Ромео
Спасибо за трах, Печенька?
Я заслужил, чтобы меня ударила каждая женщина на Земле.
Тем не менее, я имел в виду то, что сказал.
Хотя ее чувства действительно имели значение, со стороны Даллас было бы неправильно принимать наши сердечные отношения за романтические.
Честно говоря, Морган не имела к этому никакого отношения. Мое сердце уже давно сгнило к тому времени, когда она появилась в кадре.
Нет. Меня встревожило не мое мертвое сердце.
Это была опасность того, что моя жена могла сделать с ним. Сдует пыль своим сладким дыханием. Отмоет его надгробие своими умелыми руками. Вдохнет в него жизнь своей невыносимой, неоспоримой сладостью.
Со своего портрета в моем кабинете Печенька нависала надо мной. Ее глаза цеплялись за мой профиль, когда мои мокасины расплющивали ковер.
Взад и вперед.
Конечно, у нас было что-то хорошее. Я доверял ей. Даже наслаждался ее обществом. Ее влагалище было самым сладким из того, что я когда-либо пробовал, возможно, из-за промышленного количества сахара, которое она потребляла.
Но больше этого никогда не будет. И как я мог удержать свою жену, предлагая ей лишь малую часть того, что, как мы оба знали, она заслуживает.
В ту ночь я не входил в ее комнату.
Или на следующую ночь.
Вместо этого я поехал в особняк Оливера с Заком. Они только что вернулись из наших ежегодных предрождественских каникул для катания на сноуборде в Колорадо, которые я пропустил впервые.
За все время.
Парни играли в бильярд, пока я нянчился с бутылкой, сидя на винтажном автомате «Pac-Man». Перед ними по телевизору танцевала игра «Командиры».
В общем, приятный вечер.
Я должен был пропустить эти встречи с ними теперь, когда я проводил большую часть своего скудного свободного времени с Печенькой.
Но почему-то я этого не сделал.
— Итак, когда, по-твоему, ты дашь ей развод? — Оливер закурил сигару, вытащил стринги из складок своего дивана из кедровой кожи и выбросил их в мусорное ведро.
Христос. Я забыл, что его место было лабораторией ЗППП, предназначенной для создания новых болезней.
Я направился к бару, изучая его впечатляющий выбор.
— Кто сказал, что мы разведемся?
Зак усмехнулся из-за бильярдного стола.
— Ты.
— На самом деле несколько раз, — добавил Оливер.
— Шесть, — помимо того, что Зак был гением, он также обладал памятью стада слонов. — Я могу процитировать их, если ты того пожелаешь, включая даты и контекст.
Оливер почесал висок.
— Я думаю, что твои точные слова были: «Искусство редко висит на одной стене вечно».
Я открыл холодильник со спиртным.
— Мы с Даллас достигли взаимопонимания.
— Хорошая попытка, — Оливер сунул в карман красные кружевные трусики, изо рта вырвался вихрь дыма. — Ты с женой едва ли говорите на одном гребаном языке.
Я попробовал другую тактику.
— Если мы разведемся, то через какое-то время. Я не спешу. Она тоже. У меня есть более насущные проблемы, которыми нужно заняться.
Зак и Оливер знали о моих планах относительно «Costa Industries».
И почему.
Я ничего от них не скрывал, кроме своих сложных чувств к Даллас. Но это были недавние события, и рассказывать было особо нечего.
— Не так уж и далеко, — Оливер обошел свою медиа-комнату, раскапывая куски нижнего белья разных размеров, стилей и цветов, и выбрасывая их в мусорное ведро. — Когда-нибудь она захочет детей.
— Я дам ей это, — раздраженно рявкнул я.
Зак промахнулся по шару для кия, ударившись о боковой поручень. Полдюжины лифчиков выпали из рук Оливера. Брови обоих поцеловались с линиями роста волос.
Зак первым переварил новость.
— Теперь ты согласен?
Я схватил пивную бутылку за горлышко, даже не прочитав этикетку, открыл ее.
— Мне нужен наследник. Ей нужно хобби.
