только поехал! — вздохнула девушка.
— Явно не проветриться, — усмехнулся Марк. — Он не простой граф.
Ишмерай похолодела и, сохраняя самообладание, осведомилась, подняв на него свои широко распахнутые глаза, объятые чистым светом невинности:
— Почему ты так думаешь?
— У меня нет доказательств, но я полагаю, он приставлен следить за мной, — спокойно ответил хмурый принц.
Ишмерай не смогла скрыть испуга, но Марк растолковал его по-своему и попытался успокоить её:
— Он мог быть подослан не только врагами. Моя ненаглядная матушка не раз была поймана за этим делом.
Ишмерай обеспокоено его прервала:
— Будь осторожен, прошу тебя. На твоём месте я бы не доверяла никому.
Марк улыбнулся и прошептал:
— С каждым годом меня окружает всё меньше людей, которым бы я мог доверять. Но ты — хранитель моих тайн, моей души, моего покоя. Ты всегда чувствуешь меня, чувствуешь моё настроение, слышишь, как бьётся моё сердце. С самого детства.
— Ты слишком хорошо думаешь обо мне, — смущённо выдохнула Ишмерай, отводя глаза.
— Как хороша ты, когда смущаешься! — тихо воскликнул Марк, восторженно глядя на неё. — Твое очарование, твоя улыбка… Ты — настоящая для меня загадка. Мне казалось, я хорошо тебя знаю, но та Ишмерай никогда не смотрела на меня так.
— Быть может, тебе не нравится этот взгляд? — прошептала девушка, и ее затопили волны тепла от его пронизывающего, обволакивающего голоса.
— Я несколько месяцев мечтал о том, чтобы ты так смотрела на меня.
— И представить не могла, что принц Марк Вальдеборг… Марк… союзник моих детских шалостей, мой верный союзник, верный друг скажет мне такое…
— И я не полагал, что этой зимой, весной и летом буду так корить себя за слепоту.
— Марк… — с томной болью в голосе прошептала Ишмерай, безмерно желая, чтобы тьма укрыла их от стольких глаз.
Ишмерай и Марк, так и не взявшиеся за руки, поглядели друг на друга, она — с тихой смущенной радостью, он — страстно, жадно, едва сдерживая свое волнение. Им еще многое хотелось сказать друг другу, но спутники начали обращать внимание на краску, залившую их лица, поэтому они тихо распрощались, с нетерпением ожидая утра, когда им вновь будет дозволено увидеться.
Ей снились бушующие волны могучего моря, раскинувшего до горизонта свои волнующиеся одежды. Чёрные ветры сгущали тучи, заставляли волны бесноваться, воронками впивались в море до самого дна. А на пустом песчаном берегу, затерянный средь скал и скудной растительности, стоял небольшой домик, охваченный рычащим пламенем. Подобно факелу, сиял он темным днем посреди ревущего моря. И обвалилась со странным беззвучием крыша и стены, и тень стояла перед ним, одинокая во всем мире, и глядела на погибающий дом.
Шум бури еще шелестел в ушах Ишмерай, когда её разбудила Сагрия. В комнате было по-прежнему темно, и тьма эта не рассеяла мрачного настроения Ишмерай. За завтраком Марк был задумчив и хмур и, вероятно, еще не проснулся до конца.
— Мне снилось волнующееся море, маленький горящий домик на берегу и тень, — тихо сказала девушка за столом сестре. — Женщины…
— Что делала эта тень?
— Ходила по берегу или просто стояла, смотря на море. И ей было жаль, что горел этот дом. А когда дом сгорел, она так и осталась на берегу. Она с головы до ног была укутана в черные одежды. Полагаю, это был траур.
Цесперий внимательно посмотрел на неё, задумался, а виконт Аим проговорил:
— Ещё ребёнком я слышал легенду о молодой девушке. Её жених надолго уходил в море и торговал в далёких землях. И она, пока он был в отплытии, каждый день по несколько месяцев бродила по берегу, ждала его и пела морю молитвы, чтобы оно сжалилось над её возлюбленным, не гневалось и позволяло ему добраться до берега. Несколько раз выходил ее жених в море, несколько раз возвращался. А однажды он пообещал ей, что уходит в море последний раз, а по возвращении женится на ней, и спокойно заживут они вместе, не разлучаясь. Невеста отправила жениха в плавание, а через несколько месяцев увидела, как на берег выносит обломки корабля, множество добра и мертвые тела. Волны разбили корабль неподалёку от берега. Всю оставшуюся жизнь до самой смерти кружила по берегу безутешная невеста в развевающихся на ветру траурных одеждах и неизбежно обращала глаза свои к горизонту. Она утверждала, что всегда видела корабль, но он не плыл, а просто покачивался на волнах, а жених её стоял на мысу и махал ей рукой. Минула не одна сотня лет, но если вы придете на берег моря неподалёку от поселения Хадират в один из тех дней, когда шторм волнует его или в середине февраля — тогда, когда море погубило корабль ее жениха, быть может, вы увидите ее. Она никому не причиняет вреда, ни на кого не обращает внимания, бродит по берегу и тихо поет под нос «Колыбельную морю». Если она видит, как у моря прогуливаются ещё не венчанные жених с невестой, она начинает тихо плакать. Когда же шторм прекращается или день гибели ее жениха сменяется следующим днем, она садится на берег, и волны забирают ее.
— Какая печальная легенда! — выдохнула потрясенная Атанаис.
— Я не слышал этой легенды, — восхищенно пробормотал Цесперий. — Благодарю Вас, виконт Аим, она прекрасна.
— Я никогда не слышала её, но, тем не менее, она мне приснилась, — со страхом произнесла Ишмерай.
— Такое бывает. Во всяком случае, мы никогда не должны забывать тех снов, которые нам являются. Они могут сообщить нам что-нибудь воистину важное.
— Теперь мы знаем точно, что Ишмерай стоит опасаться моря, — усмехнулся Акил.
«Не думаю, что подобный сон может сообщить мне что-нибудь важное, — с беспокойством подумала Ишмерай. — Но он пугает меня!..»
— Если сударыне стоит опасаться только лишь моря, она должна быть спокойна, — довольно ответил виконт Аим. — Моря здесь столько же, сколько и зелени. На месте сударыни Ишмерай я бы не страшился ничего.
— Я не боюсь! — спокойно отозвалась девушка. — Мне лишь неприятна тьма, которая окружает нас.
— Вам неприятна не тьма, окружающая вас, а то, чего вы не можете за нею увидеть, — улыбнулся виконт Аим, и как показалось Ишмерай,
