на безымянном пальце, девушка, наконец, поверила в то, что сказка произошла. Густо покраснела, поцеловала его и тотчас натянула перчатку на руку, чтобы обручённых не вывели на чистую воду раньше времени.
— Ты не больна? — с тревогой спросила Атанаис и прижала ладонь к её лбу, когда они выехали из форта Шамалла к горам.
— Я чувствую себя превосходно! — едва дыша, ответила Ишмерай, избегая глядеть сестре в глаза. — А что? Плохо выгляжу?
— Ты вся красная, — серьёзно протянула Атанаис, все ещё испытующе разглядывая Ишмерай. — Но я не чувствую жара.
Все в ней перевернулось, вся она затрепетала, когда Марк во всеуслышание пожелал ей доброго утра, тихо и безупречно вежливо. Его выдавали лишь глаза и губы, дрожащие в сдерживаемой улыбке.
— Доброе утро, Ваше Высочество, — в тон ему ответила девушка.
— Как спалось моей любимой? — шепнул он ей, разжигая румянец на её щеках.
— Тревожно, — призналась она. — Всё никак не могла поверить в то, что все это правда. Я — твоя невеста!
— Очередной камень в мою сторону. Твоё неверие — моё упущение. Я долго медлил.
— Нет, — выдохнула Ишмерай, поглядев на него так нежно, что некоторые, увидевшие это, заподозрили неладное. — Мне горько вспоминать те волнения!..
— А мне стыдно за своё поведение!.. Но, надеюсь, теперь я сгладил свою вину хотя бы немного… Как считаете, Ваше Высочество?
— Вы, принц, исполнили мою мечту… — проворковала девушка, отчаянно зардевшись. — Но, прошу вас, не называйте меня «Ваше Высочество»!
— Нет, моя милая, я отыграюсь на тебе от всей души! — тихо засмеялся он.
— Я пока не имею права на это титул!
— Ты — моя жизнь, Ишмерай. Все, что моё — твоё. Как не терпится произнести это клятву! «Я — принадлежу ей, а она мне…»
Ишмерай заулыбалась и опустила голову — лишь бы не потерять её из-за этой любимой улыбки.
Между тем отряд оседлал коней и вновь отправился в путь. Они поднялись в гору и оказались в тёмной пещере. Им предстояло пройти по долгому каменному коридору пару дней. Они не останавливались на обед, а шли до самого вечера, невыносимо мучая двух влюблённых, которые мечтали остаться наедине с той минуты, когда расстались ночью. Ишмерай и Марк почти не разговаривали, но их заговорщические взгляды были красноречивее любых слов. Каждый раз, взглядывая на своего жениха, девушка думала, что всё это происходит не с нею. Она разглядывала будущего мужа с изумлением и радостью и находила в нём множество черт, которых не замечала раньше — его спина была ещё прямее, голова держалась ещё выше, а при взгляде на неё у него в глазах появлялся оттенок властности. Он будто говорил: «Эта девушка — моя». Это собственничество нисколько не злило свободолюбивую Ишмерай, напротив, ей хотелось, чтобы все знали — она всецело принадлежит этому человеку.
— Едва вырвалась из-под бдительного глаза отца, снова начала ворковать с принцем, — тихо напустился на неё Марцелл, когда путники устроились на ночлег. — Его поведение тебя ничему не научило! Сколько было скандалов, разочарований, слёз! Обо всём расскажу твоему отцу: о том, как вы шушукались по углам и не слишком по-дружески любезничали друг с другом. Негодники! А он… — Марцелл кинул в сторону принца до того угрожающий взгляд, что девушка поёжилась. — Негодный сопляк!.. просто играет твоими чувствами!
— Марцелл… — выдохнула девушка, гладя его по большой мускулистой руке. — Прошу, не надо!..
— Уже весь отряд заметил, как ты на него смотришь! У кого-то даже хватило наглости спросить у меня: «Что у барышни Ишмерай с принцем?»! Какой стыд!
Девушка, затянутыми в перчатки пальцами нащупывая обручальное кольцо, боялась лишь того, что Марк мог услышать его слова.
— Если ты так и будешь бегать за ним собачонкой, он никогда не женится на тебе!
— Нелёгкий выдался денёк, верно, Марцелл? — раздалось за спиной няньки герцогских дочерей, и тот обернулся: Марк буравил Марцелла мрачным взглядом, и лишь одно Небо знало, сколько он услышал.
— Нелёгкий, Ваше Высочество, — застигнутый врасплох, но не намеренный скрывать своего осуждения, рыкнул Марцелл и сдержанно поклонился принцу.
— Тогда отдохни у огня, — вкрадчиво ответил принц. — Там много вина, и Цесперий, кажется, снова рассказывает свои небылицы.
Принц сдержал неприятную усмешку и, повернувшись к своей невесте, с тихой настойчивостью произнёс, протянув к ней руку:
— Ишмерай, идём?
Девушка густо покраснела и непонимающе поглядела на Марка, но не смогла не взять его руки в свою. Марцелл, только что отчитывающий её за слишком вольное поведение и ругавший принца за неуважение и бесчестие к ней, побагровел от подобной наглости, но не находил слов, чтобы как следует наброситься на обоих. Пока же Марцелл собирался с мыслями, Марк, приковавший к себе взгляды многих спутников своим странным поведением, стянул перчатки с рук Ишмерай, и колечко на свету игриво подмигнуло жениху и невесте.
— Так лучше, — довольно сказал он. — Пойдём.
— Куда?! — выдохнула Ишмерай в полнейшем смятении.
— К твоей сестре и твоему кузену, — последовал спокойный ответ. — Теперь они твои опекуны. Этим отвратительным слухам необходимо положить конец, — голос Марка гневно дрогнул. — Никто больше не посмеет сказать, что я использую тебя для каких-то своих прихотей. Пусть знают, чего я хочу от тебя.
Атанаис и Акил заканчивали раскладывать вещи и уже собирались отужинать вместе со всеми, но, увидев принца, ведущего к ним Ишмерай, остолбенели.
Марк говорил долго, просто, голос его дрожал, но он всячески пытался взять себя в руки. Говорил о недостойном своём поведении, самоуверенности и иных пороках. Когда же нежно поглядел на Ишмерай и начал говорить о том, что не мыслит без неё своей жизни, голос его окреп и торжественно зазвенел.
— Я люблю Ишмерай, — наконец, выдохнул он, мрачно глядя на её опекунов. — И клянусь защищать её до самой своей смерти.
— Защищать? — усмехнулся Акил. — Погляди-ка, кузина, он не просит её руки, он ставит нас перед фактом…
— Акил, заткнись, — рыкнула Атанаис.
— Если Ишмерай уверена… — кузен внимательно поглядел на неё. — И действительно хочет этого?..
— Хочу, — выдохнула Ишмерай, и глаза её сияли самыми яркими и красивыми звёздами, сияли с надеждой и всепоглощающей любовью. — Я люблю Марка всем сердцем.
