только она. Герцога же в любой семье, где будет мало-мальски смазливая и юная девица, его будут принимать с самой чистой, детской радостью и небывалой расточительностью. Красавец герцог был в самом расцвете сил. И мог завести ещё много детей.
Но она решила не плакаться на ту судьбу, которую выбрала сама. Гаральд не отказывался от нее, она сама оттолкнула его от себя, вместо того чтобы поддержать. Вспышка горя ослепила ее, и она решила, что Гаральд оставил поиски дочерей, ибо не желал искать их. Теперь же она спрашивала себя, как бы поступила она в подобной ситуации, и не могла найти ответа.
Акме каждый вечер засыпала со слезами на глазах и с мольбой о своей семье на устах. А во сне ей казалось, что Ишмерай говорит с ней своим сладким нежным голоском. Раньше младшая дочка всегда плакала в ее снах. Но в последнее время она сердцем чувствовала тепло ее улыбки. Означало ли это, что Ишмерай в безопасности?..
В конце второй недели её пребывания в Беллоне соглашение о сотрудничестве и взаимной помощи было подписано, и Акме Алистер засобиралась продолжить свое далекое путешествие. Следующим пунктом назначения был Полнхольд.
«Целую неделю добираться до Полнхольда…» — с тоской думала Акме, мечтавшая вернуться в Карнеолас, обнять сына, брата, племянника, мечтавшая узнать о муже хоть что-то. Письма от короля лишь кратко извещали ее о том, что с ее семьей все было хорошо. Но ни слова не было сказано о Гаральде.
Акме получила это письмо накануне своего отъезда из Беллона. Сдержав свою дрожь, герцогиня глубоко вздохнула. Ей захотелось сорваться с места и кинуться в Карнеолас в ноги королю, лишь бы он не подписывал прошение её мужа о разводе. Если такое к нему поступит.
«Нет, — горько подумала Акме, собираясь с силами. — У меня теперь другая задача. Заручиться поддержкой Полнхольда, раз и навсегда уничтожить Кунабулу и отправиться в Заземелье искать дочерей. У меня слишком мало времени. Я не должна теперь думать о Гаральде… Чем дальше Гаральд от меня, тем лучше для него…»
Сглотнув подступившую к горлу горечь, Акме сделала глоток воды, по привычке потерла палец, на котором еще совсем недавно было обручальное кольцо, ношенное ею около двадцати лет и брошенное в лицо герцогу за одно мгновение. Она еще никогда не снимала его так надолго. А теперь кольцо, должно быть, осталось втоптанным в грязь где-то между Карнеоласом и Беллоном.
Этой ночью Акме смогла заснуть только на рассвете. Ночь пугала ее своей одинокой чернотой.
Весть о том, что герцогиня Акме обеспечила Карнеоласу поддержку Беллона, прокатилась по Кеосу очередной волной любопытства: как о подобной новости отзовётся пока еще её супруг, не передумает ли разводится со своей хваткой герцогиней. Но Гаральд Алистер казался невозмутимым. Последние несколько дней перед вестью о том, что Беллон обязался оказать Карнеоласу посильную помощь, Гаральд Алистер, казалось, вновь научился улыбаться. Он вновь начал появляться на вечерах, устраиваемых королем. Он сидел по правую руку от него, пил с ним вино. Но твердо отказывался от танцев, если кто-то из развеселившихся дам приглашал его. Он стал выглядеть будто немного лучше. Он похудел и подтянулся. Многие глядели на него, как на завидного жениха, забывая, что король пока не дал своего согласия на расторжение брака двух герцогов Атии. Пока атийцы любили и доверяли Акме Алистер, Арнил не мог забрать у народа их герцогиню.
— Через неделю я и Дарон отбываем в Тиру, — заявил король однажды утром, посадив перед собой Гаральда.
Это было чудесное солнечное утро на исходе августа. Кабинет короля заливал яркий свет, и серебристые пылинки кружились в их лучах.
— Позволите ли вы, государь, сопровождать вас?.. — осведомился Гаральд.
— На этот раз ты останешься в Кеосе. Мы с Дароном пробудет там недолго. Я желаю проверить, какова готовность армии к грядущей битве. Прошу об одном: никто не должен знать об этом. Мы отправимся глубокой ночью. Ты останешься здесь моими глазами и ушами. Мы с тобою осведомлены о том, что среди моих министров неспокойно.
Гаральд высказал свою готовность остаться и служить Его Величеству.
Арнил, долго и пронзительно глядя на него, тихо сказал:
— Ты слышал, что Акме отстранила от себя и отправила домой одного из твоих людей?
— Своих людей, а не моих, — поправил Гаральд.
— Они же атийцы.
— Они атийцы, но служат Акме, а не мне.
Король вздохнул и фыркнул:
— За двадцать лет совместной жизни твоя жена смогла научить тебя только упрямству! Она отстранила от себя атийца не потому что ей так вздумалось.
— Моя жена… в скором времени, бывшая жена, может отстранять от себя кого угодно и по какому угодно поводу, — отчеканил герцог. — Ей не возбраняется управлять своими людьми, как ей вздумается.
— У меня есть сведения, что на твою жену готовится покушение.
Изумрудные глаза Гаральда Алистера впились в короля.
— Ты полагал, что только ты следишь за Владычицей Иркаллы? — мрачно усмехнулся Арнил. — Гаральд, я и представить не мог, что ты так жесток в своей обиде. Ты любишь ее и ждешь ее возвращения, но решаешь ослабить ее охрану. Акме уже на пути в Полнхольд, ты же приказал своим шпионам вернуться в Кеос. Для защиты ей не хватит тех людей, которых она взяла с собой и теперь называет своими.
— Ваше Величество, я не жду ее возвращения, — тихо и твердо произнес Гаральд. — Ее дальнейшая судьба — более не моя судьба. Все, что может объединять нас, — наши дети и долг найти Ишмерай и Атанас, когда война закончится.
Король мрачно глядел на него.
— Подумай об Атии, Гаральд. Как твое герцогство отнесется к новой герцогине? Как дети отнесутся к новой мачехе?
— Атийцам не составит труда полюбить новую герцогиню. Да, она не будет Рианором, она будет обычным человеком, что избавит меня от определенных хлопот.
— Ты пытаешься обмануть меня, Алистер? — Арнил побагровел от злости. — Когда это ты перестал любить Акме?
— Я не намерен и далее поддерживать связь с Акме Рин, — сказал герцог, намеренно назвав её девичье имя. — Если она более не желает быть герцогиней, она ею не будет.
Король
