— Поздравляю, — я подошла к двери и открыла ее, ожидая, пока он уйдет, — у меня месячные.
Ромео просто стоял. Тихий.
У меня не было ощущения, что он был счастлив.
У меня также не было ощущения, что он грустит.
— Мне жаль, — слова прозвучали как обязательство.
— Нет, тебе не жаль, — я распахнула дверь пошире. — Теперь уходи.
— Меня пригласят обратно в ближайшем будущем?
— Только если ты хочешь заняться сексом, как супружеская пара.
— Скучно, быстро и раз в две недели? — я поняла, что он не хочет спорить, не хочет возвращаться к вражде, но также не хочет идти мне навстречу, как бы это ни выглядело.
— Без презерватива.
Раньше я считала пустоту внутри себя бездонной. Но по мере того, как он уходил, с таким же каменным лицом, как и пришел, она росла и росла, пока я не была уверена, что если кто-то закричит мне в рот, последует ужасное эхо.
Я знала, что он не вернется.
Не завтра.
Не на следующей неделе.
Даже не в следующем месяце.
Он увернулся от пули и больше не посмеет возиться с заряженным пистолетом.
У меня был один шанс.
И мое тело упустило его.
ГЛАВА 48
Даллас
На пятый день нашей холодной войны я нашла в себе силы заманить мужа на незащищенный секс.
С окончанием менструации я проснулась с новой энергией, за целую вечность до моего будильника в два часа дня, и провела ужасное количество времени, прихорашиваясь, даже побрив все к югу от подбородка.
После нашей ссоры Ромео избегал меня любой ценой.
Теперь все закончилось
Я прибыла в столовую с размахом, ровно в шесть утра, зная, что Ромео будет там после его пятимильной пробежки и ледяного душа.
Воистину, это мне следовало бы опасаться заводить с ним отношения. Разве гены психопата не передаются по наследству?
Когда я ворвалась внутрь, Ромео поднес свою газету к глазам с дымящейся чашкой кофе.
Я накормила себя круассаном, вермонтским маслом и двумя датскими булочками с подноса с выпечкой, которую Хетти пекла каждое утро. Затем я скользнула на сиденье напротив него.
Ромео не отрывал глаз от газеты.
— Доброе утро, Печенька. У меня галлюцинации или ты встала раньше трех?
— У тебя определенно галлюцинации.
— Глядя, как ты намазала четыре пальца масла на один круассан, я так не думаю. Это слишком похоже на тебя, чтобы быть миражом, — он закрыл газету и сложил ее в четкие квадратики у себя под боком. — Тебе лучше?
— Да, но не благодаря тебе.
Он поставил свой кофе.
— Веришь или нет, но я собирался проверить тебя в эти выходные, если ты к тому времени не покажешься.
Я положила руку на сердце.
— А еще говорят, что романтика мертва.
— Романтика мертва. Приложения для знакомств убили ее много лет назад. Ты единственная, кто все еще верит в нее. Я наполовину обеспокоен тем, что ты проводишь неимоверное количество времени за просмотром "Охотников за привидениями" на случай, если встретишь призрака.
Я проглотила свой круассан в два укуса.
— Я хочу, чтобы ты развлекал меня сегодня.
По какой-то неведомой мне причине я знала, что он подшутит надо мной. Он всегда безошибочно давал мне какую-то версию того, что я хотела.
Он допил свой кофе.
— Я могу посетить твою комнату в конце дня, если позволит мое расписание – при условии, что ты ослабишь свое правило о половом акте.
— Я имела в виду днем.
— А что насчет надоедливой вещи, которая является моей работой?
— Тогда возьми меня на работу.
— Нет, спасибо.
— Я не спрашивала.
— Я не предлагал, — пауза. Он использовал ее, чтобы выдохнуть, чтобы не задушить меня. — Не сегодня. Там демонстрация оружия, и я должен быть там. Это опасно.
— Я люблю опасность.
— А ты мне нравишься целой и невредимой, — подумав, он добавил: — Как одно из самых дорогих моих владений, конечно. Твое содержание обходится в сотни тысяч долларов. В месяц.
— Я приду к тебе сегодня на работу.
— Нет.
Я надулась, накручивая прядь волос на палец.
