— Ты когда-нибудь задумывалась, какой у меня вкус, Печенька?
— Нет.
— Что ж, ты скоро узнаешь.
Я снова развернул ее, скользнув рукой между ее бедер. Она промокла сквозь свои стринги, терлась о меня от волнения.
Ее тяжелое дыхание заставило ее сиськи подпрыгнуть на моей груди. Я считал, что она сделала все это намеренно. Имея в виду именно эту реакцию.
И все же я не мог заставить себя остановиться.
— На колени, Печенька.
— В твоих снах, придурок.
Нет смысла говорить ей, что она играла главную роль в моих кошмарах. К моему ужасу, мой член не разделял этого чувства и пульсировал между нами.
Она посмотрела вниз, облизывая губы.
— Отлично. Но я делаю это для него, а не для тебя.
Даллас упала на колени, ее карие глаза избегали моих серых. Она обхватила рукой мой член, и, клянусь, я чуть не кончил ей на лицо прямо здесь и сейчас.
Уверенность, которую она демонстрировала, несмотря на свою полнейшую неопытность, сразила меня.
Другая женщина – в общем, любая другая девушка религиозного происхождения и с нулевым налетом на секс – спрашивала дорогу или заранее извинялась за то, что могло показаться тусклым выступлением.
Но не моя жена.
Нет. Она существовала в своей собственной маленькой вселенной. Вселенная, в которой я и все остальные мужчины, которых она пленила, вращались вокруг нее.
Печенька изучала мой член дюйм за дюймом, ничуть не заботясь о том, что к нему привязан сердитый, нетерпеливый мужчина, прежде чем провести своим горячим влажным языком по головке.
Я откинул голову назад, подавляя стон.
— Немного соленый, — прокомментировала она, а затем, как ни странно, покусала мой член.
Ее губы двигались вдоль ствола, наполовину целуя, наполовину облизывая, когда она схватила его за корень. Это было так эротично, так аутентично, все, что я мог сделать, это смотреть в изумлении.
— Ты хорошо пахнешь, — заметила она, по-видимому, моему члену, а не мне, отстраняясь, чтобы снова посмотреть на него.
Затем, как раз когда я собирался упасть на колени и умолять ее отсосать мне, она открыла свой сжатый рот, накрыла мой член и сделала долгий, жадный сосок.
Ебать.
Блядь, блядь, блядь, блядь.
Все мои хорошие манеры вылетели за дверь, когда Даллас обслуживала меня перед моим окном. Я положил одну руку на стекло, а другой запустил в ее пышные каштановые волосы, пока она пыталась завладеть мной все больше и больше.
Она все время издавала счастливые звуки, сводя меня с ума, до такой степени, что я знал, смущенно, что мои колени подкосятся, и я кончу, как малолетний ребенок через десять секунд, если она не остановится.
Я дернул ее за волосы, отказываясь терять лицо.
— В мою кровать.
В мою кровать?
О чем, черт возьми, я ей говорил? Ни одна женщина не входила в мою постель после Морган – и не случайно.
Восприняв это как приглашение, которое бывает раз в жизни, Печенька вскочила на ноги и кинулась к моему матрасу. Этот поезд ушел со станции, и у него не было тормозов.
Я толкнул ее, так что она распласталась на моем одеяле, положив голову на две мои подушки. Забравшись на кровать, я обхватил ее бедрами, схватился за изголовье и поместил свой член перед ее ртом.
Она смотрела на меня с чистым восторгом. Я пытался наказать ее, а она, по правде говоря, собиралась просить секунды.
Невероятно.
— Сейчас я собираюсь трахнуть твой умный рот, Печенька.
Любая другая женщина, по крайней мере, остановилась бы, чтобы подумать об этом. Восемь дюймов в длину при шестидюймовом обхвате – не детская игра.
Но Печенька просто широко открыла рот.
— Хорошо!
Я врезался в нее, попадая ей в горло. Она издала задыхающийся звук. Ее глаза слезились.
Секунду я изучал ее, не двигаясь, ожидая, что она оттолкнет меня. В фирменном движении Печеньки она схватила меня за задницу, притягивая ближе к себе.
Как только она привыкла к размеру в своем рте, она посмотрела на меня из-под темной завесы ресниц. Волнение вырвалось из ее глаз.
