Он в изумлении открыл рот.
– Откуда вы узнаете, что они ни к чему не ведут, если не попробуете?
– Если мужчина не готов ждать меня, значит, он просто не заслуживает моего внимания.
– Это правда, но ведь надо поцеловать много лягушек, прежде чем встретишь своего принца.
– Поцеловать, не переспать. – Она скрестила руки и нахмурилась. – Кроме того, любовь не требует постоянных тренировок.
– А что, если вы выйдете замуж и обнаружите, что секс отвратителен?
Она закатила глаза:
– Надеюсь, вам не надо объяснять, что брак – это не только секс.
– Секс важен.
– Хорошо. Если предположить, что мы займемся любовью, – вы сомневаетесь, что это будет приятное занятие?
– Не сомневаюсь, – промычал он.
– Тогда я надеюсь, что будет то же самое, когда я встречу своего принца.
– А пока будете упускать…
– Что? – резко спросила она. – Что именно вы получаете от ваших бесконечных встреч?
– Удовольствие, – резко парировал он.
– А как насчет неловкости? Смутного чувства разочарования? Вины? Может, вы ничего такого и не чувствуете, но я бы почувствовала. Удовольствие, ха! – Белла взмахнула рукой. – Я получаю удовольствие от хорошего красного вина, торта с шоколадной глазурью, от горячей ванны с душистой пеной, и все это не заставляет меня испытывать неловкость, разочарование или чувство вины.
Она слегка лукавила: ей иногда бывало немного стыдно, если она слишком налегала на торт с шоколадной глазурью.
– Кроме того, – внезапно перешла она в нападение, – вы знаете, женщина может сама доставить себе удовольствие.
Доминик обомлел. Щеки Беллы пылали. Она не могла поверить, что сказала это вслух. Ей стыдно было смотреть ему в глаза. Только прятать глаза будет еще хуже.
– Вы обещали, что не будете хмыкать, – наконец выдавила она.
Он поднял руки, как бы сдаваясь:
– Я не хмыкаю. Но, Белла, вам не кажется, что вы поднимаете отношения ваших родителей на нереальную высоту?
– Высоту, да, – признала она. – Но не нереальную.
Он скрестил руки и неожиданно прищурился:
– А вы не используете свою девственность как своего рода оружие, как щит?
– Щит?
– Чтобы не подпускать к себе мужчину.
– Конечно нет! Зачем это?
– У нас у всех есть свои секреты, Белла, комплексы. Когда любишь, то делишься ими, открываешься.
У нее пересохло во рту.
– Конечно, это просто признак незрелости, – добавил Доминик.
Она вскинула голову:
– Какая мужская точка зрения! Заниматься сексом не значит быть взрослым.
– Взрослость подразумевает умение отличать хорошее от плохого. Быть взрослым означает знать себе цену. Вы хотите порадовать папу, Белла, но какой ценой для своей личности? Кроме того, быть взрослым – значит уметь отличать реальность от фантазий. Мне кажется, вы не очень хорошо представляете себе реальность.
– Что? – Она в недоумении посмотрела на Доминика и вдруг разгадала его игру. Теперь уже она скрестила руки на груди. – Вы просто пытаетесь перевести стрелки. Вы правы, секс важен. По крайней мере, он должен значить что-то. Поэтому такие мужчины, как вы, бегут от таких девственниц, как я. У нас слишком много ожиданий, розовых грез… Поэтому вы и не проводите больше недели с одной женщиной. Вы хотите, чтобы секс ничего не значил. Только, убегая от правды, ее не изменишь, не так ли?
Они долго смотрели друг на друга. Наконец Доминик пожал плечами:
– Давайте остановимся на том, что у нас разное мнение.
Она неожиданно погрустнела.
– Боже, Доминик, неужели вам не надоело?
Он ничего не ответил. По его лицу ничего нельзя было понять. Она покачала головой.
– Мы как день и ночь, – пробормотала она. – Такие разные.
– День и ночь, – согласился он.
– Интересно, мы оба относимся к одному виду?
Он рассмеялся. Белла вдруг вскочила:
– Торт с шоколадной глазурью?
– Отличная идея.
Доминик мысленно выругался, когда услышал, как поворачивается ключ в замочной скважине. Проклятие! Он собирался уйти еще задолго до того, как Белла вернется. Он выключил ноутбук и засунул его в чехол.
Он привык работать допоздна и перекусывать у себя в кабинете. Он всегда приходил в номер, когда Белла уже спала.
Он ненавидел эти чертовы апартаменты. Прошло три недели, а его по-прежнему раздражали херувимчики, диваны и позолоченная мебель.
Доминик сжал кулаки. Три недели ему приходилось подавлять в себе искушение.
Он обернулся, когда она вошла в комнату. Увидев Доминика, Белла остановилась как вкопанная.
– Привет! – Она пыталась улыбаться, но он не увидел ее улыбки. Она положила сумочку и портфель на журнальный столик. – Как дела?
Он попытался ответить так же непринужденно:
– Привет! Хорошо. А как ваши дела?
– Хорошо. Мы с Луиджи только что переговорили с поставщиками скатертей и мебели, которые декорируют столовый зал. – Она потерла руки. – Я рада, что вас застала. Мне надо кое-что обсудить с вами.
– Что?
– Я… – Она посмотрела вокруг и нахмурилась. – А где Минки? Обычно она сразу начинает мяукать, как только завидит меня.
– Может, она замышляет какую-то месть за то, что провела взаперти целый день.
Белла заглянула под журнальный столик и за телевизор. Она указала на обеденный стол:
– Она не там?
Он посмотрел под стол:
– Нет.
– И на стуле не прячется?
Он проверил:
– Не-а.
– Секунду…
Доминик начал копаться в своей папке, изображая сильную занятость, но при этом следил за каждым движением Беллы. Она тщательно обследовала гостиную и кухню. Он слышал ее негромкие шаги, когда она шла по коридору к ванной. Эта была последняя неосмотренная комната.
Белла метнулась на кухню и вернулась, неся коробку кошачьих деликатесов. Потрясла коробку.
– Минки? Минки? – Она гремела коробкой, но кошка не вылезала. – Ага! – Белла бросилась к заводной мышке. – Если и на это она не отреагирует, значит, ничто уже не поможет.
Доминик перестал притворяться занятым. Они подождали, пока у игрушки полностью не кончился завод. Белла с тревогой посмотрела на него.
– Проверьте у себя в спальне, – скомандовал Доминик, отправляясь в свою комнату.
Там Минки не оказалось.
В коридоре он столкнулся с Беллой. По ее лицу было видно, что она тоже не нашла кошку. Он отрицательно покачал головой. Она прижала руку к животу и вся позеленела.
– Не нервничайте, – скомандовал он, начиная беспокоиться сам. – Она должна быть где-то здесь.
Доминик вернулся в гостиную, отдернул все шторы, передвинул всю мебель. Дважды. Даже сбросил подушки с дивана. Он посмотрел на Беллу и снова мысленно чертыхнулся. Ох, и задаст он этой чертовой кошке…
– Белла, вряд ли она…
