констатировал Костя и прислонился своим лбом к моему, полностью капитулируя.
Я быстро приводила себя в порядок, как и мое наваждение с бездонными глазами, подернутыми возбуждением. Спрыгнув со стола, молниеносно дошла до двери, пока Константин Игоревич собирал бумаги, и щелкнула замком.
– Стоять! – замер он, словно зверь перед прыжком. – Мы едем ко мне.
– Конечно, – как можно искреннее согласилась, выстраивая план побега. – Только сумочку заберу. Хорошо?
– Давай. Шустрее, – буркнул Костя. – Жди меня внизу.
Отвечать не стала, как и разыгрывать дальше спектакль. Меня трясло от передозировки его внимания и тактильного контакта так, что походка больше кузнечика напоминала, чем человека.
Метнувшись с крейсерской скоростью в кабинет, схватила вещи и выбежала на улицу. Офис я покидала в спешке, даже начальник СБ озвучил опасения о моем пробитом черепе при падении. Но… я крутышка!
Только выходя из метро, возле своего дома, я остановилась и глубоко вдохнула. Спасена.
С одной стороны, я рада, что не переступила черту, а с другой… Кому эта черта нужна? Кто меня просит этого не делать? Я могла бы сейчас быть с ним, получать свою толику счастья. Нет же, я прусь домой в одиночестве, гордая.
Телефон известил о полученном SMS.
М-да…
«Это твой последний финт ушами. Хороших выходных».
Резко похолодало. Вроде ничего плохого не написал, но что-то резануло.
Выходные я провела у друзей на даче. После всех подробностей… А кому мне еще рассказывать? Кроме них у меня никого нет… В общем, после моего рассказа, приправленного соплями и слезами, мне еще раз напомнили о непроходимом тупизме. Штирлиц вообще оказался беспощаден в своих выводах.
– Орга́змова, в кои-то веки тебя жизнь вывела к месту, где есть все-все, что ты хочешь для счастья, а ты, как крот слепой, продолжаешь делать подкоп к навозной куче. Думаю, жить тебе в этом до конца твоих дней, а еще с вечной жалостью к себе. Лет через пяток вспомнишь, что сейчас творила, и будешь сожалеть, а Костя твой будет счастливо просыпаться в постельке со своей женой. Которая, Орга́змова, не под стать тебе, дуре, даст ему даже на Красной Площади, если мужик захочет. Свистульки вы по жизни, пустоголовые. Драм пересмотрели.
У меня после этого монолога слез не осталось, а челюсть отбила пальцы на ногах. Что сказать? Задело каждое слово за живое, а вот это его «свистульки» ввело в состояние тихой агрессии и ярости. Я Орга́змова! Что за инсинуации над моей личностью?!
Подумала. Решила, что правы мои друзья. Хватит ерундой страдать. Счастье ждать не будет. На него слишком много претендентов. В понедельник поймаю Константина Игоревича, как только на горизонте появится.
Но он не появился. Ни в понедельник, ни во вторник, ни даже через неделю. Совещание отменили. Узнала у своего шефа, осторожно, чтоб не выдать сокровенное, на месте ли наш горячо любимый Кузнецов.
На месте.
Жду в фойе офиса. В конце рабочего дня.
Идет.
Ну почему он до невозможности красивый? До одури!
– Константин Игоревич, – промурлыкала, облокотившись на стойку ресепшена.
Генеральный директор прошел мимо и даже взглядом меня не удостоил. Ах ты, сволочь! Во мне кипит все, от крови до говна. Проигнорировал. Лучше б сказал: «Олеся Вячеславовна, вы мне стали глубоко похуй. Обсасывайте других, а я откланиваюсь». Это по крайней мере честно и правильно.
Игнор я не приемлю!
Ну ладно…
Он скажет мне все, как положено.
Две недели я вынашивала план, а он меня динамил. Тотально. Грубо. Цинично. Безжалостно.
И вот настал день моего триумфа.
Я за эти дни стала отличным конспиратором и шпионом. Мной гордилась бы страна! Его распорядок выучила на отлично. Я свой так не знаю. Неделю уговаривала уборщицу Зинаиду Андреевну, дай Бог ей здоровья, согласиться на мою авантюру. Под моими слезами добрая женщина сдалась. Правда, пришлось признаться в своей любви к Косте. А я, между прочим, даже самой себе в этом боялась сознаться.
Стою за углом. Жду.
Моя сообщница подмигнула мне, как заправский гопник, и двинулась в кабинет генерального директора со шваброй наперевес. Я мысленно представила, как она заходит к нему, извиняется. Он торопится освободить свой кабинет для уборки. Но тетя Зина его не выпустит без сюрприза, и кофе обязательно окажется на его одежде! Бинго! Иди, мой сладкий. Туалет тебя ждет.
Я маньяк. Сортирный. Истерика у меня. Ис-те-ри-ка!
Услышала шаги. Константин Игоревич торопливо зашел в туалет. Включилась вода. Фух! Глубоко вдыхаю – выдыхаю. Собраться, собраться! Давай, тряпка! А ладони трусливо потеют. Фу! Вперед! Вижу цель – похуй на препятствия!
Кто бы видел его взгляд, когда я ввалилась с дикими глазами в мужской туалет. Этот отличается от дамского. Нахера я тогда об этом подумала? Дежавю какое-то.
Разворачиваю Константина Игоревича к себе лицом и наступаю. Он делает шаг назад, а я шаг вперед. Не уйдешь. Опять его шаг и мой. Глаза в глаза. Не отрываясь. Краем глаза в зеркале наблюдаю картину: амбал и выхухоль на цыпочках с грудью колесом. Пф! Трагикомедия.
– Игнорировать меня вздумал? – приперла генерального директора к стене, взяла его лицо в свои ладони, наклонила к себе и… присосалась губами к губам. Он не мелкий Витек, да и я теперь о поцелуях знаю больше. Шах и мат, сволочь!
Не прошло и пяти секунд, как я почувствовала его руки на своей спине. Костя прижимал меня бережно и в то же время сильно. Голова кружилась на этой желанной карусели.
– Как же я так попал… – простонал он куда-то поверх моей головы, потираясь подбородком и щекой. – Орга́змова, маленькая моя… Да решись ты уже.
Я от него отстранилась, как в тумане. Лицо полыхает, губы саднят, а он еще и волосы мне растрепал.
– Константин Игоревич, с вас не менее трех свиданий, – перечисляла я условия капитуляции, севшим от страсти голосом. – Два месяца на познакомиться поближе. Пять шоколадок. Плюшевый мишка с бантиком. Пятьдесят SMS. Поездка на колесе обозрения. Эклеры с ванильным кремом. А! И пять шоколадок!
– Не слипнется? – захохотал генеральный директор, выводя меня из мужского туалета.
– Прочистишь, – ох, епть! Неужели я это ляпнула?!
– Марш на рабочее место, пока я еще в памяти, – ржал Костя, не переставая тереться о меня самым бесстыдным образом. – Условия согласованы и приняты.
Что сказать? Два месяца пролетели сказочно, но в то же время очень сложно. Мы сходили, кажется, на двадцать свиданий. Гуляли в парках, сидели в кафе, катались в загородный клуб на выходные, смотрели на город с колеса обозрения. У меня дома появилась коробка