Мое сердце билось так быстро, что я думал, оно вырвется из артерий и упадет в небытие.
Я вытащил, затем снова врезался в ее рот.
Затем снова.
И опять.
И опять.
Вскоре я безжалостно трахал ее рот.
Без заботы о нашем окружении.
Не заботясь о том, что при этом я дал ей все, что она хотела.
Пружины матраса скрипели. Даллас стонала, дополняя мои ворчания. Шум окутывал каждую поверхность. И все же я не был и вполовину так возбужден, как обычно.
Каждый раз, когда мой член встречался с задней стенкой ее горла, мои яйца напрягались, и я был уверен, что кончу.
Даллас сосала и лизала, каждое движение было голодным, поглощая каждый дюйм меня, как будто это была ее любимая еда. Если бы я так реагировал на ее рот, что бы случилось, если бы я когда-нибудь взял ее киску?
— Я собираюсь кончить тебе в рот, а ты будешь держать его, открывать рот, булькать, пробовать на вкус, а потом, и только потом, глотать это. Поняла?
При всех своих непослушаниях, когда дело доходило до спальни, она на удивление хорошо следовала указаниям. Она с энтузиазмом кивнула.
Я начал входить в ее рот быстрее, сильнее и глубже. Слезы текли по ее лицу. Меня остановило то, что мне не нравилось видеть, как она плачет, даже когда я знал, что это не от печали.
Мой оргазм был прекрасен. Прошло слишком много времени с тех пор, как я достигал оргазма в женском рту – в женщине, и точка.
Количество спермы, которую я изверг в нее, было поразительным. Достаточно, чтобы наполнить чертову банку «Venti». С уголков ее губ стекала сперма, попадая на ее прекрасное горло и полные сиськи.
Я отстранился, наблюдая, как она выжидающе смотрит на меня.
— Открой рот.
Она открыла.
Из него вылилось много спермы. Белой и густой.
Я провел указательным пальцем по уголкам ее губ, взял несколько капель и растер их о ее напряженный сосок. Остаток спермы я осторожно отправил обратно ей в рот.
— Распробуй, милая.
Она распробовала.
— Тебе это нравится?
Она кивнула, ее щеки были заплаканными, кожа покраснела.
— Давай посмотрим, правду ли ты говоришь.
Я провел рукой между ее ног и скользнул мимо стрингов, погружая палец в ее тугую киску. Она была такой мокрой, что я мог бы засунуть в нее молоток, и она даже не почувствовала бы этого.
Мой член уже снова затвердел, а не прошло и минуты.
Ухмылка нашла мои губы.
— Ты позволила бы мне делать с тобой все, что я захочу. Не так ли, Печенька?
Она пожала плечами, ее рот все еще был полон моей спермы.
— Могу я трахнуть тебя в задницу?
Кивок.
— Можно я буду трахать твою киску и одновременно ласкать тебя пальцами?
Нетерпеливый кивок.
Я не собирался, но было приятно узнать.
Я поднял бровь.
— Могут ли мои друзья присоединиться к нам?
Это был вопрос с подвохом, потому что на него был только один ответ – черт возьми, блядь, нет.
Но Даллас все еще кивала, улыбка расползалась по ее лицу, заставляя больше моей спермы стекать по ее подбородку.
Я коснулся изгиба ее челюсти, закрывая ей рот.
— Неверный ответ. Теперь проглоти все хорошо и качественно, и открой рот, когда он будет чистым.
Она несколько раз сглотнула. Открыла рот. Ее язык был розовым. Кристально чистый.
Пока я восхищался видом, я мог думать только о том, что она ответила «да» гребаным Оливеру и Заку.
Я оторвался от нее, засунув член обратно в трусы и застегнулся.
— Поздравляю. Если ты хотела моего внимания, ты его получила. Я вернусь в дом, хотя бы для того, чтобы убедиться, что он устоит и переживет тебя.
— Все, что я слышала, это то, что ты скучал по мне, — проворковала она, лениво раскинув конечности на моей кровати.
— Тебе нужно проверить уши.
— Тебе нужно исцелить свое сердце.
— Мне оно нравится именно таким, какое оно есть, — я открыл дверь в свою спальню, сигнализируя об окончании нашего разговора, — покрытое льдом и бьющиеся только с одной целью – отомстить.
