– Если бы ты была всего лишь нянечкой, я не потратила бы последние два дня, чтобы пошить тебе платье для завтрашнего бала. – Виктория указала на чехол, висевший на двери гардеробной. – Только примерь его, чтобы я могла видеть, не нужно ли чего подправить. Микос дал четкие инструкции.
Дарси изумленно посмотрела на Викторию:
– Что? Ты пошила платье?!
– Я по профессии дизайнер, – пожала плечами Виктория. – Звучит, конечно, глупо, если учесть, что я еще и королева, но это всего лишь титул. Я моделировала одежду до того, как выйти замуж за Стефана, и мне хотелось остаться собой.
Ошеломленная Дарси подошла к чехлу с платьем и расстегнула молнию. Она ахнула, когда увидела переливающееся бледно-голубое платье. Одно плечо было открыто, а второе украшено кристаллами Сваровски, которые россыпью тянулись до самой талии. Дарси никогда прежде не видела такой красоты.
– Ты пошила это за два дня?!
– Ага, – рассмеялась Виктория, – и думаю, ты будешь в нем сногсшибательна.
Дарси не сводила глаз с платья. Колин заказал его специально для нее? И не только заказал, но и сказал, каким это платье должно быть.
Она стояла потрясенная, не зная, чего ей еще ожидать.
– Ты не против, если я возьму Айрис на прогулку? – спросила Виктория. – Мы со Стефаном хотим прогуляться на пляж, прежде чем начнут прибывать гости и все вокруг превратится в сумасшедший дом.
– Да, конечно. И спасибо тебе. Хотя это платье настолько шикарное, что простое «спасибо» кажется не совсем подходящим.
– Пожалуйста, – улыбнулась Виктория. – Мы скоро вернемся. Думаю, тебе нужно немного побыть одной.
На пороге она повернулась и посмотрела на Дарси:
– Знаю, это не мое дело, но я все же скажу. Микос уехал отсюда, потому что ему сложно было примириться со статусом овдовевшего родителя. Куча обязанностей, потеря жены, травмы. Он ужасно страдал. И его главным приоритетом всегда была только Айрис. Поэтому если он что-то тебе не сказал, то только лишь потому, что хотел защитить ее.
Виктория выскользнула из комнаты и тихонько закрыла за собой дверь.
В голове Дарси начал созревать новый план. Она наденет платье, о котором он говорил, но заставит его помучиться. Дарси знала, что Колина по-прежнему влечет к ней, и, скорее всего, он придумал этот ужин, чтобы соблазнить ее. Возможно, он не хотел обманывать и ранить ее, но у него была тысяча возможностей рассказать ей правду до того, как затащить в постель.
Колин планировал попасть в комнату Дарси до того, как принесут ужин. Он также попросил Стефана и Викторию присмотреть за Айрис. Ему пришлось посвятить их в свой план, потому что время было не на его стороне.
Колин, волнуясь, постучал. Дверь открылась, и он, восхищенный, замер на пороге.
– Ты все-таки надела его.
Перед ним стояла Дарси в том самом голубом платье, облегающем ее изумительную фигуру. Ее распущенные шелковые волосы ниспадали на плечи. Небольшое количество макияжа делало ее очень естественной и красивой, именно такую женщину он искал, сам того не зная.
– Почему бы нет? – ответила она, жестом приглашая войти. – Это твое пожелание. Ты ведь платишь мне.
В дверь снова постучали. Официант вкатил тележку с ужином. Он отвез ее на террасу, пожелал им хорошего вечера и удалился.
– Приступим? – спросила Дарси и направилась к открытым дверям, выходившим на террасу. В комнату влетел легкий океанский бриз, и Колин почувствовал, как сильно соскучился по дому.
Белая скатерть, золотые подсвечники и ветка белых роз украшали стол, накрытый на двоих. Дарси подошла к столу, чтобы снять крышку с одного из блюд, но Колин остановил ее.
– Ты выглядишь прекрасно. Ты больше, чем я заслуживаю сейчас.
– Я няня твоего ребенка, Колин. Или тебя лучше называть Микос? А может, ваше высочество? Как к тебе обращаются слуги?
– Ты не слуга, черт побери. Можешь называть меня Колином или Микосом. Как тебе угодно.
Она поклонилась, и в нем что-то оборвалось. Он схватил ее за плечи и слегка тряхнул:
– Не кланяйся передо мной. Никогда.
Ее глаза расширились.
– Я ведь твоя подчиненная, не так ли?
– Больше, чем подчиненная, черт возьми, и ты это знаешь.
– Разве? Просто я считала, что друзья говорят правду. А вот начальники и их подчиненные держат свою личную жизнь в секрете друг от друга. Извини, может, я что-то напутала.
Колин отпустил ее и отодвинул стул:
– Садись. Я обслужу тебя.
К его удивлению, она послушно села. Колин разложил еду по тарелкам, и они молча приступили к ужину. Ему нужно было так много сказать ей, но он сомневался, что она откроет свое сердце и выслушает его.
Он встал из-за стола и вышел на балкон. Вид океанского побережья успокоил его. Колин любил свой дом. Ему хотелось простой семейной жизни без вспышек фотоаппаратов и дурацких заголовков в газетах. Стефан и Виктория умудрились приноровиться к такому стилю жизни. Они исполняли свои королевские обязанности, но также находили время друг для друга втайне от прессы. Получится ли у него так жить: оставаться во дворце, но при этом иметь семью?
Его сердце сжалось от боли. Он даже не подозревал, как сильно ему хотелось иметь семью… семью с Дарси и Айрис.
– Я мог часами наблюдать этот вид из окна, когда вернулся домой из больницы, – не поворачиваясь к ней, начал Колин.
Он не рассчитывал, что у них получится разговор, но не мог допустить, чтобы Дарси закрылась от него теперь, когда он наконец понял, чего же ему хотелось больше всего в жизни.
– Я сидел на балконе и проклинал эту дурацкую инвалидную коляску. Карина тогда была беременна, а я все думал, каким же отцом я буду для нашего ребенка, если я даже не могу самостоятельно встать или надеть брюки.
Колин услышал, как Дарси встала, но не стал поворачиваться, потому что не хотел увидеть жалость в ее глазах.
– Постепенно силы возвращались, но я был слишком занят собой, чтобы понять, что мне нужно думать о своей семье. Карина пережила эту беременность большей частью в одиночестве, так как я думал только о том, чтобы выздороветь. Я решил, что к тому времени, когда родится наш ребенок, я встану с коляски.
Угловым зрением Колин заметил, что Дарси подошла к перилам, но встала достаточно далеко, чтобы он мог коснуться ее. Может, это и к лучшему. Если бы она подошла к нему и пожалела его, он бы сломался. Он и так был уязвим, обнажая перед ней свое сердце.
– Когда родилась Айрис, мое представление о жизни полностью поменялось. Журналисты хотели получить фото нашей счастливой троицы. Но мы уже перестали быть семьей. Моя жена перебралась в другую спальню. Она все больше и больше отдалялась от меня. И мне не за что осуждать ее.
