Я не узнала себя. Тем не менее, я знала, что никогда не вернусь к прежней себе.
Что бы ни случилось.
Джорджия всегда будет владеть моей душой, но я подозревала, что мое сердце жило здесь. В Потомаке.
Опасная надежда кипела во мне. Может быть, моя беременность не запятнала бы безупречное существование Ромео.
Что, если я смогу убедить его, что дать жизнь кому-то другому стоит больше, чем разрушить жизнь его отца?
Мои глаза не отрывались от Ромео, который опирался на спинку обитого табурета и смотрел на меня со смесью нежности и отвращения.
В те редкие моменты, когда он проявлял ко мне доброту, он презирал себя за это.
Он нахмурился, неправильно истолковав мой страстный взгляд как обвиняющий.
— Я думал, ты хочешь избавиться от него.
— Да.
— Почему ты тогда смотришь на меня?
— Разве я обычно не смотрю на тебя?
— Только когда ты хочешь, чтобы тебя съели вне дома, или ты потеряла свою кредитную карту и тебе нужна новая.
Господи, это правда?
Я была так занята, сравнивая его с влюбленным персонажем Шекспира, что не заметила, что не получила ни одной награды «Жена года».
— Ну, я смотрю на тебя сейчас, — рявкнула я, — и мне нравится то, что я вижу.
Он отдернул голову.
— Ты пьяна?
— Нельзя ли сделать тебе комплимент?
— Это я делаю комплименты в этих отношениях. Что бы ты ни делала, немедленно прекрати это.
Каким-то образом наши взгляды так переплелись, что я не знала, как отвести свой.
Он отступил первым, покачав головой.
— Я иду в спортзал.
Я бы пошла за ним. Правда. Но тренажеры напоминали дальних родственников гильотины. Не моя вина, что я попал в этот мир с зашкаливающим инстинктом самосохранения.
Я надулась.
— Ты всегда ходишь в спортзал.
— Это верно, — Ромео распахнул холодильник, схватил бутылку с водой и осушил ее одним махом. — Я хочу увидеть возраст больше тридцати трех лет, а твоя единственная миссия в жизни, похоже, измотать меня.
Он раздавил пластик в кулаке и бросил его в мусорный бак.
— Ты потом зайдешь ко мне в комнату?
Я сразу пожалела о вопросе. Это звучало навязчиво.
Я никогда не ждала появления Ромео. Он просто приходил. А в тех редких случаях, когда он этого не делал, я делала вид, что не замечаю.
Ромео полностью повернулся ко мне, вбирая в себя.
— Зачем?
Хорошо. Я могла бы обойтись без недоверия.
— Может быть, я скучала по тебе, — пробормотала я.
— Надеюсь, что нет. Может быть, мы больше и не враги, Печенька, но мы никогда не будем любовниками, — он коснулся моего плеча своим, выходя из кухни. — Проследи, чтобы Хетти убрала со стола весь растопленный шоколад. Головы полетят, если я найду муравья в своем особняке.
ГЛАВА 47
Даллас
После того, как Ромео ударил меня палкой правды, я набрала ванну, чтобы стереть его слова с моей кожи.
Я хотела, чтобы мы были парой. Настоящей парой. Не знаю, когда это произошло, но теперь, когда я это поняла, любой другой исход закончился бы опустошением.
Второй удар дня пришел в виде розового пятна на моем нижнем белье. Большой, смелый и неповторимый.
И на день раньше.
Я поднесла хлопок к свету, как будто существовало какое-то сомнение относительно того, что это было. Зрелище разрезало меня. Сквозь зияющую рану хлынуло страдание.
Пятно было похоже на предательство. Как печаль и ненависть к себе.
Я поднесла ткань к своим самым острым ножницам, выбросил рваные остатки в мусорное ведро и выдернула пробку из ванны, отказываясь гноиться в собственной крови.
Если бы сегодня утром от меня не пахло борделем, я бы даже отказалась от душа. Вместо этого я быстро натянула свою самую удобную детскую пижаму и залезла под одеяло.
Третий удар был нанесен, когда я заставила себя заплакать, но не смогла вызвать слезы, которые всю жизнь ускользали от меня.
