В комнате стало так тихо, что было слышно, как на кухне из крана капает вода. Наконец Брунгильда улыбнулась, и от этой крокодильей улыбки кожа Ника покрылась мурашками.
— Боюсь, милый, ты совершил ужасную ошибку.
— Наоборот, предотвратил куда более страшную…
— У тебя что, критические дни? — Брунгильда нервно усмехнулась. — Ты сегодня прямо женоненавистник! Сначала поругался с разведенкой, теперь гонишь и меня! А может, ты вообще голубой? Скажи, Никки, правду, тебя интересуют мужчины?
Ник понял, что она нарочно пытается разозлить его, и, пожав плечами, равнодушно ответил:
— Правда в том, что я привык спать с женщинами посимпатичнее. Вам, мисс Колверт, это никогда не приходило в голову?
Она взвилась с дивана, словно ей в мягкое место внезапно впился гвоздь.
— Чтоб в понедельник твое заявление об уходе лежало на моем столе! — заорала Брунгильда так громко и страшно, что Ник едва не сделался заикой от испуга.
— Перебьешься, — разозлившись, спокойно ответил он. — Мне еще не пора увольняться. А выгнать ты меня не сможешь, так как для этого нужны серьезные основания.
На пороге Брунгильда обернулась и окатила Ника взглядом, в котором смешалось все: презрение, злость за уязвленное самолюбие и обида отвергнутой женщины.
— Что ж, радуйся, пока есть время, — процедила она сквозь зубы. — Кичись своей храбростью, но помни: я раздавлю тебя, как букашку!
— Силенок не хватит! — крикнул Ник вдогонку и с силой захлопнул дверь.
Взяв двумя пальцами стакан гостьи со следами кроваво-красной помады, Ник брезгливо отнес его в кухню и даже не стал мыть — выбросил в помойное ведро. Он понимал, что дни его работы в редакции сочтены, а значит, с понедельника придется искать другое место.
Тяжелый мускусный запах духов Брунгильды все еще витал по квартире. Ник раздвинул шторы и, приоткрыв окно, впустил в комнату поток свежего весеннего воздуха.
Пробежав глазами заметки о вечере, проведенном с Джудит, он вдруг усмехнулся хулиганской мысли: что, если написать, как меня пыталась соблазнить моя же собственная начальница?
Тяжело вздохнув, он выбросил листок в корзину и решил печатать заново. С его слов получалось, что Джудит какая-то голодная секс-машина, которой все равно с кем спать. Теперь Ник понял, что это была лишь отчаянная попытка обрести покой после недавнего развода.
Он сосредоточенно смотрел на девственно белый лист бумаги. Ему никак не удавалось вызвать в памяти образ Джудит. Вместо этого Нику чудились огромные карие глаза, светлые волосы до плеч и легкая улыбка на бледном лице, от которой в его сердце разливалась приятная истома.
Знакомство с Мьюриел Никсон стало для него чем-то большим, чем заурядное задание редакции.
Он подарил ей розу, она ее сберегла, а это значило, что и он ей не безразличен.
Ник встал из-за стола и отправился спать.
Проснувшись с первыми лучами солнца, он с удовольствием вспомнил, что ему снилась Мьюриел Никсон.
Эглантайн с отвращением посмотрела на груду разнообразной одежды и устало вздохнула. Почти час она занималась тем, что примеряла брюки и свитера, пытаясь найти подходящий для пикника костюм, но пока все ее попытки не увенчались успехом.
Посмотри на себя! — подумала Эглантайн, подходя к зеркалу. Ведь это обычный пикник! Зачем так наряжаться?
Она снова перебрала одежду и остановила выбор на бежевых джинсах и кремовом свитере с V-образным вырезом. Строго и вполне уместно, сказала она себе, вдевая в уши свои любимые сережки с изумрудами, и посмотрела в окно.
На небе не было ни облачка. Эглантайн поймала себя на мысли, что уже целую вечность не ездила на пикник. Фактически с тех пор, как вернулась из Голливуда, куда ее пригласила кинокомпания, вознамерившаяся снять по ее роману фильм. Эглантайн поездка запомнилась не только представившейся возможностью заглянуть в киношную кухню, но и необыкновенно счастливым днем, когда в ее честь на вилле продюсера устроили барбекю.
Эглантайн улыбнулась приятным воспоминаниям и вдруг подумала, а бывал ли Ник когда-нибудь в Калифорнии.
Получалось, что она почти ничего о нем не знала. Да и зачем мне что-то знать? — спохватилась она. На то я и писатель, чтобы домысливать подробности, а основных данных мне пока хватает.
Накануне Эглантайн писала до поздней ночи. Строки лились легко и свободно, будто сами собой, и оттого повествование получалось интересным.
Единственное, чего не хватало в моем романе, так это интересного персонажа, размышляла Эглантайн, подкрашивая коралловой помадой губы. Но и эта проблема уже решена.
Мурлыча под нос какую-то веселую мелодию, Эглантайн сбежала по ступенькам в холл. Почти в тот же момент раздался звонок. Эглантайн сделала два глубоких вдоха и открыла дверь.
— Доброе утро, — сказала она Нику.
Ее голос был ровным и даже чуточку грустноватым, но глаза так и сияли от счастья.
— Как вам это удается? — спросил Ник, пожирая глазами ее радостное лицо.
— Что именно?
— Говорить одно, а чувствовать совсем другое!
— Не знаю, что вы имеете в виду, — слегка покраснев, пробормотала Эглантайн, пропуская Ника в дом.
Окинув его фигуру оценивающим взглядом, она заметила, что черные джинсы в обтяжку выгодно обрисовывают его стройные длинные ноги, а серая тенниска — развитую мускулатуру. Эглантайн также отметила, что одежда явно куплена в дорогом магазине.
— Прекрасно выглядите! — не удержалась она.
— То же самое могу сказать и о вас, — вернул комплимент Ник. — И добавлю: вы настоящая красавица.
— Что вы! Я всегда была дурнушкой! — со смехом возразила тем не менее польщенная Эглантайн.
— Это вы так думаете, — возразил Ник, — а на самом деле вас некому было оценить. Хотя, может, вы просто еще не расцвели по-настоящему…
— Кстати, о цветах, — поспешно вставила Эглантайн. — Спасибо за розы, они мне очень понравились…
Ник взглянул на каминную доску, на которой возвышалась узкая ваза с одиноким цветком, и на его лице заиграла довольная улыбка.
— Мне показалось, что она выглядит как-то сиротливо, и решил исправить этот казус, — пояснил он и тихо добавил: — Приятно видеть, что вы ее сберегли…
Эглантайн покраснела еще сильнее.
— Это не я… Точнее, это приходящая уборщица. Она испанка, — промямлила Эглантайн, смущаясь.
— А-а-а… — разочарованно протянул Ник. — Значит, мне следовало назначать свидание ей, а не вам…
Эглантайн рассмеялась.
— Она вмиг поставила бы вас на место! Моя Лусия давно замужем.
