— Ты тоже, — чуть улыбнулся он, с трудом открыв глаза.
— Возвращайся домой и поспи. Ты ведь ничем не можешь мне помочь, сидя здесь.
— Зато мне так гораздо спокойнее. — Он еще раз оглядел палату. — Так вот где ты придумала Гила?
— Да, только я тогда была на твоем месте.
— Может быть, мне тоже стоит придумать кого-нибудь?
— Кого, например? Невесту?
— Тогда уж лучше сразу жену. Ненавижу эти неопределенные состояния.
— Хорошо. Какой она будет?
— Упрямой.
— Я тоже бываю такой. Неужели для тебя это самое привлекательное качество? — Шарлотта выглядела все более и более сонной.
— И красивой.
— Вымышленные персонажи всегда такие. Гил был настоящим красавчиком.
— Надеюсь, в мужском варианте, а то это пугает, — усмехнулся Грей, не открывая глаз.
Усталость последних дней накрыла его тяжелым ватным одеялом, у него больше не было сил.
— Да, — прошептала Шарлотта. — Он был сильным и мужественным, и у него было много прекрасных качеств.
— Каких, например?
— Честность, верность, храбрость, благородство. А еще он был очень полезным.
— Не уверен, что мою жену можно назвать полезной. Примерно тысячу лет назад я думал, что могу использовать ее как якорь: уезжать, делать свою работу, а потом возвращаться и продолжать с того места, на котором мы остановились. Какой я был дурак. Это не сработало.
— Почему нет? — сонно спросила Шарлотта.
— Я безумно скучал по ней. Сходил с ума от того, что ее нет рядом, и я не могу быть рядом, когда она нуждается во мне. Если бы с ней что-то произошло… — Похоже, проклятая игра в «а что, если бы?» еще не раз разбудит его кошмарным сном.
— Что бы ты сделал?
— Я бы винил только себя.
— Глупо.
— Я должен был вернуться к ней вовремя, чтобы успеть сказать ей, как сильно я люблю ее, ведь я еще никогда не говорил ей об этом.
— Хм…
Грей не знал, было ли это словами или просто сонным бормотанием. Он заставил себя открыть глаза, поднялся со стула и достал из-за спины Шарлотты пару подушек, чтобы она могла лечь.
— Как ее будут звать? — спросила она, устраиваясь поудобнее.
Через секунду она уже спала.
— Шарлотта. — Он бережно убрал прядь каштановых волос, упавшую на ее лицо. — Мою жену будут звать Шарлотта.
Теперь Грейсон постоянно находился рядом с Шарлоттой, для которой это было самой сладкой формой пытки. Когда они вернулись домой, он настоял на том, чтобы она отказалась от услуг медсестры, и сам взял на себя всю заботу о ее здоровье. Так как ее ребра до сих пор были сильно повреждены, все, что им оставалось, — это долгие уютные объятия и легкие поцелуи урывками, но они наслаждались ими.
Они вновь спали в одной постели, хоть и не занимались любовью. Врачи велели подождать как минимум две недели.
Практически все ученые вернулись из Галапагоса, там остались только два члена команды, вызвавшиеся последить за работой оборудования, пока не начнется следующий этап экспедиции. Грейсон рассказывал ей, как замечательно продвигались исследования и какие выдающиеся ученые оказались в его команде, все они были лучшими в своих областях, но знали и умели массу других полезных вещей, которые не имели никакого отношения к науке, но были необходимы для выживания в сложных ситуациях на Галапагосе.
Грейсон рассказал ей все, кроме одной вещи, которая не переставала волновать ее: он не сказал ни слова о том, когда собирается возвращаться на Галапагос. Более того, похоже, последнее время Грей боялся оставлять ее одну даже ненадолго. Это забавляло всех, даже мать Грейсона, которая заезжала пару раз, чтобы проверить состояние Шарлотты.
— Ну как? — спросила Шарлотта, сидя без блузки на краю стола для осмотров, пока Оливия тщательно прощупывала ее ребра.
Она чувствовала себя не слишком комфортно, сидя в одном белье перед потенциальной свекровью.
— Ляг, — велела Оливия, продолжая осмотр. — Скажи мне, когда будет больно.
Но боли не было. Наконец, Шарлотта решилась задать вопрос:
— Все в порядке, да?
— Да — чуть улыбнулась Оливия. — Но не рекомендую пока пробовать сдвинуть горы.
— Не горы. Только Грейсона, — смущенно добавила Шарлотта, застегивая пуговицы на блузке. — Оливия, могу я задать немного странный вопрос?
— Если это необходимо, — сухо ответила она.
Оливия уже достаточно давно работала врачом и догадывалась куда ведет этот разговор.
— Прошло уже много времени, и я почти здорова… — начала Шарлотта, чувствуя, как ее щеки заливает румянец. — С того несчастного случая мы с Грейсоном ни разу… И я хотела бы узнать, можно ли уже начать… Врачи говорили, что нужно подождать две недели, но прошло уже три, так что, наверное…
— Да, если вы будете осторожны.
— Замечательно. Спасибо, — кивнула Шарлотта, давая мысленную клятву никогда-никогда больше не разговаривать с матерью Грейсона о сексе.
К счастью, у Шарлотты был еще один вопрос, который должен был помочь увести беседу от столь интимной темы.
— Оливия, могу я спросить еще кое о чем? Это насчет Грейсона.
— О господи, что этот мальчишка натворил на этот раз? — нахмурилась она.
— Ничего. Я просто беспокоюсь. Из-за меня он совсем забросил работу и не говорит, когда собирается отправиться на Галапагос. Я беспокоюсь, что он откажется от этой экспедиции ради того, чтобы остаться со мной в Сиднее.
— Большинство беременных женщин были бы только счастливы, если бы их мужчины вели себя подобным образом.
— Я счастлива. Но я не хочу, чтобы Грейсон ради меня отказывался от всего, над чем он так много и тяжело работал. Я знаю вашего сына, Оливия, я знаю, как ему нужна свобода, возможность путешествовать, исследовать окружающий мир. Я не хочу, чтобы однажды он почувствовал себя в ловушке.
— Тогда ты должна поехать вместе с ним.
— Вообще-то я думала о том, чтобы позволить Грею уезжать и возвращаться ко мне. По крайней мере, таков был план до несчастного случая.
— Не думаю, что это хорошая идея. Грейсону пора понять, что теперь он несет ответственность не только за себя и за свою любимую работу. Но будет еще лучше, если ты поедешь с ним. Ты привыкла к путешествиям, и я не понимаю, почему ты не хочешь пойти на компромисс. Будь осторожна и возвращайся к моменту рождения ребенка.
Шарлотта нервно провела рукой по волосам.
— Мы перестали путешествовать, когда моя крестная Аврора вышла на пенсию, — тихо сказала она. — Да и я уже давно хотела этого, хотела, чтобы у меня был дом.
— Шарлотта, ты любишь моего сына? — тихо спросила Оливия.
