— Нет, — коротко ответила Мэри и вернулась в зал.
Мартин и молодой доктор общей практики направились к ней одновременно. Они стали весело препираться, кому из них танцевать с Мэри, как вдруг кто-то взял ее за локоть.
— Я разрешу ваш спор, — сказал доктор Кохрейн шутливо, но решительно. — Могу я потанцевать с вами, Мэри?
— Есть много свободных медсестер, — заметил Мартин.
— Позволь мне самому решать, с кем я буду танцевать.
Мэри молча скользнула в его объятия. Он, как и раньше, безумно волновал ее. Она вспомнила его последнюю фразу, а выпитое шерри придало ей смелости спросить:
— Неужели чувство долга заставляет вас танцевать с подчиненными? — И улыбнулась, подняв на Кохрейна глаза. И вдруг у нее перехватило дыхание от его взгляда.
— Вы отлично знаете, что нет, — сказал он с насмешкой. — К тому же танцевать с девушкой в таком красивом платье — удовольствие для каждого мужчины.
Она смутилась и выругала себя за глупость.
Он засмеялся и крепче сжал ее руку. Для такого крупного мужчины он двигался на удивление легко. Мэри молчала, боясь снова опозориться.
— Может, перекусим чего-нибудь? — предложил Кохрейн, когда танец кончился, и, не отпуская ее руки, повел к буфету.
Пока она ждала, в буфете появилась Кристин Уортон со своим кавалером — мужчиной средних лет. Он тоже был из комитета по управлению госпиталями округа.
— Можно к вам присесть, мисс Хантер? — пропела Кристин самым сладчайшим голосом, но смотрела она на Мэри с откровенной ненавистью.
— Конечно, прошу вас, миссис Уортон, — так же вежливо отозвалась Мэри.
Кавалер Кристин отошел к буфету. Наступило неловкое молчание. Помня их последнюю встречу, Мэри не нашла в себе сил начать ни к чему не обязывающий разговор с этой дамой. Непонятно, зачем Кристин подсела к ней?
Миссис Уортон взглянула в сторону длинной буфетной стойки.
— Вы сегодня пользуетесь успехом, моя дорогая, — покровительственно сказала она. — Будет что вспомнить, когда вы покинете нас на следующей неделе. Ричард ждет не дождется, когда будет работать в паре с мужчиной. Он сам мне это сказал.
То, что замену ей уже нашли, Мэри знала. Было глупо так реагировать на слова Кристин, но, увидев мстительную, злобную усмешку на ее губах, Мэри почувствовала, что готова сорваться.
— Вы тоже должны быть рады, миссис Уортон. Но, знаете, в госпитале остается еще много хорошеньких медсестер.
Она пожалела о сказанном, но слова уже вырвались из ее рта. Кристин хотела сказать что-то, но тут появился мистер Кохрейн с полным подносом еды. Мэри заметила, как по его лицу пробежала тень, но это был всего лишь короткий миг.
— Боже мой, Ричард! — весело воскликнула миссис Уортон. — Если будешь так кормить мисс Хантер, она растолстеет.
— Она не сидит на строгой диете, как ты, Кристин. Мэри еще в том возрасте, когда не нужно следить за весом.
Губы Кристин поджались при этих словах. Ей было явно неприятно напоминание о том, что она уже не девочка.
Мэри отпила немного вина. Оно оказалось превосходным. Она опустила глаза, боясь, что не сможет сдержать рвущийся наружу смех. Уже не в первый раз ей пришла в голову мысль, что мистер Кохрейн совсем не похож на мужчину, влюбленного в Кристин. Но почему-то это не вызвало у нее радости. Наоборот, она даже посочувствовала ей. Они ведь чем-то похожи — обе хотят заполучить этого мужчину, которому наплевать на них обеих.
Последняя неделя оказалась еще более напряженной, чем предыдущие. Мэри хотела сдать своему преемнику все дела в полном порядке. В четверг, в одиннадцать часов вечера, она все еще делала записи в журнале.
Раздвижная дверь откатилась в сторону, и в комнату заглянул мистер Кохрейн.
— Что, новый пациент? — спросил он.
— Нет, привожу в порядок свои записи. Сегодня не было свободного времени. — Она потерла рукой усталые глаза.
— Немедленно в постель! — скомандовал он и, отобрав у нее журнал, положил в ячейку. — У вас впереди выходной. Тогда и заполните. Когда прибудет ваша замена?
— В понедельник утром. Я, разумеется, задержусь, чтобы передать дела и показать ему госпиталь. Вы что-то еще от меня хотели?
Он закрыл двери и, прислонившись к ним спиной, закурил свою трубку.
— Просто хотел удостовериться, что вы еще будете здесь, когда я приду в понедельник. Завтра я уезжаю.
Он стоял совсем близко от Мэри. Ей стало неловко под пристальным взглядом его внимательных серых глаз.
Не в силах больше выносить это, она вскочила с места.
— Тогда я ухожу спать. Спокойной ночи.
Но Ричард и не подумал пропустить ее.
— Сядьте, — приказал он. — Я хочу с вами поговорить. Мартин вам уже сказал, что собирается в Штаты?
Удивленная, Мэри кивнула:
— Говорил, что еще подумает над этим.
— Он уже согласился работать в Штатах. Уезжает послезавтра. Вы не огорчены этим?
— Конечно нет! Я уже говорила вам, что вовсе не влюблена в Мартина.
Он по-прежнему не спускал с нее внимательного взгляда.
— Люди не всегда говорят правду, когда речь идет о чувствах. Вы выглядели встревоженной последнее время, и я подумал, что причиной мог быть Мартин. Рад, что ошибся. Но мне хотелось бы знать, чем вы так расстроены.
Мэри в растерянности искала какой-нибудь подходящий предлог, но тут, на ее счастье, кто-то постучал в дверь. Доктор Кохрейн, негромко выругавшись, раздвинул створки.
— Что случилось, сестра?
Ночная дежурная сестра, веселая толстушка, улыбнулась:
— Я не знала, что вы здесь, сэр. Пришла сказать доктору Хантер, что у меня готов чай. Хотите, принесу и вам?
— Нет. Спасибо, сестра. Спокойной ночи, мисс Хантер.
В субботу утром ей позвонил оператор.
— Междугородный звонок из Кардиффа, доктор.
Это был доктор Томас, ее замена. Он сообщил, что приедет на день раньше, в воскресенье.
Раньше Мэри всегда гордилась своей сдержанностью, но здесь, особенно в последнее время, стала частенько плакать. Это было так унизительно. Страх не удержаться и расплакаться при всех в понедельник подтолкнул ее к решению.
— Хорошо, доктор Томас, приезжайте завтра. Если приедете пораньше, я смогу вам все показать и передать дела, прежде чем уеду.
Как хорошо, что она жила в отдельной квартирке! Теперь никто не увидит, как она плачет.
Ей никогда больше не увидеть Ричарда, но, возможно, так будет лучше для нее.
Мэри просидела до двух часов ночи, заполняя карты и журналы, сделала все необходимые записи. В воскресенье она пришла на завтрак, и как раз в это время позвонила миссис Кохрейн, чтобы попрощаться.
