образов. Нарядные, улыбающиеся, расслабленные – все выглядели превосходно.
Панорамное окно открывало шикарный вид на площадь, залитую многочисленными огнями фонарей. По улице сновали люди, проносились автомобили. Я стояла с фужером шампанского в руках и смотрела. Рядом девочки из бухгалтерии делились очередными сплетнями. Все ждали открытия вечера. Правило у них, видите ли…
Теплая ладонь легла на мою спину. Большой палец приласкал незамысловатыми узорами до мурашек и сладкой истомы.
– Орга́змова, где твоя совесть, а? Мне же еще речь толкать, – шепнул он мне на ухо, и я растеклась мороженым под солнечными лучами.
– Константин Игоревич, вы неотразимы. – Не соврала. Сегодня он не следовал деловому протоколу, отчего выглядел вызывающе прекрасно. Мальчишка. Дерзкий и необузданный. Узкие штаны и брендовая сорочка с вырезом до середины груди, расстегнутый пиджак, несколько цепей поблескивают на теле. Он точно не человек!
– Я меркну рядом с тобой, – серьезно и чувственно шепнул мне Костя. Отметила про себя, что он умеет быть галантным.
– Ничего, Кузнецов, – продолжала я свою игру, навязанную психозом. – Твой стояк на сцене добавит очков. Здесь больше половины тех, кто за твою установку «Тополь» родину продаст.
– Я буду трахать тебя так, чтоб в голове остались только слова «люблю», «единственный», «не могу жить» и «еще», – мстительно заявил он. – А теперь я пошел открывать вечер.
– Конечно, Константин Игоревич, – согласилась я, прикусив губу. – Кстати, Кузнецов! Говорят, выступающие часто волнуются. Я тебе сюрприз приготовила. Как начнешь переживать, просто зажми в кулаке.
С этими словами я сунула ему в карман свои черные стринги, которые успешно сняла с себя, едва прикатив на вечеринку. Сомневалась, честно сказать, долго. Всю дорогу в такси. Но то лицо, которое я увидела перед собой, когда он, запустив руку в карман, понял, о каком сюрпризе речь, того стоило. Черт побери! Не хочу, чтоб он видел мой страх. Лучше я сама кинусь сразу на амбразуры.
– Я решил, что еще одно слово должно отложиться в твоей голове: «Прости». Буду думать, что это запасные, Орга́змова, потому что твоя реакция на меня бесстыдно и обильно влажная. – Ох, недобрым огнем полыхнули его глаза. Я уже боюсь, что меня постигнет участь грелки, которую надували.
Вечер волшебный. Даже Витек приехал с женой. Изменился ботаник до неузнаваемости. Вымахал, как его братец. В плечах раздался, и попе тоже. Семейная жизнь, блин. Костя зачем-то познакомил меня со своими родителями. Я очень смущалась. Вот о чем он думал? Я ж без трусов! И он прекрасно знает. Его ладони с моей задницы вообще не исчезают.
Все медленные композиции Константин Игоревич провел в моих объятьях. Или я в его. Не знаю. Просто он постоянно бубнил: «Орга́змова, прекрати вести! Перед людьми неудобно».
Я стояла в окружении своих коллег из бухгалтерии и смеялась над очередным анекдотом, которые любит рассказывать Светка Фомина, бухгалтер по расчету заработной платы.
– Олеся Вячеславовна, – за моей спиной раздался голос генерального директора, отчего мое тело в момент напряглось. Желание потянуться, как в детстве, стало нестерпимым. И тут же Костя шепнул мне на ухо: – Нам пора.
Думаю, что мои вставшие дыбом волосы на теле и мурашки видели все. Хотя, может, приглушенный свет в зале меня спас.
Машина везла нас по ночному городу. Я положила голову на грудь Кости, а он обнял меня, поглаживая мою обнаженную спину под пальто. Каждое его движение вызывало желание стонать, а вынужденная поездка терпеть и держать себя в узде. Его губы то и дело целовали мои волосы, висок. Я млела.
Из вредности положила свою руку ему на пах и провела с нажимом, чувствуя его железобетонное желание. Не мне одной страдать, в конце концов. У меня уже вся внутренняя сторона бедер мокрая, словно я теку за десятерых.
– Орга́змова, не ценишь ты моих усилий, да? – вымученно выдохнул мне в макушку Костя.
– Очень ценю. Только не понимаю, куда мы едем? – я запрокинула голову и посмотрела этому несносному существу в глаза.
– Ко мне, – сказал, как отрезал. К слову, у него я ни разу не была. Он предупредил меня честно и сразу, что выйду я оттуда только с определенными воспоминаниями. Не рисковали.
– Я думала, обойдемся гостиницей по соседству с клубом, – небрежно пожала я плечами. А у самой какой-то дикий восторг. Бля, Кузнецов, ты себе очков накинул сейчас не хило!
– С тем умыслом клуб и выбирался, – усмехнулся Костя. – Боялся, что не довезу тебя до нужного места. Ты еще подлила масла в огонь, пакость мелкая. Мастер сюрпризов.
– И что же изменилось? – Мне с ним хорошо. До щенячьего визга. Правда.
– Спроси меня об этом завтра, – улыбнулся самый шикарный мужчина в мире и обнял меня крепче.
Пока мы поднимались на лифте, мои губы опухли и покраснели, как спелая малина. Едва за нами закрылась дверь его жилища, Костя стал неуправляемым. Как скорый поезд без тормозов. Я только и успевала урывками понимать происходящее: я в одежде – я голая – душ – спальня (наверное, но не уверена) – кровать (теперь точно спальня). Он жесток и напорист, и в то же время нежен и ласков. Я терялась в ощущениях, будто меня выкинуло в нирвану. В невесомость. Он издевался надо мной, пытал самым ужасным способом, подчинял и разрешал властвовать. Подобной долгой и мучительной прелюдии у меня никогда не было.
Знаете, одна моя знакомая как-то говорила, что не может найти для себя красивую позу в сексе. Я не перепутала – именно «красивую». Чтоб она при этом выглядела притягательней. В общем, целая система примочек и театральная постановка. Пока с Севой жила, даже понимала, о чем речь. Теперь вообще не могу думать. Это как в первый и последний раз. На разрыв. До последнего нерва. И не важно, с какой стороны я сексуальнее, не имеет значения, какими стонами или криками отвечаю, в порядке ли моя прическа, и стоило ли мне подпудрить носик. Полное отключение от приличий, стереотипов и установок – страсть в самом ее первородном проявлении.
Он поднимал меня до небес, а я мечтала сорваться вниз. Доводил до середины подвесного моста высоко в горах, разрезал веревки, обещая неминуемое падение. И я радовалась. Но всякий раз он ловил и удерживал, в самый последний момент. Виртуозно. Без возможности ослушаться, без вариантов помочь себе самой одним касанием.
– Кузнецов… пощади, – прошипела я в бреду и отчаянии. – Возьми меня уже!
– Где волшебное слово? – Нет! Вот как можно в такой момент еще и подначивать? Я чувствовала, как он ухмыляется.
– Пожалуйста! Сволочь жестокая! – мои
