— Вы уезжаете?
— Моя мама останется одна, если я не приеду, — тихо ответил он.
Лоррен поставила в середину кекса маленькую елочку и рядом с ней — фигурку Санта-Клауса.
— Ждете гостей на праздник? — спросил Алан.
— Джеймс и Мэттью, — кивнула она. — Они будут приходить каждый день. — Лоррен осторожно перенесла кекс на другое место. Затем спросила: — Вы что-то хотели?
— Помните мое обещание сделать для вас несколько заметок о газетах?
— Помню, — спокойно ответила она.
— Я уже все подготовил, так что вы сможете ими воспользоваться. Если вы сейчас свободны, я приглашаю вас к себе, и мы вместе посмотрим, что у меня получилось. — Он смотрел на нее дерзко и насмешливо. — Если вы, конечно, доверитесь безнравственному, бессовестному и похотливому журналисту.
— Я… думаю, что смогу довериться.
— А вы вполне в этом уверены? Я спрашиваю потому, что, если вы вздумаете кричать, взывая о помощи, никто не придет на выручку. В доме никого нет.
Лоррен, молча, величественно проследовала мимо него к лестнице и поднялась в комнату Алана. Он шел за ней, в притворном изумлении схватившись за голову:
— О небо! Девушка мне доверяет!
Они дружно рассмеялись, и Алан, закрыв дверь, указал ей на стул у стола. Лоррен села и с интересом посмотрела на разложенные перед ней бумаги. Она начала просматривать один из листов, но Алан забрал его.
— Вам нет необходимости это читать, — сказал он.
— Жаль, это очень интересно.
— Здесь много всего интересного, но мы будем работать над вашим материалом, не над моим.
Он взял со стола целую стопку бумаг с записями и перелистал. Лоррен несколько минут с интересом наблюдала за ним и воинственнее, чем хотела, заявила:
— Я никак не могу понять, почему такой интеллигентный, получивший прекрасное образование человек, как вы, мог опуститься до уровня журналиста?
Он с сожалением посмотрел на нее и холодно сказал:
— Прежде чем мы приступим к нашим делам, мне, похоже, придется прочесть вам лекцию, иначе все это, — он коснулся рукой записей, — будет только пустой и ненужной макулатурой. — Алан сел на стул и положил ногу на ногу. — С вашей одержимой ненавистью к газетам и людям, которые их делают, вы, наверно, считаете, что все редакции нужно в принудительном порядке закрыть, а все газеты запретить?
— Конечно же, нет!
— О! Почему?
Лоррен поколебалась немного, чувствуя себя бездарной и робкой студенткой:
— Я думаю… что они — главный источник, из которого люди узнают о событиях в мире.
— Правильно. Хоть в чем-то мы с вами согласны. Давайте от этого и отталкиваться. В настоящее время даже в демократических странах закулисные политические интриги не выносятся на свет, но знать о них людям необходимо в их же интересах. Поэтому их надо сделать достоянием общественности. Согласны? — Она кивнула. — И вы должны признать, что именно репортер, как сыщик, пытается разнюхать скрытый смысл незначительных на первый взгляд событий.
Алан сделал паузу и выжидательно поднял брови, Лоррен вновь кивнула, и он, удовлетворенный ее реакцией, продолжил:
— Если этому репортеру удастся разоблачить то, что скрывалось властями предержащими, но что простые люди должны знать, он оказывает этим неоценимую услугу обществу. Вы со мной согласны?
— Полностью.
— Отлично! Теперь скажите мне, все люди обучаются и воспитываются по одним стандартам?
— Конечно, нет!
— Основная функция газет — передача информации, значит, журналисты должны писать так, чтобы как можно большее число людей понимали, о чем они говорят. — Лоррен согласно кивнула. — Мы не можем быть снисходительными: если газеты не будут писать доходчиво и просто, их не станут покупать, потому что люди ничего не поймут в них. Поэтому мы должны излагать материал предельно кратко, при этом не теряя качества языка, чтобы девять из десяти читателей поняли, о чем мы пытаемся им рассказать.
Лоррен пришлось согласиться с ним. Несколько минут Алан молча смотрел на нее, а потом протянул ей руку и тихо спросил:
— Чур-чура?
— На самом деле вы имели в виду «мир»? — простодушно заметила она, вкладывая свою руку в его ладонь.
— Говоря словами народных масс, — он улыбнулся насмешливо, — мир!
Они приступили к работе и трудились над заметками, совершенно забыв о времени. Наконец Алан взмолился:
— Пора немного передохнуть и выпить кофе!
Лоррен тотчас же встала и отправилась на кухню. Алан последовал за ней, предлагая свою помощь, но вместо этого уселся верхом на стул и продолжал говорить. После кофе они вновь приступили к работе.
— Как приятно! — сказал он вдруг.
— Что?
— Быть с вами в мире. — Алан вытянул ноги и сцепил руки на затылке. — Война между народами бесполезна, — философски заметил он, — а битва между индивидуумами еще хуже, особенно когда одна из сражающихся сторон — женщина, чрезвычайно воинственная и такая… э-э-э… привлекательная!
Лоррен сразу же напряглась.
— Успокойтесь и спрячьте ваши иголки, дикобраз.
Зазвонил телефон, и они оба вскочили.
— Оставайтесь здесь, — сказал Алан. — Если это вас, я позову.
Он спустился вниз, и Лоррен услышала его слова:
— Марго? Что тебе надо? Я не могу понять тебя… Ты пьяна? Только что вернулась с вечеринки? Я? Я работаю… Над кем? Мисс Феррерс, если хочешь знать… И не «над», а «с». Да, я знаю, что она только учительница… нет, я никогда с ними не общался, — он засмеялся, — но стоит попробовать. Вреда от этого не будет, не так ли?
Лоррен начала собирать свои бумаги, а Алан все продолжал говорить.
— Но ты же не хочешь сказать, что ревнуешь… к мисс Феррерс? — Тон его голоса был скептический. Услышав, что ответила ему Марго, он твердо ответил: — Нет! Как ты сказала, она не моего типа… Да, ты можешь заглянуть, если хочешь!
Алан раздраженно бросил трубку и одним махом взлетел по ступенькам наверх. Перехватив Лоррен уже у двери, он втолкнул ее обратно в комнату:
— Куда это вы уходите? Мы еще не закончили!
— Я думаю, что мне следует освободить помещение для визита вашей леди.
— Вы останетесь!
— Нет! — Лоррен снова взялась за ручку двери, но Алан повернул в замке ключ.
— Еще раз повторяю: вы останетесь. У меня есть для этого своя причина.
Он схватил ее за руку и усадил в кресло, а затем продолжил разговор, как будто ничего не произошло.
— Итак, на чем мы остановились? Ах да… — Он начал что-то говорить, но девушка не слушала его.
— Может быть, вы все-таки выпустите меня? — прошипела она сквозь зубы.
