Чем ближе их платформа приближалась к кубу, тем больше он казался, но лишь когда она поравнялась с ним, люди смогли оценить размеры этого сооружения. Лица на углах были больше, чем рост паробота, а сами грани простирались в каждую сторону на длину фрегата.
Наконец, платформа остановилась возле квадратного проема в два человеческих роста высотой. Края проема были обрамлены уже знакомыми гребнями, над ним выступало из стены такое же безликое лицо, под которым была вытеснена надпись на языке, который не знали ни Тристана, ни Эйден, ни Дит.
– Ну-с, читай, знаток древнего языка, – ухмыльнулся Иллов, глядя на капитана. Тот поморщился:
– Будто сам не можешь… «Храм пророка Иса… Иза…»
– Не важно, ниже что?
– «Заповедей которого боится Око»?
– Не боится. У нас такого слова нет. Исполняет со страхом, или даже обречено исполнять…
– Как мы… – печально сказал ангел Эйден. – Мы ведь тоже исполняем службу свою со страхом, обречены жить по уставам Ока.
– Это вас сильно тяготит? – спросила Эйден, и в голосе ее чувствовалась забота, та, которую Тристана привыкла считать безраздельно своей.
– Ну, его заповеди сами по себе неплохие: не нападать на людей и друг на друга, чтить Око, давшее нам разум и быть ему послушными… скорее, нас тяготит несвобода, мы ведь не принадлежим сами себе.
– Скоро это закончится, – уверено сказал Язон. – Как только мы войдем в эти двери. Вот только как в них войти, не вижу ни замка, ни ручки…
Он толкнул дверь манипулятором – раз, другой, третий… дверь не поддалась, но случилось нечто другое.
Свет из глаз маски – попарно, двумя лучами, осветил Язона и Тристану, Эйден – и почему-то Персея. А затем четыре луча сошлись в виде одного пятна света на пороге – и перед экипажем выросла человеческая фигура.
Он был типичным титаном, среднего роста, кряжистый, со спутанными черными волосами, на висках тронутыми сединой. Он носил бакенбарды, не виданные в Ойкумене, и был одет в обычный комбинезон. А еще он был полупрозрачен, даже более, чем ангелы.
– Итак, все четверо в сборе, – сказал незнакомец.
– Четверо? – удивленно переспросил Язон. Незнакомец кивнул.
– Четверо. Нас было четверо, но один из нас оказался предателем. Тем не менее, его печать так же лежит на Оке, и потомок Мелантия Киноскефала тоже участник того, что вы наверняка называете Пророчеством.
Персей задумчиво кивнул. Он сохранял молчание и держался отстраненно, но решительно шел вместе со всеми.
– А без него мы не справимся? – спросил Язон.
– У каждого из вас есть лишь четверть шанса победить. Вместе – вы имеете шанс.
Эйден подошла к Язону:
– Язон, ты сам говорил, что нам надо забыть о розни, длившейся веками, забыть о безконечной войне, что наш враг – Око. Неужели ты не можешь забыть свою личную неприязнь к этому человеку?
– Могу, – ответил Язон. – А сможет ли он?
– Смогу! – глухим голосом ответил Персей. – Язон, старый Персей Киноскефал погиб со своим крейсером. Капитаном своим я тебя не признаю, но во мне больше нет ненависти к тебе.
Он отвел взгляд, и добавил:
– А к Оку – есть.
– Я тебе не верю. Но пусть будет так. Лучше иметь шанс, чем три четверти шанса, – Язон повернулся к призраку. – Хорошо. Кто ты? Или что ты? Ты – ангел?
Призрак отрицательно качнул головой:
– Нет. Я – призрак. Запись того, кто был предком одного из вас… одной из вас.
– Вы – Гефест Стратилат? – спросила Тристана.
– Да, – ответил призрак, – точнее, я то, что осталось от личности Стратилата. У нас не было Трона, только переносной комплект, и здешний… – призрак сказал непонятное слово, не вызвавшее ни у кого из присутствующих абсолютно никаких ассоциаций, – слишком слаб, чтобы сохранить полноценную личность. Да это и не нужно. Вряд ли вы помните достаточно, чтобы я мог вам объяснить, что такое Око и почему вы сможете победить его. Поэтому просто расскажу, как.
Сначала Вы попадете в само Око. Там, за дверью, есть корабль. Воспользуйтесь им. Интуитивные сенсоры у вас должны быть достаточно развиты, раз вы добрались сюда. Корабль довезет вас до Ока, он помнит туда дорогу. В Оке вам надо будет найти Тронный зал, и один из вас, предназначенный для этого, должен сесть на трон и принять бой с Оком. Как – я объяснить не могу. Вы сами поймете, ведь вы – наши потомки. И еще…
И тут рядом с призраком появился… ангел. Только он был прозрачен, как призрак и тоже одет в комбинезон. В руках ангел держал странную штуку, примотанную к коробке на его запястье.
– Геф, мне кажется, тебе пора. Что ты тут делаешь, послание потомкам оставляешь?
– Да, Мел. Послание потомкам.
– Послание потомкам уже составлено, Геф. Там не хватает только твоей подписи.
– Я подпишу, Мел.
И оба призрака исчезли.
Все молчали. Гробовая тишина нарушалась лишь еле слышным потрескиванием, исходившим от ангелов и машин.
– Вот так… – сказала Тристана.
– Вот так оно все и было, – добавил Иллов.
– Трудно признать, что ты – потомок предателя… – глухо сказал Персей.
– Как будто то, что ты делал раньше, было лучше! – отрезал Язон.
– Я служил своему народу! – глаза Персея сверкнули. – Как и ты, Язон.
– Авгурам ты тоже служил, – процедил Язон сквозь зубы.
– Капитан… тебе не кажется, что нам пора идти? – прервал их идиллию Иллов. Язон кивнул. И тут же створка дверей в мгновение ока осела вниз, словно провалившись в пол. Загорелся свет, освещая обширное помещение. А в нем…
Все находившиеся на площадке были причастны к флоту, все любили его и не мыслили жизни своей без своих воздушных крейсеров. Небесные корабли всегда казались им идеалом красоты, эталоном совершенства. Но то, что экипаж увидел в ангаре, было во сто крат прекраснее, чем любой из виденных ими ранее кораблей.
Больше всего это напоминало пикирующего с небес ястреба, но ястреб не был наделен такой хищной стремительностью, таким совершенством линий. Конусообразный нос плавно переходил в сигарообразный корпус, от которого отходили в стороны два крыла и гребень. Завершалось все уменьшенным подобием крыльев и хвоста.
– Мне кажется, или он похож на… – Дит, а особенно – Персефона заворожено смотрели на странный корабль. И действительно – он казался больше похож на «Уху» чем на привычные небесные крейсера Ойкумены.
К одному из бортов корабля был приставлен трап. Язон несмело подошел к нему.
– Интересно, он меня выдержит? Как-то он узковат…
И трап, словно по команде… расширился и вырос. Язон без опаски шагнул на первую ступеньку. Трап дрогнул, но выдержал.
