Кири вздернула подбородок и произнесла спокойно:
— Повторяю еще раз, я не страдала.
— Тогда что это было, по-твоему? — взвился Тайрен.
— Не более чем камень, брошенный в гладкое, как зеркало, озеро, — пожала плечами Кири.
— Только камень, острый до чертиков! — Как ему надоели вечные бабушкины метафоры! — Который рассечет в кровь, если не поостережешься!
— Я не для того растила тебя, чтобы ты смотрел на жизнь такими глазами, — печально сказала Кири.
Тайрен сорвался со скамьи.
— Может быть, я пошел в своего отца!
Кири улыбнулась сочувственно и грустно.
— Я люблю тебя, Тайрен. Осторожнее ступай по полю, на котором сеешь.
У Тайрена перехватило дыхание, а Кири вернулась к работе.
Все словно сговорились. Сначала Паруи, теперь бабушка. Паруи вообще обозвал графом Монте-Кристо. Кстати, а почему «обозвал»? Тарен считал, что Эдмон Дантес поступил абсолютно правильно, отмстив всем своим гонителям. Есть вещи, которые прощать нельзя, чтобы не оставлять зло безнаказанным.
Конечно, его бабушка мудрая, но слишком добрая, слишком готовая прощать. Не важно, пусть она говорит и думает, что угодно, но Рандольф Фарсон за все заплатит. Слишком долго Тайрен ждал, слишком долго отказывался от мести. Фарсон заслужил то, что воспоследует, тысячу раз заслужил. Те Ароа были не единственными, с кем он обошелся отвратительно.
Тайрен ворвался в кабинет и тут же набрал номер Паруи. Он должен быть первым, если Рандольфу Фарсону придется продавать свою ферму, и он даст самую высокую цену. Потому что это земля маори, и она должна вернуться к племени. Да, именно так. Именно к племени.
Пять лет она не была здесь.
Дженна оглядывала свою старую комнату; в ее горле стоял горячий ком. Ничего не изменилось. Та же самая старомодная кровать посередине. Тот же самый письменный стол и та же самая лампа. И тот же самый запах сухих цветов, и старая книжная полка с зелеными сердечками, которые она нарисовала в третьем классе.
Дженна улыбнулась, вспомнив о том, что написано с обратной стороны полки.
Дженна любит Тайрена.
И заглавными буквами: НАВЕКИ.
И сразу подступили слезы. Как же он любил ее тогда…
Она подошла к окну и распахнула его. Ей был виден кусок старого сада, гораздо более запущенного, чем раньше. Кусты и деревья, кажется, не подстригали целую вечность. А еще отлично были видны конюшни. Как Дженна радовалась тогда, несколько лет назад, когда ей удавалось увидеть, как Тайрен сидит у конюшен или ведет в поводу лошадь! Она то пряталась за белыми занавесками, то открыто сидела на подоконнике. Это было волнующей игрой. Его тело, его поцелуи… Мечты о нем, даже когда они оставались наедине.
— Отличный постер, сестренка. — В комнату вошла Марта и кивнула на стену, где видел постер с изображением популярного певца в несколько непристойном виде. — Помнишь, ты его прятала, пока тебе не исполнилось двадцать?
— А папа все равно запретил его повесить на стену, — рассмеялась Дженна.
— Вот тебе еще одно доказательство, как он скучал по тебе, — не упустила возможности указать на свою правоту Марта.
— Да, да, — отмахнулась Дженна. То, что Марта на стороне отца, ее немного раздражало.
— Это правда, моя старшая сестра.
Дженна села на кровать.
— А у Синди что, экскурсия по ферме?
Марта примостилась рядом.
— Так точно. С дедушкой за руку.
За руку. С Дженной он никогда не ходил так. Ни разу. Она заставила себя проглотить колючий клубочек зависти. Надо же, к Тайрену она Синди вовсе не ревнует, а вот к отцу… Это, наверное, тоска по утраченной детской возможности — пройтись по ферме за руку с папой.
— Я никогда не видела ее такой радостной, — созналась Дженна.
Марта просияла.
— В течение недели заполучить отца и деда — для ребенка что-нибудь да значит. Вот видишь, хорошо, что мы с Фархадом решили пожениться. Ты и приехала с Синди. — Марта во всем способна найти положительный момент. С самого детства. Марта никогда не расстраивалась, она умудрялась ладить с отцом, была всегда веселой и беззаботной.
— Так где же наш таинственный жених? — воспользовалась возможностью сменить тему Дженна.
Мартин взгляд чуть помрачнел.
— К сожалению, его задерживают дела. Но он передавал всем привет.
— Передавал привет… Очень интересный и очень деловой человек? — Дженне что-то перестало нравиться такое странное отсутствие жениха перед самой свадьбой. Обычно это невесты сбегают, а не женихи.
Марта во всех подробностях поведала сестре историю своего романа с Фархадом, еще когда приезжала к Дженне в гости в Окленд. Все это звучало так, будто бы сошло прямиком со страниц восточных сказок: сказочно богатый шейх, случайная встреча, любовь с первого взгляда, многочисленные препятствия, успешно преодоленные любящей парой. И вот дело идет к свадьбе, а жениха не видно и не слышно.
— Да… Он такой. — Марта улыбнулась. — Поверь, сестренка, все будет хорошо.
— Неужели я познакомлюсь с твоим суженым, только когда вы будете стоять перед алтарем? — Дженна видела, что сестра за улыбкой скрывает нечто неясное, нерадостное.
Марта поднялась и пошла к окну.
— Не исключено.
— Но ведь ты любишь его? — сказала Дженна.
— Конечно. Думаю, нам сейчас лучше спуститься вниз. — Марта обернулась. — Мы могли бы помочь Теное и заодно разведали бы про их с папой отношения.
— В это я тоже пока никак не могу поверить, — созналась Дженна.
— То, что папа раньше был отъявленным расистом, а теперь сам связался с симпатичной маорийской матроной? — рассмеялась Марта.
— Ну… примерно так, — кивнула Дженна.
— А ты не слышала, что люди могут меняться? — усмехнулась Марта.
— Слышала, но не думала, что это может иметь к нему отношение. Да и до сих пор мне не верится. Не похоже на отца. Он всегда говорил, что скорее умрет, чем поступится своими принципами. А так как он до сих пор жив… — Дженна не хотела, чтобы это прозвучало жестко, но ничего не могла с собой поделать. Она до сих пор была сильно обижена на отца. Нет, даже злилась. Иногда ей хотелось накричать на него и убежать, куда глаза глядят. И даже его нежное отношение к Синди не могло ничего загладить.
— Я тоже не думала, но он правда изменился, и ты должна его простить. Поговори с ним. Дай ему возможность извиниться. — Марта обняла сестру за плечи, но Дженна высвободилась.
— Я никому ничего не должна, Марта. И отцу меньше всего, — резко заявила она.
— Ладно, ладно, — кивнула сестра. — Идем.
