со своими советами… Пусть во мне нет никакой силы, но я тоже Рианор. И мне надо быть там!»
— Прасана! — кликнула Ишмерай девушку. — Не надо еды. Если тебе не трудно, принеси мне теплой воды, я хочу вымыться.
Фавн кивнула и вышла. Прасана и другие служанки быстро раздобыли ей воды и наполнили принесенную лохань. Ишмерай любезно их поблагодарила и отпустила всех до одной, с трудом стерпев на себе их любопытные взгляды.
Преодолевая жуткую слабость и ноющую боль, Ишмерай вымылась полностью и перед огнём просушила волны своих волос. Расчесывая их и перебирая пальцами, она не переставала вспоминать, как Марк дотрагивался до них, любовался ими, вдыхал их аромат и целовал их. Она заплакала, но заставила себя успокоиться. Аваларцы не должны были видеть её слез.
Ишмерай надела одно из своих самых простых и тёмных платьев, просто уложила волосы и повязала на шею черный траурный платок. Кольцо на пальце грустно блеснуло, и девушка вновь поморщилась и поцеловала кольцо.
— Я люблю тебя, Марк, — прошептала она. — Без тебя я ничто. Ты — моя путеводная звезда. И лишь благодаря тебе я буду жить и жить так, что ты, глядя на меня, будешь гордиться мной, мой любимый, жених мой…
Коридор был темен и холоден. На пустой стене слева тускло сияло плотно занавешенное окно. Вид из него выходил на густой лес, охваченный тусклым светло-золотым сиянием пасмурного дня. Ишмерай шла на шум, доносившийся с первого этажа и могучим эхом разлетавшийся по царскому дворцу. Она вышла на широкую лестницу с высокими ступенями, выстеленную красивым ковром. Позолоченными узорами сверкали перила. Третий этаж спал, но на втором суетились слуги. Замечая Ишмерай, они кидали на нее враждебные и недоверчивые взгляды. Девушка спускалась с лестницы, слегка приподняв подол платья, из-под которого виднелись маленькие ножки, обутые в бархатные туфельки. Вид ее ног, должно быть, вызывал у них отвращение.
«Если они не перебьют нас на третью ночь, это будет чудом, — внезапно подумалось Ишмерай. — Нам нужно убираться отсюда.»
Первый этаж был забит толпой фавнов, укутанных в длиннополые мантии разных цветов. Все они пытались протиснуться в помещение с огромными роскошными золотыми дверьми. Они громко переговаривались, то и дело пытаясь утихомирить друг друга. Из самого зала доносился зычный голос, говоривший что-то чётко и отрывисто, но эхо заглушало слова. Нужно было только решить, как протиснуться сквозь всю это толпу.
Но, увидев её, фавны начали расступаться, недоуменно разглядывая её с головы до ног, громко перешептываясь с чудным акцентом.
— Рьянор… Рьянор … Рьянор … — слышалось отовсюду.
Ишмерай шла по живому коридору, стараясь не выказывать своего страха — они возвышались над нею башнями, холодными, недоверчивыми, враждебными. А девушка неторопливо шла дальше, смотря только вперед, с высоко поднятой головой и прямой спиной, чувствуя себя необычайно больной и слабой.
Потолок зала куполом уходил ввысь, и Ишмерай подивилась его высоте и красоте росписи. Их покрывали красочные сцены из древних легенд и давно ушедшие искры истории. Потолок подпирали четыре исполинские колонны, и элементы портиков красовались позолотой, серебром и бронзой. Каждую из каменных колонн увенчивали изображения серебряных полумесяцев — символа их любимой богини Атаргаты.
Ишмерай слышала, как чей-то неприятный голос говорил, раздувая эхо по всему залу:
— Люди убивают нас. Зачем нам доверять вам? Откуда мошем снать мы, чьто вы не погубите народ мой, откуда снать нам, чьто это не ловушка?!
Затем слово взял Цесперий, и его негромкий уверенный голос заглушил все остальные голоса в зале:
— Вы можете подождать еще, господин жрец. И тогда весь народ погибнет. Эта земля не приняла вас. Она отняла у вас слишком многих, а с ними последних из древней династии, которая всегда находилась во главе государства. Вы должны вернуться туда, откуда ушли три сотни лет назад. Карнеолас не оставит вас.
— Моему народу не место среди людей! — резко ответил жрец. — Люди убивали нас, разрушали наши дома, уводили детей наших в рабство на потеху бесдушной толпе. Как мошем мы верить вам?!
— В Архее люди всегда жили в мире с вами, — мрачно возразил Акил. — Государства всегда стремились дружить с Аваларом.
— Авалар всегда был частью Архея, — подхватила Атанаис слегка дрожащим, но громким ясным голосом. — Вы были его древнейшим народом, в Архее никто и никогда не поднимет на вас руку, ибо вас считают чудом, о вашем народе слагают легенды и считают его благословенным. Вы нужны Архею.
— Люди Архея более не верят в наших богов, — с плохо затаенным отвращением произнес жрец Гасион. — Они изменили им, выбрав другого бога, — голос его угрожающе зарычал. — И бошество ваше похоше на бошество тех, кто сшигает нас на кострах, обвиняя в страшных грехах!
— Не все люди Архея обращены в новую веру, — ответил Цесперий. — И никто не преследует их за убеждения. Вам следует вернуться. Хотя бы из любви к своему народу, который страдает и живет в величайшем страхе!
— Вам бесрасличен наш народ, — холодно ответил другой жрец. — Вам нушна наша сила для противостояния врагу, которого вы никак не мошете побить.
— У нас предостаточно своей силы, уважаемый господин жрец Сипар. У нас есть Рианоры, Дети Солнца. Они — наша надежда.
— Дети Шамаша! — вновь презрительно отозвался Гасион. — Врага нашей милостивой Атаргаты.
— Шамаш никогда не был врагом Атаргате, — сдержанно прошелестела Атанаис. — Даже сама Атаргата никогда не считала его своим врагом.
— Насколько мне известно, — вновь послышался твердый голос Цесперия, — две сестры, правящие Аваларом друг за другом, Аштариат и Цавтат, тоже могли похвастать шамашской кровью, как и Атариатис Рианор. Царица Атаргата, царевич Вассаго и дети Рианора имеют одни корни.
— Это легенда, — возразил жрец Сипар.
— Это общеизвестная и доказанная явь.
Ишмерай осторожно протиснулась к первым рядам и затаила дыхание. В конце зала стояло возвышение, укрытое богатым ковром. Огромный золотой трон, украшенный камнями да драгоценными полумесяцами, пустовал. Но кресло по правую сторону занимал темноволосый фавн, одетый в длинный парчовый саван. Лицо его было строго, презрительно и покрыто морщинами. На грудь спускалась длинная тёмная борода с проседью. Это и был Главный Жрец Авалара, Гасион. Остальные жрецы, одетые в белые саваны, сидели по правую руку от Гасиона. По левую сторону от
