Он также как-то странно посмотрел на ее губы, бормоча что-то о том, что ее помада слишком безупречна.
— Сейчас десять двадцать девять, — сказал Морис.
— Я сказала, что буду в десять тридцать, — ответила она, — и вот я здесь. — Конечно, она не стала указывать Морису, что сегодня он волнуется совершенно зря. Эта встреча была его детищем и чертовски большой удачей, потому что реклама на телевидении очень важна для агентства Кимберли. И она просто сказала: — Прости меня.
— Извинение принято, — ответил он. Он быстро окинул взглядом Кимберли. — Ты сегодня выглядишь по-новому, дорогая.
— Ты и прежде видел этот костюм.
— Да, и туфли, и прическу, и жемчужные сережки, но что-то в тебе появилось новое.
В этот момент распахнулась дверь и вошел Найджел.
— Он, хм, подвез меня сюда, — сбивчиво объяснила Кимберли.
Морис посмотрел на нее понимающим взглядом, будто хотел сказать: «Так вот почему сегодня ты другая», и обратился к Найджелу:
— Доброе утро, мистер Дюран. Приятно видеть вас снова. — Тут он запнулся и уставился на красное пятно на голове Найджела.
— Жаль, что совсем не было времени позавтракать, — отметил Найджел. — Поскольку сегодня мой пикник с Остином, а ты сказала, что хотела бы присоединиться к нам, я заеду за тобой в полдень. Потом высажу тебя у твоей машины.
Остин! Она совсем забыла про него.
— Я не знаю, как долго эта встреча будет…
Дверь распахнулась, и вошла женщина чуть старше тридцати лет, в прекрасном костюме, с дорогим портфелем.
Увидев Кимберли, вошедшая помчалась к ней.
— Я — Энджи Канавесио, — сказала она и улыбнулась, показав сверкающие, как жемчуг, зубы. — Рада познакомиться с вами. — Простите, я задержала начало встречи, но для сегодняшней презентации обязательно нужен компьютер.
Ее взгляд уплыл к Найджелу, и глаза цвета орешника слегка округлились.
— Это Найджел Дюран, — сказала Кимберли.
— Да, я узнала вас, — ответила Энджи, и в ее крайне деловом тоне стало слышно небольшое придыхание.
— Давайте начинать, — заторопилась Кимберли, борясь с поднимающимся в ней зеленоглазым огнедышащим чудовищем по имени Ревность.
— Да, пора, — сказал Морис, перекладывая бумаги. — На полдень у мисс Логан намечен деловой ланч.
Через час и двадцать минут Энджи завершила презентацию, проходившую у стола в углу кабинета Кимберли. На экране компьютеру была картинка, изображающая экран телевизора с мигающей ярко-красной надписью — номером телефона и адресом сайта в Интернете.
Энджи скрестила руки на груди и широко улыбнулась Кимберли.
— Мы ожидаем рост числа ваших клиентов от пятнадцати до двадцати пяти процентов в течение месяца.
Если бы это случилось, то Кимберли могла бы предложить Морису стать партнером, пригласить нового помощника и переехать в помещение большего размера.
— Хорошо. — Кимберли помолчала. — Но я думаю, что одиноким жителям Лас-Вегаса хочется более ярких образов, а ваши идеи, к сожалению…
Энджи кивнула.
— Скучные.
Кимберли снова помолчала. Ей понравилось сугубо деловое замечание Энджи.
— Ну, в общем, да.
Энджи наклонилась вперед, и ее легкомысленное настроение сменилось серьезным.
— У меня есть сногсшибательная идея. — Она оглядела собравшихся. — У нас не было шанса обсудить ее, но поверьте мне, это — динамит.
— Так какая идея?
— А вот какая. — Глаза Энджи сверкнули. — Появление в рекламе кого-нибудь очень известного человека привлекло бы внимание зрителей. Когда я вошла в ваш холл и увидела Фантома… — Она посмотрела на своих сотрудников. — Я вспомнила, в какой рекламе он участвовал несколько лет назад.
— «Пикапы любви», — пробормотала Кимберли.
Энджи направила на нее свой ноготь персикового цвета.
— Я сама тогда купила такой пикап. Те пикапы больше не выпускаются, и поэтому рекламные ролики пылятся где-то на полках. Я обращусь к нашим адвокатам, чтобы они получили разрешение использовать отдельные кадры, а возможно, и короткий клип. Женщины будут пускать слюни по Фантому, мужчины захотят быть похожими на него, и клиенты обоих полов будут толпиться у ваших дверей. Ваши дела пойдут лучше, чем вы могли бы мечтать.
Успех и деньги — все, к чему стремилась Кимберли.
Но Найджел ненавидит эту рекламу. Он сам сказал, что крайне сожалеет о ней.
— Я не знаю. Разве мы не сможем пригласить другую знаменитость?
— Конечно, сможем. Но будет ли он — или она подходить нам? Фантом совершенен. — Энджи сделала паузу. — Если люди увидят рекламу, в которой выступаете вы и нанявший вас красавец — простите, но люди ничего другого и не увидят, что реклама приобретет душок непристойности. Конечно, Город Греха потрясен не будет, но вы должны представлять себе, какого рода клиентуру приобретете.
Опять все упирается в ее репутацию! Столько лет было затрачено, чтобы достичь высокого положения в обществе, создать успешный бизнес — и все рухнет в одночасье. На нее будут смотреть, как на шарлатанку.
Она прочистила горло и надела маску деловой леди.
— Он только клиент. Не более и не менее, чем множество других.
— Превосходно, — подвела итог Энджи, закрывая свой компьютер. — Как только я вернусь в офис, то поручу адвокатам изучить возможность использования той пленки.
— Позвольте мне сначала обсудить это с Найджелом, — внезапно сказала Кимберли.
Она поговорит с ним. Объяснит ему, как его старая реклама поможет ей осуществить свою многолетнюю мечту об успехе. Пусть и немного, но это уменьшит ее вину.
Но проблема-то вовсе не в использовании старой пленки. На самом деле Найджелу предстоит решить, держать ли их отношения в тайне.
— Мне, конечно, следовало бы спросить, хочешь ли ты сэндвич с индейкой, — сказал Найджел, выкладывая еду на стол в парке Дулитл. Легкий ветерок, дующий из пустыни, приносил запахи нагретой солнцем земли. На детской площадке раздавались веселые голоса малышей.
Найджел раскладывал салфетки и пластмассовые вилки. Кимберли видела, что он взволнован. Одет он был в шорты и желтую майку, на которую пошло так мало ткани, что как часть одежды она была совершенно бесполезна.
Ниже края майки она видела рельефные мышцы его живота. А выше, где была видна его грудь, взору Кимберли открывались темные волосы на хорошо развитых мускулах.
Она вздрогнула, и он посмотрел на нее.
— Не говори мне, что тебе холодно в этом твоем пиджаке.
Надо спросить его о рекламе.
— Н-нет.
Я спрошу его позже.
Хотя, если быть полностью честной перед собой, следовало признать, что она всеми силами старается избежать обсуждения. Но почему? Если она приняла правильное решение, то что же удерживает ее от разговора?
