начнёт упрямиться. Как только всё будет обговорено, и условия устроят обе стороны, она выедет в Акидию, путь до которой займет от восьми до десяти дней. Там ей придется пробыть не менее двух недель.
Акме горько вздохнула, закрыв глаза. Просчитав все по дням, герцогиня решила, что путешествие ее займёт больше времени, чем она планировала и обещала Гаспару. Она закрыла лицо руками.
«Столько времени, чтобы уговорить всех этих лжецов! Столько времени не видеть свою семью!..»
Акме уткнулась лицом в подушку.
«За эти это время я получу развод, Гаральд найдет себе другую жену, женится на ней и, быть может, приживёт с ней ребёнка… Король или он сам уведомит меня об этом, где бы я не была… Так закончится история нашей любви. Сначала он будет долго ненавидеть меня, затем будет презирать, а в объятиях новой жены я стану ему безразлична… Зачем я уехала?!»
Стук в дверь отвлек ее от горьких мыслей, и Акме, стерев слезы, надела халат и направилась к двери, даже не представляя, кто это мог быть.
«Должно быть, срочное послание от короля или от брата…»
Акме открыла дверь, и сердце ее наполнилось холодом. В коридоре стоял Карим и испытующе глядел на нее.
— Что случилось, Карим? — испуганно осведомилась она. — Известия из Карнеоласа?!
— Нет, — спокойно отозвался он.
— Из Атии?!
— Нет. Нет никаких известий.
— Что тогда?!
— Я пришёл убедиться в том, что вы хорошо устроились.
— Я хорошо устроилась, благодарю, — крайне холодно ответила герцогиня, изумляясь его наглости. — А теперь позволь мне отдохнуть. Нам всем нужен отдых и покой. Уже глубокая ночь.
— Я бы не смог заснуть, пока не убедился, что у вас все хорошо.
— Я уже уведомила Горана о том, что у меня все хорошо и я ни в чем не нуждаюсь. Теперь я была бы весьма благодарна, если бы ты дал мне отдохнуть…
— Вы избегаете меня, сударыня, — тихо произнёс Карим, пристально глядя ей в глаза. — Почему?
Акме разозлилась.
— Я не намерена терпеть твою наглость, — холодно ответила она.
— Не будьте жестоки, Ваша Светлость… — выдохнул Карим, и в глазах его засветилось что-то отталкивающее.
— Оставь меня, — она начала закрывать дверь, но мужчина встал в дверном проеме, не позволяя ей этого.
— Я не желаю оставлять вас теперь. Вы так одиноки…
— Это тебя не касается, — рыкнула Акме. — Покинь меня сейчас же, Карим! Я не желаю, чтобы кто-то увидел, что герцогиня Атии отбивается от шпиона своего мужа!
— Вы скоро перестанете быть герцогиней и супругой Гаральда Алистера, — заявил Карим, все еще не позволяя ей закрыть дверь. — Церковь позволит герцогу развестись, а у вас не останется титула. Вы вернётесь в свою Кибельмиду, и королю придётся сильно постараться, чтобы найти вам столь же высокий титул!
— Ах вот как ты заговорил, — презрительно и зло прорычала герцогиня.
— Скоро вы будете свободна, — с наглой улыбкой заявил Карим. — Место герцога может занять кто-то другой.
Акме с размаху ударила наглеца по щеке своей маленькой, но крепкой рукой.
— Его место никто и никогда не займет! А теперь убирайся ко всем чертям! И чтобы духу твоего здесь не было утром!
Она резко оттолкнула его, с силой захлопнула дверь, заперла ее и села на постель, мечтая оказаться далеко отсюда.
Утром, перед завтраком она встретилась с предводителем своих людей, Гораном, и сообщила ему, что Карим должен немедленно уехать из Полнхольда в Атию и более не сопровождать ее.
— Давно пора, Ваша Светлость… — вдруг сказал Горан и тотчас извинился за свои слова. — Простите, госпожа, но, полагаю, он возомнил себя вашим следующим мужем.
— Его Светлость герцог был моим первым и единственным мужем, он будет и последним, — отчеканила Акме. — Надеюсь, Карим остудит свою наглость. Он должен уехать в течение двух дней.
Горан кивнул, поклонился и исчез.
«Теперь необходимо быть начеку… — подумала герцогиня, с тяжелым сердцем покидая покои. — Этот безумец может натворить что угодно…»
Все переговоры проходили в резиденции Киария Аргириса. К нему прибыли главнокомандующий беллонских войск, советники Верховного Магистра, полномочные послы Сильвана и Эрсавии. Акме терпеливо доказывала, что может случиться с Археем, если в бой швырнут одних Рианоров. Рианоры смертны, их сила конечна. Дрогнут они, войска должны помочь им.
Собираясь в Беллон, она осознавала, что борьба будет долгой. Однако и представить не могла, что причиной тому станет нежелание собравшихся исполнять свой долг перед землей, которая вскормила их.
К несчастью собравшихся, Акме была очень упряма и дала себе обещание: не уезжать из Беллона, пока не добьётся их поддержки. Поддержка Беллона — это не сомнительная военная мощь рыцарей в несколько сотен против многотысячной армии Кунабулы, а залог мира, дружбы и гарантированной помощи Карнеоласу. Этому мощному государству в ближайшее время понадобится очень много богатых союзников.
К счастью для Акме и короля, Киарий Аргирис не желал терять благосклонности Карнеоласа. С Карнеоласом был Нодрим и верность Рианоров. Перед лицом грядущей войны ему не хотелось оставаться одному.
Убедительные доводы Акме, её уверенность и смелость, за которой ловко скрывалась угроза, помогли ей склонить Верховного Магистра к более близкому и плодотворному сотрудничеству за два дня.
«Рианоры — хорошие послы, — язвительно бросил один из министров, покидая зал. — Особенно те, что служат воле короля, а не герцога…»
По сообщению Горана, Карим покинул Беллон на следующий же вечер после своего неудавшегося признания. В этой фразе все было ясно и четко, но Акме догадывалась, что Горан о чем-то умолчал. Должно быть, Карима выставили силой.
Пусть она вскоре перестанет быть герцогиней, пусть ее лишат всех привилегий, положенных столь высокому титулу, но у нее никто не заберет гордости, чести и верности своему мужу, от которого она сбежала на запад под предлогом дипломатической миссии, которому она наговорила столько жестоких слов, позабыв себя от горя, у которого она побоялась просить прощения. Процессы по разводам в Карнеоласе и Атии происходили крайне редко. Подобный процесс навлекал позор на всю семью. Но Акме догадывалась, что в их случае позор на себя навлечет
