наполнил опустевшие бокалы.
- Можешь на меня рассчитывать, - вздохнул он.
Когда шампанское было допито и у графа Ланского закончились все сигареты, друзья распрощались. Серж отправился в свой фамильный особняк, а Вершинин повалился, не раздеваясь, на довольно жёсткий, обитый потёртой кожей диван.
Проснувшись ближе к полудню, Константин Григорьевич решил не откладывать объяснение с Бахметьевым. Он был уверен, что к тому времени, когда он явится на службу, графу уже успеют в красках рассказать о вчерашнем инциденте. Завершив свой туалет, Вершинин придирчиво осмотрел в зеркале собственное отражение. Не хватало ещё небрежности в собственном облике, чтобы унижение его стало полным. Надо ли говорить, что в здание Главного штаба Константин Григорьевич нынче шёл, как на каторгу?
Поднявшись на нужный этаж, Вершинин зашёл в свой кабинет, только для того, чтобы снять шинель. Аккуратно повесив её на вешалку, поручик тяжело вздохнул. Дольше тянуть с неизбежным разговором - только мучить себя. Решительно шагнув за порог, он дошёл до конца коридора и распахнул двери в кабинет Бахметьева.
- Разрешите, Георгий Алексеевич? – остановился он на пороге.
- Входите, Константин Григорьевич, - откинулся на спинку стула Бахметьев, - и дверь, будьте добры, плотнее закройте за собою.
Вершинин ступил в кабинет и плотно закрыл двери, как и просил граф.
- Сам, значит, пришёл, - поднялся из-за стола Бахметьев.
Поручик опустил голову, разглядывая собственные начищенные до блеска сапоги.
- Вот смотрю я на тебя, Костя, и думаю, что нет у меня желания продырявить твою глупую голову, - вздохнул Бахметьев, останавливаясь напротив него. – Но ведь, другим того не скажешь. Стало быть… не обессудь.
- Я виноват, - поднял голову Константин. – Назовите место и время.
- Я пришлю своего секунданта, - махнул рукой Бахметьев. – Ступай, пока я просто не решил подпортить твоё смазливое личико.
Едва за Вершининым закрылась дверь, как все напускное спокойствие графа Бахметьева тотчас улетучилось. Тяжёлый письменный прибор с грохотом ударился о стену, брошенный сильной рукой.
- Дурак! Щенок! – свистящим шёпотом, выругался Георгий Алексеевич.
Но более всего он был зол не на Вершинина. Попадись ему сейчас под руку его дражайшая невеста… Что ж, сегодняшнего визита к Епифановым не избежать. Надобно было самому высказать Олесе Андревне всё, что он о ней думает. Не собирался он становиться под венцы с девицей, что, ещё не успев стать его женой, прославила его на весь Петербург!
Время неумолимо близилось к вечеру. Георгий Алексеевич уже успел послать записку князю Дашкову, в которой просил оного быть своим секундантом. Почему именно Дашков? Николай Алексеевич хорошо знал Бахметьева старшего и после его смерти практически заменил отца юному Георгию. Жоржу очень бы хотелось решить дело миром, но он не знал, как и потому надеялся, что Дашков найдёт способ избежать дуэли. Убивать Вершинина ему не хотелось, ведь ясно же было, что именно щедро расточаемые Олесей авансы, вскружили тому голову.
Напольные часы в кабинете мелодично отзвонили пять раз. Донесения и рапорта, которые он должен был рассмотреть сегодня, так и остались нетронутыми на письменном столе. Поднявшись из-за стола, Георгий Алексеевич, накинул на плечи шинель и поспешил к ожидающему его экипажу.
- На Пироговскую, - бросил он вознице, поднимаясь на подножку.
По дороге к особняку Епифановых Бахметьев обдумывал предстоящий разговор с Олесей: «С чего начать? Заявить с порога, что все знает о её связи с Вершининым? Пошло, - вздохнул граф. – Но в подобной ситуации, что не говори, всё будет пошло».
Экипаж остановился, и Георгий Алексеевич нехотя выбрался из него. Швейцар при виде его сиятельства гостеприимно распахнул двери, лакей поспешил принять у него шинель и фуражку. Поправив перед зеркалом, упавшую на лоб курчавую прядь, и одёрнув мундир, Бахметьев проследовал за дворецким в гостиную. Все семейство, включая генерала, было в сборе. Поприветствовав должным образом собравшихся, Георгий Алексеевич остановился у кресла, в котором сидела Олеся.
- Олеся Андревна, могу я говорить с вами наедине?
От холодности его тона, у Олеси по спине побежали мурашки. «Он знает! - мелькнула в голове тревожная мысль. – Боже, ну почему Ланский не ответил?» - ведь она так надеялась, что всё удастся уладить через Сержа.
- Bien Sûr, Georges (Конечно, Жорж), - улыбнулась дрожащими губами девушка и поднялась, опираясь на предложенную руку.
