У нее перехватило дыхание, она слегка кивнула, подошла к ограде моста и уставилась на быстрое течение бурой воды внизу. Он подошел и встал с ней рядом.
– Здравствуй, Джек, – не оборачиваясь, произнесла Каро.
– Здравствуй, Каро.
Она не могла на него смотреть. Пока не могла. Она смотрела на здание парламента, на фасад аквариума на противоположном берегу.
– Ты давно в Лондоне?
– Нет.
Наконец она повернулась и встретилась с ним взглядом. Грудь то распирало, то сжимало. Он напряженно и внимательно смотрел на нее.
– Ты приехал, чтобы увидеться со мной?
– Да, – кивнул он.
– Понятно. – Она отвернулась и опять уставилась на реку. – Вообще-то, – она нахмурилась и искоса посмотрела на него, – я не понимаю.
Он наклонился и облокотился на ограду. Каро отвела взгляд от его орлиного профиля, боясь, что если не отвернется, то может потянуться к нему и поцеловать.
– Я слышал про твоего отца.
– Открытки с соболезнованием от тебя не было.
Он помолчал, потом произнес:
– Это ты посылаешь мне рождественские открытки каждый год…
Он ни разу не прислал ни единой открытки.
– Ты посылаешь всем своим бывшим возлюбленным рождественские открытки?
Она выпрямилась:
– Только тем, за кем была замужем.
Оба поморщились от ее слов.
Каро резко к нему повернулась:
– О, пожалуйста, давай не будем этого делать.
– Чего не делать?
– Придираться друг к другу.
– Согласен.
Протянув руку, Каро дотронулась до его предплечья. Ей всегда хотелось касаться его. Сквозь тонкую шерстяную ткань пиджака она почувствовала крепкую руку. Как это знакомо…
– Отлично выглядишь, Джек. Действительно отлично. Я рада.
– Рада?
– Конечно. – Она сильнее сжала ему руку. – Я всегда желала тебе счастья.
– Ну, это не совсем правда, хотя… неужели это так, а, Каро?
Она убрала руку.
– Мое счастье было менее важно для тебя, чем твоя карьера.
Каро поджала губы и кивнула:
– Значит, ты до сих пор меня обвиняешь.
– Да, – без колебаний ответил он. – И очень сильно.
Она заставила себя рассмеяться:
– Честности нам никогда было не занимать. – Хотя несправедливость обвинения больно ударила. – Почему тебе нужно меня видеть?
– Смерть твоего отца… Прими мои соболезнования.
Она молча кивнула. Слезы жгли глаза. Нелепо со стороны Джека соболезновать ей. Зачем он притворяется, ведь знает, что ее отношения с отцом были более чем прохладными и напряженными?
– Ты по нему скучаешь?
Вопрос Джека ее удивил.
– Я скучаю по… образу отца. – Она не говорила этого ни одной живой душе. – Сейчас, когда он умер, уже нет шанса, что наши отношения можно исправить, что наши разногласия утрясутся. – Она подняла подбородок. – Я и не догадывалась, что все еще лелеяла подобные мечты. Пока он не умер, не догадывалась.
На секунду голубые глаза смягчились, а ей показалось, что солнце греет с небывалым для второй половины дня жаром.
– Мне очень жаль, если это так, – сказал он.
Каро отвела взгляд… и в воздухе снова похолодало.
– Спасибо.
Эти двое мужчин в ее жизни имели одну общую черту: неспособность к компромиссу. Ей не следует об этом забывать.
– Итак, ты узнал о смерти моего отца, и что?
Он произнес следующую фразу очень отчетливо, как бы взвешивая каждое слово:
– Это заставило меня подумать о том, что надо поставить точку.
Каро скривилась и взмахнула руками, словно отражала возможный удар.
– Ради бога, Каро! Что тебя так удивило?
Он говорит о разводе, и это не должно ее потрясти. Но хотелось выть. Спрятанная глубоко внутри, в тайнике, боль вышла наружу.
– Ты не собираешься упасть в обморок?
Он сказал это со злостью, от чего она выпрямилась, подняла подбородок и твердо произнесла:
– Не надейся.
Дышать все равно было трудно. У нее ведь были слабые надежды на примирение не только с отцом, но и с Джеком.
Но откуда такой оптимизм? Чем скорее распрощаться с этими надеждами, тем лучше. Она больше ни за что не отдаст этому человеку свои чувства, свою любовь.
– Прости меня. Погода подействовала. К тому же мы вчера прочитали отцовское завещание. Все это было… крайне неприятно.
Он потер подбородок и уже без злости произнес:
– Это ты меня прости. Если бы я знал, то подождал бы еще какое-то время. И я нашел бы более подходящее место для разговора, чем Вестминстерский мост.
– Ты заходил в мою квартиру?
Он кивнул.
– Я собирался сесть в метро, чтобы доехать до «Бонд-стрит». – Это была ближайшая станция до места ее работы. – Но…
– Но Юбилейная линия закрыта из-за подозрительного пакета на станции «Грин-парк», – закончила она. Именно поэтому она пошла пешком. И еще чтобы побыть на воздухе. – Я иду к себе на квартиру. Можем пойти вместе. Или ты предпочитаешь взять такси?
* * *
Джек подозвал проезжавшее такси и быстро усадил ее туда, пока автомобилисты на мосту не начали сигналить.
Каро дала водителю свой адрес и стала смотреть в боковое окно. Джек смотрел в окно на своей стороне, но что там мелькало, он не замечал. Перед глазами стояла Каро, та Каро, какой он в первый раз ее увидел. Он помнил, как на него тут же нахлынуло желание поцеловать ее.
Джек стиснул зубы и бросил на нее взгляд. Она изменилась.
«Прошло пять лет, приятель. Чего ты ожидал?»
Он ничего не ожидал. Он просто хочет ее так же сильно, как и тогда.
Джек сглотнул слюну. Она приобрела больший блеск… большую уверенность. Немного поправилась, но ей это шло. Пять лет назад он считал, что она идеально сложена, но сейчас она выглядела еще привлекательнее. Гормоны у него взыграли.
Неужели за пять лет его страсть не умерла естественным образом? По крайней мере, сладострастию следовало бы поубавиться.
Он чуть истерически не расхохотался.
Каро повернулась к нему, и он испугался, что засмеялся на самом деле.
– Я слышала, что у тебя собственное детективное агентство?
– Правильно.
Темно-карие глаза сверкнули.
– Еще я слышала, что ты успешен.
– Дела идут неплохо.
Губы у нее дрогнули в улыбке. Она сложила руки на коленях и откинулась на спинку сиденья.
– Обдумываешь условия развода, Каро?
– Что-то вроде этого, – пробормотала она. – Водитель, – Каро подалась вперед, – не могли бы вы высадить нас у кондитерской? Вон там, справа. Мне нужно купить торт.
Торт? Та Каро, которую он знал, не ела торты.
«Но та Каро была плодом твоей фантазии!»
Каро положила перед ним кусочек торта и подвинула дымящуюся кружку кофе. Торт был медовый, с кремом и обсыпан сахарной пудрой.
– Джек, я оказалась в весьма неприятном положении.
