Он решил приберечь Египет с его храмами до своего свадебного путешествия, в случае, если ему удастся найти подходящую девушку, ибо все таинственное и чудесное приводило его в грустное настроение, так как никто не переживал его вместе с ним. То же самое чувствовал он в Индии и на всем востоке, и тысячи разнообразных мыслей теснились в его голове, когда он приехал в Англию, чтобы встретиться с Эной.
Мысли эти продолжали еще биться в его голове, как в тюрьме, когда он очутился на борту «Монарха», но здесь засиял для него яркий свет сквозь дверную щель темницы. Это был прекрасный свет, почти столь же прекрасный, о каком Питер читал и грезил, о котором говорили, что его не бывает ни на суше, ни на море. Затем внезапно и странно свет этот исчез. Тюрьма, полная мыслей, уступила место сумрачной тревоге.
Таково было душевное состояние Питера Рольса младшего, когда после долгого отсутствия он вернулся домой. Но по внешнему виду он казался таким же, как обычно, и был так любезен с ирландскими гостями, что Эна была благодарна ему, нисколько не испытывая раскаяния. Впрочем, ей приходилось думать о столь многом, что она почти позабыла о своем маленьком дипломатическом шахматном ходе для устранения нежелательной девушки. Ей приходилось быть на чеку, чтобы Райган, его мать и сестра не нашли «неподобающим» общество «Морской Чайки» и не стали втихомолку смеяться над отцом и матерью. Если бы в довершение всех ее забот прибавился еще страх перед моделью от портнихи, ее нервы не выдержали бы. Но, по-видимому, в благодарность за свое спасение, Питер преодолел свою угрюмость, и на него она могла положиться как на каменную гору.
Лэди Райган, удивительно моложавая женщина с детским выражением лица, была энергичной воинствующей суффражисткой. Спасшись, при помощи своего сына от лондонской полиции, она отправилась путешествовать.
Сперва она слишком страдала от морской болезни, чтобы думать о том, что происходит у нее на родине, и ряд докладов, которые она намеревалась прочесть, был отложен. Теперь, находясь в Америке, она решила сделать все возможное при данном положении, разослав страстное феминистское циркулярное послание по всем штатам. Она проводила большую часть времени в своей комнате над своими заметками. Кроме того, она добросовестно старалась превратить мисс Рольс в суффражистку. На все остальное она не обращала никакого внимания, поэтому Эне не приходилось слишком беспокоиться о том впечатлении, какое «Морская Чайка» произвела на лэди Райган. Приходилось опасаться Рагса и Эйлин, их наблюдательных глаз и развитого у них чувства смешного. Например, Эйлин имела манеру, когда ей казалось что-нибудь странным, говорить «это бесконечно оригинально». Вещи, которые ее удивляли, были для нее «трогательными». Если бы только Эна достаточно знала жизнь графов и их семей, чтобы быть уверенной, что лорд Райган и Эйлин подразумевают в глубине души под «бесконечной оригинальностью» и «трогательностью» у Рольсов, то она не провела бы столько бессонных ночей. Рагс, может быть, и был слишком беден для графа, даже ирландского, но вряд ли он сделал бы предложение девушке, которую его сестра находила «бесконечно оригинальной».
Впрочем, лорд Райган вовсе не думал о женитьбе на дочери американского миллионера. Он продолжал втайне вздыхать по своей ирландской кузине, которую оставил по ту сторону океана. Но зато маленькая лэди Эйлин влюбилась в Питера, о чем последнему не преминула сообщить его прозорливая сестра. Питер вскоре дал понять лэди Эйлин, что мысли его заняты совсем другой особой, которую он потерял из вида после краткого знакомства. Со свойственной ей женской чуткостью, молодая девушка поняла, что этой особой является никто иной, как модель мадам Надин, мисс Чайльд. Она окончательно убедилась в этом, когда узнала от своего брата, что после случайной встречи его и мисс Рольс с мисс Чайльд при посещении ими магазина Питера Рольса, Эна заклинала Райгана не сообщать об этом ни слова Питеру младшему. Эта романтическая история сильно подействовала на пылкое воображение лэди Эйлин, и она решила помочь Питеру вновь обрести потерянную нимфу. Читатель увидит, как она выполнила это свое намерение.
ГЛАВА XIII.
Один мужчина вслед за другим.
«Номеру 2884, В. Чайльд. Конверт с заработной платой. Подробности внутри». Эти слова Винифред прочла на изящном пакете, который ей всунули в руки вечером, по окончании первой недели ее работы у Питера Рольса, хотя ей казалось, что таких недель прошло бесконечное множество. «Прочтите на обороте», — было напечатано крупными белыми буквами на черном фоне конверта, который надо было вскрыть, чтобы добраться до его содержимого и «подробностей». Последние состояли из «вычетов за неявку, опоздания, ключи, печати, страхование и просчеты».
Но Вин ни разу не пропустила и не опоздала на службу. Будучи сверхштатной приказчицей, которой предстояло быть уволенной с окончанием праздников, она не нуждалась в отчислении своих в поте лица зарабатываемых пенсов на страхование, в этот огромный фонд, составлявшийся из еженедельных отчислений медяков, который для Питера Рольса играл почти такую же роль, как церковная десятина для папы. Благодаря хорошему здоровью и поведению, заработанная ею сумма фактически была выдана ей сполна. Но зато это была кошмарная неделя, которая показалась ей длиннее всех предшествовавших недель ее жизни, вместе взятых, и если бы вместо шести она заработала сто долларов, такое вознаграждение не показалось бы ей чрезмерным.
Она устало отошла от окна конторы, повинуясь указанию «прочесть на оборотной стороне», и когда она шла по длинному коридору, слова «при болезни или плохом самочувствии немедленно обращаться в контору», звучали в ее ушах, в унисон с ее колеблющейся походкой.
Да, она «прочла оборотную сторону», изнанку жизни, которая показалась ей совершенно отличной от известной ей ранее стороны, подобно тому, как отличается светлая сторона луны от темной; стороны, которой общество редко интересуется и которую никогда не видит. Несколько недель тому назад, до того, как ее «гордый дух» соблазнил ее пересечь океан в поисках независимости, она, почувствовав себя так, как чувствовала себя сегодня вечером, решила бы, что она и больна, и плохо себя чувствует. Но теперь она знала, что сотни других девушек под этой же крышей чувствуют себя так же, как и она, и считают это совершенно естественным условием жизни. Они вряд ли испытывают к себе жалость, и она должна держаться так же стоически, как и они. Если когда-нибудь она потеряет мужество, ей придется расплакаться, а ведь она хвастала Питеру Рольсу младшему, что этого с ней никогда не случится.