— С каких это пор тебе нужен наследник? — Оливер запрокинул голову и захихикал. — В последний раз, когда мы говорили на эту тему, у тебя появилась корка девственной плевы на члене, чтобы избежать детей.
— Кто-то должен унаследовать мое состояние.
Зак переставил бильярдный стол.
— Последуй за Гейтсом и МакКензи Скоттом. Пожертвуй большую его часть.
— Ты меня знаешь? — я нахмурился. — Если бы филантропия встретила меня в темном переулке, она бы притворилась мертвой, и я бы все равно убил ее только ради кровавого спорта.
Он цокнул языком, меля кончик бильярдного кия.
— Итак, я делаю из этого вывод, что ты абсолютно, безусловно, без сомнения трахаешься со своей женой, — Оливер закончил окуривать свою мужскую пещеру бельем своих шлюх и перешел к сбору пустых оберток от презерватива с пола. С какой стати я решил, что этот бордель достоин моей свадьбы? — И что у нее отличная голова.
— Лернейская гидра, — Зак кивнул. — Одной головы недостаточно, чтобы расколоть лед. Думаю, пять, минимум.
— Перестань говорить о моей сексуальной жизни, — рявкнул я.
Оливер ухмыльнулся.
— Ее сестре уже восемнадцать?
Я швырнул в его сторону полупустое пиво.
Идиоты.
В ту ночь я не был в комнате Даллас.
Главным образом, чтобы доказать себе, что я все еще контролирую ситуацию.
Наше время вместе не было обязательным. Я не был одержим.
На самом деле, я совсем не скучал по ее теплу, киске и поцелуям.
Не тогда, когда я лежал в своей холодной, слишком широкой постели.
И не тогда, когда я смотрел в потолок, гадая, какой новый ад я приготовлю для Мэдисона Лихта завтра.
ГЛАВА 58
Ромео
С самого начала Даллас запланировала Рождество со своей семьей, а я провел его со своей.
Договоренность, которую мы заключили в те редкие моменты, когда мы разговаривали перед тем, как сбросить одежду. Мы думали, что это будет хорошо работать.
Проблема была в том, что я задавался вопросом, как я вынесу целых пять дней без Даллас рядом со мной.
Навязчивая перспектива подтолкнула меня к эксперименту.
Я планировал избегать Печеньку в течение нескольких дней, чтобы доказать себе, что я действительно могу прожить свою жизнь, не погружая в нее свой член и язык, как я это делал за тридцать один год до встречи с ней.
В первый день я пришел домой достаточно поздно, чтобы она уже уснула.
На второй я приехал с гостем. Оливер. Это наверняка удержит ее в страхе.
К моему удивлению, Печеньки не было на кухне, когда мы вошли в ее естественную среду обитания. Ее не было ни в гостиной, ни в моем кабинете.
В последнем она любила читать и оставлять крошки от перекуса, просто чтобы напомнить мне, что у меня никогда больше не будет опрятного дома.
Оливер накормил себя тем, что Хетти приготовила ранее, а я сделала вид, что не озадачен поведением Даллас.
— Хэтти, — рявкнул я, прервав ее борьбу с пуховиком, — Печ… Даллас здесь?
Она повернулась, нахмурившись.
— Разве это не официальная первая продажа четырнадцатой книги Генри Плоткина? Она, наверное, выстроилась в очередь перед «Барнс энд Нобл» на Потомак Ярдс, пытаясь выхватить первое издание с автографом.
Конечно.
Она любила эти глупые книги.
Я выглянул наружу, нахмурившись. Снег свален в гигантские белые валуны.
— Она тепло оделась, когда уходила?
Голова Оливера вылетела из тарелки перечного супа. Он уставился на меня, ложка выпала из его губ.
— О, на самом деле я не видела, как она уходила. Я делала покупки, — Хетти трижды обернула шарф вокруг шеи, засунув руки в варежки.
Было так холодно, что она надела несколько слоев одежды для своей короткой прогулки по лужайке к дому.
Мои ноздри раздулись.