Мне нужно было облегчение. В любой форме оно должно было прийти.
Тем не менее, в очередной раз мое тело подвело меня.
В слезах.
В беременности.
Отлично. Мои яйцеклетки не виноваты в том, что они пострадали от засухи спермы. Я просто предпочитала не признавать простую истину.
Ромео отказался заняться со мной сексом. Не смотря на мои ухаживания. Невзирая на все наши восхитительные, вызывающие оргазм, почти сексуальные действия.
Начинающийся шторм дразнил мои лодыжки, обвивая их.
Неожиданный визит моего отца. Отказ мужа. Мои месячные. Мое общее свободное от секса существование. Они закружились вместе, набирая силу, превращаясь во что-то зловещее и опасное.
Итак, несколько часов спустя, когда дверь с воплем распахнулась, я поняла, что визит добром не кончится.
Ромео никогда не стучал, и мне было все равно.
Только сегодня вечером я забеспокоилась.
Его тень скользила по гладкой тьме. Он остановился прямо надо мной, его запах – мяты, одеколона и сильного мужчины, ударил мне в ноздри.
Он пришел.
Потому что я его попросила? Потому что он скучал по мне? Или потому, что его потребности требовали удовлетворения?
Я никогда не могла сказать.
Ромео провел костяшками пальцев по своему любимому созвездию веснушек на моей щеке.
— Что сегодня в меню, миссис Коста? — хриплый, низкий тон просачивался сквозь меня. — Еще один "шестьдесят девять" или я наконец-то могу трахнуть твою маленькую тугую попку?
С его слов буря превратилась в ураган, гноясь где-то глубоко внизу и поднимаясь на поверхность.
В отличие от стихийного бедствия, его скорость и ярость не ослабевали при ударе о землю.
Оно увеличилось. Десятикратно.
Я шлепнула его прикосновение.
— Убирайся из моей комнаты и никогда не возвращайся.
Я тебя ненавижу. Я ненавижу тебя всем, что есть во мне, и даже больше.
Господи, неужели всегда было так больно дышать?
Это правда, что они говорят. Для любви не существует закона сохранения. Ты не получаешь то, что даешь.
— Это из-за нашего предыдущего разговора? — его легкий, невозмутимый тон можно было с таким же успехом назвать кинжалом. — Дихотомия – лучший друг простака. Ты должна стремиться к большему, Печенька. У нас нет любви, но это не значит, что мы не можем наслаждаться обществом друг друга. Если бы я действительно не мог страдать из-за наших коротких встреч, я бы дал тебе развод, которого ты так желаешь.
Я не хочу развода, ты глупый, эгоистичный дурак.
Я хотела ужинов при свечах, свиданий в кино и шуток внутри, которые никто не понимал. Я хотела поцелуев, утешительных слов, быть его сияющим светом, когда его одолевал мрак.
Я накинула одеяло на голову.
— Просто уйди.
— Что с тобой? — температура в комнате упала, что указывало на перемену настроения. — Ты весь день ведешь себя странно.
— Знаешь, — пробормотала я в подушку, — я не думаю, что Леонардо Ди Каприо действительно добился успеха в «Ромео и Джульетте». Я думаю, что то, что поставило его на карту, был «Титаник». И я думаю, что всем было его жаль. В эту чертову лодку явно могли влезть и он, и Роза.
Последовавшая тишина вызвала волну паники в моем животе.
На самом деле он, конечно, не ушел.
Увы, нет.
— Я уверен, что в твоих словах есть логика, хотя, клянусь жизнью, я не могу ее найти.
— Я хочу заняться сексом с тем, кто предоставит мне место в лодке! — я отбросила плед и уставилась на него в темноту.
Он оценил меня так, как будто мы встречались впервые. Оценивая меня, делая заметки, решая, как он хочет подойти к делу.
— Мы не обязаны отправляться в круизы. Лично я испытываю сильную неприязнь к яхтам...
— А-а-а, Ромео, — я вскочила с кровати, толкнув его в грудь. Отчаяние буквально сочилось из меня. Для чего, я даже не знала. — Я не говорю сейчас о яхтах.
Он включил свет.
Никто из нас ничего не сказал.
Он ждал, что я скажу. Я решила избавить его от страданий.
