Возможно, именно из-за того, что Шарлотта была слишком рассеяна или наоборот слишком сосредоточена на своих мыслях, она не увидела, что другой водитель не обратил внимания на красный сигнал светофора и выехал ей навстречу.
Потом она сидела в дымящейся разбитой машине с рулем, почему-то врезающимся в ее солнечное сплетение, и смятой, выгнувшейся вовнутрь дверцей. Дыхание давалось через боль. Шарлотта где-то читала о том, что если сломанные ребра прорвут легкие, то они наполнятся кровью. Но крови пока было немного, если не считать той, которая стекала с ее лба. Наверное, порезалась, когда разлеталось вдребезги лобовое стекло.
Ее голова ужасно болела, но она все еще могла пошевелить ею, а это уже неплохо, да? И руками тоже. Правда, это никак не могло помочь ей, зажатой рулем и дверью, выбраться из машины. Но наверняка помощь уже едет. Нужно только немного потерпеть.
У нее было достаточно времени, чтобы вспомнить уроки географии и понять, что Галапагос находится очень и очень далеко, мысленно извиниться перед Грейсоном за то, во что она его втянула, сочинить длинную умиротворяющую мантру, избавляющую от страха и боли, но в ее сознании билась лишь одна мысль: «Мой ребенок!»
* * *
Шарлотта очнулась в бесцветной больничной палате. Это было хорошо. Это означало, что она еще задержится на этом свете. А еще — что она может дышать без помощи сложных медицинских приспособлений, трубок и масок, а значит, не так уж все и плохо. Она попробовала пошевелить пальцами рук, потом ног и радостно вздохнула, осознав, что ее тело все еще слушается приказов мозга.
Ребенок!
Шарлотта испуганно огляделась и увидела женщину, сидящую у ее кровати. Ее лицо показалось ей знакомым. Доктор. И мать Грейсона.
— Здравствуй, Шарлотта, я рада, что ты очнулась.
Голос Оливии идеально подходил для врача: успокаивающий и одновременно строгий.
— Спасибо.
— Ты понимаешь, где находишься?
— Да.
— Ты знаешь, кто ты?
— Да. Как мой ребенок? — с замирающим сердцем спросила она.
— Было немного более сильное кровотечение, чем нам бы хотелось. После УЗИ мы узнаем больше. И у тебя травма грудной клетки. Сломаны несколько ребер, и тебе очень повезло, что не произошло смещение и не пострадали легкие.
Но сейчас ребра интересовали Шарлотту в последнюю очередь. Фраза «После УЗИ мы узнаем больше» до сих пор звучала в ее ушах.
— Я могу потерять ребенка?
— Сейчас сложно сказать, — мягко ответила Оливия, видя, как она напугана.
— Вы мой врач?
— Нет, но я видела результаты твоих анализов. Шарлотта, я здесь, потому что номер моего телефона был у тебя как контакт на случай экстренной ситуации.
— Простите. Я просто не знала, чей еще номер там написать, а Грейсон оставил мне ваш телефон на холодильнике… — Не самое убедительное объяснение, но это лучше, чем признаться, что у нее никого нет. — Моя крестная умерла несколько месяцев назад, а больше семьи у меня нет. Никого больше не осталось.
Оливия молча смотрела на нее. Через несколько мгновений она продолжила, аккуратно сменив тему:
— Я позволила себе заглянуть в твой кошелек, чтобы узнать номер твоего страхового полиса. Тебя скоро переведут в другое крыло. Там более комфортабельные палаты, тебе там будет удобнее. Врачей очень волнует состояние твоей грудной клетки, и они не знают, сколько тебе придется оставаться в больнице. Обезболивание будет проблематичным из-за ребенка…
— Я могу справиться с болью.
Оливия слабо улыбнулась:
— Ты ее еще не почувствовала.
— Нет? — То есть тяжесть и тупая боль в груди и за боль не считается? — Ох…
— Шарлотта, я в последние дни не могла связаться с Грейсоном.
— Это меня не удивляет, — вздохнула она, чувствуя, как к ее глазам подступают слезы. — Последнюю неделю он был вне зоны доступа.
— Я оставляла ему сообщения, но они до него не доходят.
— Но, Оливия… Думаю, не стоит его беспокоить. Он ведь все равно ничем не сможет мне помочь.
— Он может быть рядом с тобой. — В голосе Оливии зазвучал лед.
— Но… У нас с Грейсоном не совсем те отношения.
Оливия с неодобрением покачала головой:
— Позволь ему самому решать.
Срочный вызов от местной береговой охраны никак нельзя назвать удачным началом дня. Конечно, это не сигнал СОС, но все равно заставляет забеспокоиться, особенно если ты находишься за много километров до главного острова Сан-Кристобель на арендованной яхте «Кантинелла» и на ситуацию повлиять никак не можешь.
— Государственное объединение научных и прикладных исследований вызывает «Кантинеллу», — услышал он за помехами мужской голос. — Получено срочное сообщение для доктора Грейсона Тайлера. Произошел несчастный случай. Шарлотта в больнице. Необходимо срочно позвонить домой. Вы слышите?
Грею показалось, что его сердце перестало биться.
— Да.
— Мы сообщим, что вы получили сообщение. Отбой.
И это все.
Грей медленно стянул наушники, глядя в пространство прямо перед собой. Великий Боже, он был абсолютно оторван от цивилизации с кучкой ученых и оборудованием, размещенным на четырех ближайших островках. Руководство экспедицией еще никогда не казалось ему таким давящим и отвратительным.
Он обернулся и увидел по крайней мере половину своей команды на палубе за его спиной, ожидающих, что он скажет.
— Ничего критического не произошло, — хрипло произнес он, стараясь сохранять спокойствие. — Просто сообщение. Шарлотта, она… — Кто она для него? Девушка, которая все время отказывается выходить за него замуж? — Важный для меня человек. Мы живем вместе. Она беременна. С ней произошел несчастный случай. И… и я не знаю, что делать.
Старый энтомолог положил ему руку на плечо:
— В молодости я работал инженером и думаю, смогу ненадолго наладить связь, если установлю антенну на возвышенности на острове. Ничего не обещаю, но стоит попытаться.
Грей кивнул, хотя все внутри него кричало, что он должен не просто позвонить, а лететь туда. Назад в Сан-Кристобель, оттуда на Эквадор, потом Гавайи и, наконец, Сидней. Но он должен был думать не только о себе, у него была команда, за которую он отвечал, и эксперименты, которые только-только начали приносить результаты.
— Хорошо, — хрипло ответил он. — Так и поступим.
Через сорок восемь часов и тридцать шесть минут самолет Грейсона приземлился в Сиднее. Он чувствовал себя ужасно, а пах, наверное, еще хуже. Все это время он куда-то ехал — на лодке, автобусе и трех видах самолетов. Он бы сразу поехал в больницу, но встретившая его Оливия, которая всегда была ярой сторонницей гигиены, настояла на том, чтобы сначала он принял душ и привел себя в порядок, иначе она и на пушечный выстрел не подпустит его к Шарлотте.
