Он выгнул бровь.
- Я швырнул тебя на задницу пятнадцать раз.
- А я зарядила в тебя грязевым шаром один раз и ледяным – дважды. – Ясное дело, он увернулся от всех так быстро, что они только оцарапали ему руку – всего лишь задели руку, черт возьми, а не поразили все тело.
Перед нашей сегодняшней встречей Ром обработал кожу прозрачным экспериментальным химикатом, который замедлял распространение стихий. Очевидно, Джон трудился над ним какое-то время. Собственно говоря, с тех пор, как узнал обо мне. На случай моего нападения, подозревала я. Или если будут созданы другие, подобные мне. Я лишь надеялась, что плохие ребята не заполучат новинку. Как бы то ни было, лед таял в считанные минуты, грязь стекала, пока Ром удерживал меня второй рукой.
- Ав. Ав.
- Гррррр.
Лай и рычание привлекли мое внимание, и я сдуру отвернулась от своего визави. А этот безжалостный тип оказался передо мной в считанные секунды, столкнул мои лодыжки друг с другом и сбил меня. Снова. И навис надо мной, разочарованно прищурившись:
- Не отводи взгляда от своего противника. Никогда. Тебе ли не знать. И ты позволила тем двум шавкам отвлечь себя? Тебе должно быть стыдно.
- Спасибо за подсказку, - пробормотала я, оставаясь на месте и пытаясь отдышаться. Мы тренировались уже несколько часов, а мои мышцы не привыкли к нагрузке. – Но если ты когда-либо снова назовешь их шавками, я тебя кастрирую.
Моим крошкам не нравился мой мужчина, причем взаимно.
Вчера, в первую ночь дома после больницы, Ром проник ко мне. Ладно, я позволила ему войти. Я ничего не могла с собой поделать. Хотя я поклялась, что мы не будем, пока не обсудим важные вопросы, заниматься любовью, закончили мы именно так. Это был отчаянный секс, переворачивающий жизнь, потрясающий секс. Взволновавший до глубины души.
Когда я проснулась на следующее утро, Ром уже уехал – никакого трепа, только шуры-муры, – так что я выполнила то, что обещала: приобрела не одну, а двух злобных собак. Отставить злобных. Ладно, я купила двух щенков. Английских бульдогов. Душка – черно-белая, очень редкая – и Джинджер – верхняя половина белая, нижняя коричневая, похожая на штанишки. Обе выглядели как маленькие плюшевые медвежата – я не сумела перед ними устоять.
Прямо сейчас мои девочки грызли косточки в углу спортзала, не обращая внимания на окружающий мир. Жан-Люк присматривал за ними ради меня. Я не могла оставить их дома одних, а он изо всех сил старался ухаживать за мной. Что означало, по-видимому, прилипнуть ко мне, как клей, и делать все, что бы я ни попросила. Это меня не беспокоило. В конце концов, такой был наш с Ромом план. Великие умы думают одинаково и все такое.
Жан-Люк расположился в близлежащей гостинице, пока не найдет постоянное жилье – после активного участия в деле Осушительницы Джон предложил ему место, и тот согласился, – и теперь ждал меня здесь, в штаб-квартире. Все же ему было не по нраву, что я соприкасаюсь с Ромом. Я не раз слышала его протестующее бормотание, но он ни разу не попытался прекратить уроки. Это меня удивило. Я уже призналась в недавних ночных действиях с Ромом. Хотя между мной и Жан-Люком не было обязательств помимо трех свиданий, его это так расстроило, что хотелось умереть.
С тех пор, как к Рому вернулись воспоминания, Жан-Люк был со мной таким милым, таким предупредительным. Меньшее, что я могла сделать – это не заниматься сексом с Ромом, пока не схожу на три свидания с Мнемоменом. Кроме того, тогда я буду – должна – знать, сумеем ли мы с Ромом состояться как пара. Будет ли он любить меня, невзирая ни на что. Вопреки всему.
Думаю, именно это беспокоило меня больше всего. Что он не будет любить и уважать меня после того, как все закончится.
Мужчины! Я была между молотом – Жан-Люком – и наковальней – Ромом.
- Подъем! - скомандовал Ром. – Ты теряешь время
- Ну а ты занимаешь мое личное пространство. - Я неуклюже встала на ноги и поднялась на цыпочки, так что мы оказались нос к носу.
По крайней мере он не набросился на меня снова. И не поцеловал. Смогла бы я устоять? Даже после чистки зубов, кофе, двух бутылок воды и рогалика я все еще чувствовала его неповторимый вкус во рту. Все еще слышала его стоны удовольствия в ушах. Все еще ощущала его руки, ласкавшие мои груди, касавшиеся меня между ног.
- Ты задыхаешься, - хрипло проговорил Ром. Он опустил глаза и задержал взгляд на моих грудях, напрягшихся сосках.
Каждая частичка меня, каждый орган, каждая клеточка молила преодолеть оставшееся расстояние между нами. Чудо из чудес, я отступила назад.
Самооборона. Важно. Спасение. Доктор Робертс на свободе, нужно его остановить. Жан-Люк. Свидания. Наше будущее висит на волоске. Все причины, по которым мы сейчас должны держаться подальше друг от друга.
Выражение лица Рома стало непроницаемым.
- Ты слишком долго вызываешь стихии. Противник может воспользоваться этим временем, чтобы перерезать тебе горло или вколоть вырубающий коктейль. И ты не должна полагаться на обычные приемы самообороны, потому что против тебя выйдут не обычные преступники. Тебе сражаться с парапрестами, и результат будет зависеть от того, у кого больше способностей. У тебя. Или у них. Более того, я считал, что мы занимаемся, потому что ты думаешь, что не нуждаешься больше в эмоциях.
Я пнула воздух носком кеда.
- Ты прав. – Прошлой ночью я рассказала ему, как вызвала лед, чтобы остановить Осушительницу, и не использовала эмоции. – Но я не в силах снова сделать это. Я пробовала. Лишь эмоции вызывают стихии, и я не могу переключать их по щелчку.
Ром протянул руку и убрал влажную прядь волос с моего лба. Слегка коснулся меня, а я уже ощущала тепло до самых костей. На мгновение, только на мгновение в его лице мелькнул кот, кожа исчезла, уступив место меху. Затем все пропало.
- Я много размышлял над этим. Возможно, тебе никогда не были нужны для этого эмоции. Возможно, тебе так только казалось из-за ощущений, которые они вызывали в твоем теле. Только подумай. От гнева давление повышалось, тебе становилось жарко. Страх вызывал окоченение, поэтому ты замерзала.
- И все же мне не становится понятнее, как управлять стихиями, не используя эмоций. Я имею в виду, что, даже когда я в прошлый раз сделала все без чувств, мне так же нужно было усилие или мысль о любой эмоции, которую я хочу вызвать. – Ладно, это неправда. В прошлый раз с Осушительницей я совсем ничего не ощущала и была неуравновешенной.
- Быть может, ты вызываешь определенные стихии определенными эмоциями, потому что это стихия, которую ты выпускаешь на свободу в то же самое время. Ты думаешь, что огонь вызывает ярость, поскольку ты испускаешь пламя, когда злишься.
