— Я только хочу, чтоб ты знала: отвечать за грехи твоего мужа я не собираюсь.
— Что? — Дарси ни словом не обмолвилась с Джо о Брэндоне и не собиралась этого делать.
— Ты, надо думать, всех мужчин теперь считаешь подонками? Что он сделал? Обманул тебя?
— Не твое дело.
— Мое, если ты собираешься отыгрываться на мне за его подонство.
— Смешно, он почти то же самое сказал о тебе.
— Обо мне? А я тут при чем?
Дарси сжалась, как от удара. Если бы Джо любил ее, он бы не задал такого вопроса.
— Ни при чем. Просто ты никогда не был образцом лояльности, верности, честности.
— А я думал, ты ничего не помнишь о нашем прошлом.
Она глубоко вздохнула и сосчитала до десяти. Нет, он не будет дергать ее за те струны! Пусть и не надеется!
— Какие-то дурацкие отношения между нами сто лет назад вовсе не означают, что ты имеешь право обсуждать мое поведение.
— Ты уже говорила это, дорогая. — Джо подошел к шкафчику и достал видавшую виды банку с кофе и высыпал немного молотого кофе в старую кофеварку.
— Что ж, возвращаясь к нашему вопросу, сколько мы платим работникам?
— Им не платят того, что они заслуживают.
— Не можем ли мы обойтись без некоторых из них?
Джо поставил кофеварку на плиту и включил горелку.
— Нет. — Он повернулся к ней лицом, и фраза «высокий, темный и опасный» непрошено пришла ей на ум. Сердце дико стучало, не желая повиноваться. Она чувствовала, как у нее на лице застыла глупая гримаса.
— Потрудись, пожалуйста, объяснить.
И он потрудился. Очень подробно объяснил, сколько работы необходимо выполнять, о каком количестве скота необходимо заботиться, какое количество земли необходимо обрабатывать и сколько людей у них занимается всем этим. Под конец она уже видела очень мрачную картину.
— А почему ты так беспокоишься? — спросил Джо. — Твой дед оставил деньги для ранчо, чтобы мы могли продержаться эти два месяца.
— А потом что?
— Что значит «потом что»? Потом мы его продадим.
— А если никто не купит?
На кухне воцарилась пульсирующая тишина.
— Кто-нибудь да купит.
— Кто?
— Не знаю. Кто-нибудь. Здесь отличная земля. Кто-нибудь обязательно увидит в ней хорошие возможности.
— Не знаю. В конце концов, мой дед не сумел же ничего извлечь. Все же вокруг нас рушится.
— Со всем должным уважением к умершему, твой дед отстал от времени. Он придерживался старых методов ведения хозяйства даже тогда, когда эти методы обветшали; то же случилось и с фермой.
— А что он мог сделать?
Джо пожал широкими плечами:
— Да многое. Я говорил ему, что есть смысл избавиться от крупного рогатого скота и заняться исключительно лошадьми, полукровками или чистокровками. Но он уперся, хотя спрос на говядину упал…
— То есть ты хочешь сказать, что ранчо «Н. Л.» не обязательно должно было прийти к упадку?
— Совершенно не обязательно.
Дарси насторожилась.
— Минутку, минутку. У тебя есть ручка и бумага?
— А что?
— Чтобы мы все это записали. — Она взяла протянутые им маленький блокнот и ручку. — Давай запишем все варианты. Первое: сохранить ранчо и сделать его прибыльным.
— Постой, постой, это не вариант.
— Почему? Ты же сам сказал.
— Это когда-то было. Сейчас — уже нет. Сначала надо уплатить сорок тысяч долларов налога.
— Я забыла об этом, — сказала она испуганно и написала «Налоги» в колонке «Против». И задумалась на секунду. — У меня есть идея. Что, если продать часть собственности и использовать деньги на оплату налога и так заставить хозяйство работать?
— Не получится. Единственный кусок земли, который можно отделить от ранчо, — это четыреста-пятьсот акров на границе с землей Линдона Келлера, а он уже несколько лет не дает права прохода по его земле.
— Что это значит? — Она нахмурилась. — Ты уверен, что он не согласится?
— Твой дед неоднократно пытался сделать это и в конце концов был вынужден продать половину своего рогатого скота пять лет назад. Другой возможности заработать у него не было.
Дарси кивнула и написала «Право прохода через чужую собственность» в колонке «Против» под «Налогами». Она посмотрела на бумагу, потом на Джо.
— А мы не можем получить еще одну закладную на дом?
— Ты читала хоть что-нибудь из того, что подписывала?
Она покраснела. Джо явно презирал ее, как беспечную богачку, которой она когда-то была, не интересующуюся деньгами, потому что их всегда было больше, чем нужно. Если бы он знал, как все с тех пор изменилось!..
— Ближе к делу.
— Ближе так ближе. Ранчо уже заложено до такой степени, что пытаться получить вторую закладную — значит идти на большой финансовый риск. Ты бы хотела выкупить мою часть в конце срока?
— Я? — Дарси ткнула себя пальцем в грудь. — Упаси Бог! Я же сказала тебе — мне надо в Калифорнию. Это ранчо для меня — прошлое, и таким останется. Я не знаю, как проведу две недели в этом скучном городишке, не говоря уже о двух месяцах!.. — Вышло несколько высокомерно, но пусть лучше так, чем дать ему понять, что она разорена.
Джо поднял руки в знак того, что сдается.
— О'кей, я только спросил.
— А у тебя нет никакой возможности здесь остаться? — Дарси машинально водила ручкой по бумаге. — Я имею в виду, выкупить мою часть?
Он рассмеялся и повернулся к плите.
— О, нет! Слишком дорого для моей неголубой крови. Хотя я бы хотел попытаться разводить здесь полукровок. — Джо вздохнул. — Но у меня другие обязательства.
Дарси вновь посмотрела на бумагу.
— То есть все сводится к тому, что вариант дальнейшего существования ранчо полностью отпадает.
— Примерно так.
Она вырвала листок из блокнота и скомкала его.
Джо поднял чашку.
— Кофе? Ты какой предпочитаешь?
— А? Черный.
Джо с сомнением посмотрел на чашку и вручил ее Дарси, слегка приподняв уголки губ в едва заметной улыбке.
— Тебе повезло, — проговорил он.
Их пальцы соприкоснулись, сердце у Дарси бешено заколотилось.
— Спасибо. — Она взяла чашку и быстро поставила ее на стол, чтобы Джо не заметил, как дрожат у нее руки.
— Думаю, нам надо продать оставшийся скот прямо сейчас, — сказал он. — Потом лошадей. У нас здесь есть несколько жеребят, за которых мы можем получить неплохие деньги.
— О'кей. — Дарси сделала глоток и чуть не поперхнулась — кофе оказался крепким и горьким.
— Я и не говорил, что он хороший. — Джо улыбнулся, и Дарси подумала: сколько раз вспоминала она эту пиратскую улыбку!.. — Мне понятно, что после шикарных вин и обедов Европы это глотать невозможно! — Он явно издевался.
