«Я хочу, чтобы ты была моей мамочкой!» Кейд действительно не мог дышать. Все, на что он оказался способен — это застыть, уставившись на Николь и ожидая, что она разрулит ситуацию. «Я хочу, чтобы ты была моей мамочкой!» А что Николь? Щеки ее запылали, но она, как всегда, справилась и ни разу не запнулась, объясняя Элле, что поцелуй, который она видела, был дружеским и что они с ее папочкой просто друзья. Она не высмеивала девочку, что было бы проще всего. На секунду Кейду захотелось схватить ее в объятия и расцеловать в благодарность за то, как хорошо она обращается с его дочерями.
— Но я не хочу, чтобы ты уезжала! — Элла сегодня подкидывала задачки одна хлеще другой.
Холодок пробежал по его позвоночнику — а ведь он должен был предвидеть такой поворот! Действительно, за этим Рождеством он, как болван, упустил из виду все остальное! Испарина выступила у него на лбу. Эллу однажды уже бросили. А теперь грядет еще одна пропажа близкого человека из ее жизни! Боже, что он натворил!
— Мне тоже очень нравится в «Ваминда-Доунс», — голос Николь прозвучал спокойно. Кейд в отчаянии ждал, что же она придумает. — Но ты ведь всегда знала, что мне нужно вернуться к себе домой, в Мельбурн. У меня там мама, друзья… А еще мне нужно ходить на работу, помнишь?
— В школу. — Элла кивнула, очень довольная собой, ведь она запомнила такую важную вещь.
— Но это не значит, что мы с тобой не сможем и дальше дружить. Мы будем друг другу писать имейлы. По-моему, это весело, ты как думаешь?
Элла закивала. А потом ее осенило:
— И по скайпу! Будем болтать по скайпу!
Кейд улыбнулся, его отпустило. Четырехлетняя дочь начинает познавать радости Интернета. Надо же, уже пригодилось! Если это поможет Элле легче пережить разлуку…
Николь удалось успокоить Эллу, и при этом еще поддержать ее самооценку. Возможно, Николь, в отличие от него, как раз предвидела, что может возникнуть такой момент, и продумала тактику. Не ранив ничьи чувства, она доказала, что все не так уж плохо, что никакой беды не случится… но… Николь уедет из «Ваминда-Доунс» через три недели. И это вдруг показалось ему очень, очень неправильным.
Кейд бросился помогать, начал складывать зонты, собирать мусор. Они всегда старались оставить берег после себя в нетронутом виде. «Я хочу, чтобы ты была моей мамочкой» — эти слова отпечатались в его сознании огненными буквами. Он украдкой бросал взгляды на Эллу и Николь, и всякий раз его сердце сжималось от того, как доверчиво дочка расположилась на руках у своей няни. А Николь держала его девочку так, словно та была ей дороже всего на свете. Безумная, дикая идея проникла в его сознание и пускала корни. «Папочка, женись на Николь! Я знаю, она тебе нравится. Я видела, как ты ее целовал!» Да уж, ему куда как нравится целовать Николь. Но жениться? Он потряс головой — это уже слишком…
Кейд, Николь, Элла и даже Холли стояли на маленьком аэродроме и махали вслед крошечному самолету, который постепенно таял в голубой дали.
— Пап, я уже так скучаю по бабушке! — Элла просунула свою ручку в руку Кейда.
— Я знаю, солнышко, я сам скучаю! Но она приедет навестить тебя на твой день рождения!
Кейд бросил взгляд на Николь и заметил, как та чмокнула Холли в головку, прежде чем усадить ее в автокресло. Он помог Элле залезть в машину и стал возиться с ее креслом. Они тронулись в обратный путь.
— Ник! А ты приедешь на мой день рождения?
Если бы он не следил за Николь — хоть и украдкой, но очень пристально, — он бы и не заметил, как она напряглась. Она обернулась к девочке:
— А когда у тебя день рождения?
— Э-э-э… Пап?..
— Одиннадцатого марта.
— Нет, в это время я не смогу приехать, это учебная четверть.
В зеркале заднего вида Кейд увидел, как с лица малышки улетучилась вся радость.
— Но это не значит, что я не смогу прислать тебе подарок! — с поддразнивающей ноткой в голосе протянула Николь.
Элла просияла. Но не удовлетворилась.
— А на Пасху? На Пасху приедешь?
Кейд не смог прочитать выражение глаз Николь. Его внимание было уже приковано к дороге.
— Боюсь, что нет.
— У тебя уже есть планы? — Он не смог смолчать.
— Да.
Что тут скажешь? Он оставил ее в покое.
Что-то разбудило его посреди ночи. Кейд сел в постели. Плач… Это Холли! Уже через секунду он сломя голову бежал к детской. И замер в дверях. Николь уже была там. Она качала Холли на руках и тихонько напевала колыбельную. Кейд заметил возле кровати бутылочку с микстурой. Николь успокаивающе улыбнулась ему.
— Баю-баю-у-нас-режутся-зу-у-убки, — пропела она.
Плач становился все тише. Кейду хотелось приласкать дочку, но он понимал, что только снова растормошит ее.
— Папочка-иди-спать, — пропела Николь, — все-у-нас-в-порядке.
Идея здравая. Назавтра ему нужно вставать ни свет ни заря. Но Кейд никуда не хотел уходить. Он хотел быть тут, смотреть на Николь в ночной рубашке, смотреть, как она качает его ребенка… потому что это было так уютно… нет, так эротично… Рубашка такая тонкая… Черт, эта его нянюшка — чистое наваждение!
Когда Николь склонилась над кроваткой, он отметил, как качнулась ее грудь. Он почти почувствовал ее тяжесть в своих ладонях, вообразил, как зарывается в нее лицом… И как Николь выгибается ему навстречу…
— Кейд, возвращайся к себе. Холли уже спит. Жаль, что ты проснулся…
— Давай поговорим? — Вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел подумать. Но уже в следующую секунду он подумал — и ни капли не пожалел. Кейд расправил плечи.
— Кейд, час ночи. Сейчас не время для разговоров, — отрезала она. — И не время быть наедине.
Но, когда она проходила мимо него в дверях, он поймал ее в ловушку, упершись обеими руками в дверной проем. Она была так близко, что ее грудь прикасалась к его груди. Он слышал и чувствовал ее дыхание. Кейд застонал. Он молился, чтобы она осталась. Николь оттолкнула его.
— Утром, Кейд! — Она прерывисто дышала. — Потом поговорим! — И сбежала в свою комнату.
Руки Кейда сжались в кулаки. Он прижался лбом к косяку и, к стыду своему, даже несколько раз стукнулся об него головой. Это было очень глупо. Собирался поговорить о важном, а сам… стоило ему ее увидеть, как все благие намерения испарились. К завтрашнему утру неплохо бы обуздать свои гормоны — разговор предстоит серьезный, деловой, и голову надо иметь абсолютно трезвую. Кейд впервые в жизни среди ночи пошел и принял холодный душ.
Завтрак был сущим мучением. Всякий раз, как губы Николь прикасались к чашке или она отправляла в рот кусочек хлеба, тело Кейда предательски реагировало, а сердце пускалось вскачь. Когда она добралась до вазочки с клубничным джемом, он вскочил.