— Ты знаешь, что бывает, когда мне скучно.
Я, конечно, была намеренно надутой, зная, что это заводит его.
Мое отражение сияло в его мертвых акульих глазах. В нем промелькнули последние несколько месяцев. Через какое дерьмо мы друг друга протащили.
В конце концов, Ромео никогда не боялся моего плохого поведения. И на этот раз его намерения мелькнули у него на лбу.
Уступка за уступку.
Какая глупая мысль.
Естественно, я надеялась, что он продолжит так думать.
Мы зашли в тупик.
Наконец он встал, проверяя свой «Ролекс».
— Я пошлю Джареда забрать тебя в полдень. Демонстрация будет проходить на асфальте под открытым небом. Ожидается ветер, холод, грязь и здоровая доза дискомфорта. Не надевай ничего, что могло бы привлечь внимание, включая, и особенно, высокие каблуки. Пока ты там, ты не покинешь меня, не будешь бродить вокруг, и не будешь делать ничего, чего нет в инструкции, которую я пришлю тебе по электронной почте после моего ухода.
— Хорошо, Зэдди, — промурлыкала я.
— Если ты будешь вести себя хорошо, в чем я очень сомневаюсь, мы могли бы потом пойти пообедать. Не заставляй меня сожалеть об этом, Печенька.
Я взлетела, ударив кулаком в воздух.
— Я не буду!
Он покачал головой, накинул блейзер на предплечье и вышел. Могу поклясться, что слышала, как он бормотал: «Уже».
Возможно, Ромео нужно было лучше определить, что значит наряд, который не привлекает внимания.
Потому что, когда я шла от «Майбаха» по бесконечному асфальту, он не выглядел впечатленным.
И под «не впечатленным» я имела в виду то, что он с радостью столкнул бы меня со скалы, если бы кто-то промчался в пределах его видимости.
Это был первый раз, когда я увидела огонь в его глазах, и этот огонь хотел сжечь меня до смерти.
Если вы спросите меня, в моем черном мини-платье с ремешками нет ничего плохого. Крошечные кусочки прозрачного нейлона, прикрывавшие мою скромность, можно было назвать только высокой модой.
Я носила пятидюймовые ботинки «Лабутены», чтобы завершить образ, и чтобы Ромео не возвышался надо мной полностью. Лакированная кожа тянулась вверх по моим ногам, обрезая бедра посередине.
На окраине Александрии десятки людей в форме бродили по асфальту, где был припаркован "Хаммер" размером с дом. И все они смотрели на меня, рты приоткрыты, глаза остекленели.
Я покачивала бедрами, пока шла к своему мужу, его отцу и его заклятому врагу. Они стояли рядом с вертолетом в шумоподавляющих наушниках, не отрывая глаз от меня.
Я полагала, что добилась своей цели – напомнить Ромео, насколько желанной была его жена, учитывая, что каждый мужчина, мимо которого я проходила, раздевал меня взглядом.
Солнечная улыбка на моем лице только усилила взгляд Ромео. Он сорвал муфту и сунул ее Каре в руки.
Старший изучал мое декольте так, словно потерял там ключи от машины. Рядом с ним Брюс выглядел готовым добровольно отдать дань уважения и раскопать для них.
Лопасти вертолета взметнули воздух вокруг нас.
Тем не менее, сквозь рев я отчетливо слышала старшего.
— Что она делает?
— Подтверждает, что я запру ее в камере, пока у нее не наступит менопауза, — Ромео уже двинулся за мной, опережая даже пляшущий между нами ветер.
Мы встретились на полпути на взлетно-посадочной полосе. Моя кожа расцвела осознанием, зная, что мы держим каждый глаз в радиусе одной мили.
— Эй, муженек, — я обвила руками его шею, приподнимаясь на каблуках, чтобы поцеловать его.
Его рот был холодным и безразличным, когда он накрыл мои губы. Я провела языком по губам, затем втянула нижнюю в рот.
Он отказался сдвинуться с места.
— Ты выглядишь как шлюха.
Это слово перекрыло мне подачу воздуха, и у меня закружилась голова. Я потеряла равновесие, чуть не споткнувшись, если бы не его рука на моей спине.
