ней, и Ишмерай смиренно отвернулась. Он переживал за Атанаис, как и она сама переживала за свою сестру, и ей следовало быть благодарной ему за его чувства и за все, что он сделал для нее.
Вскоре пришел Марцелл сменил Александра, и уселся перед Ишмерай, со вздохом поглощая незамысловатый завтрак и поглядывая на свою бледную воспитанницу.
— Он давал тебе спать?
— Да, я немного спала, — кивнула Ишмерай, стараясь бодриться, но ей это плохо удавалось. — Спали ли вы?
Марцелл неопределенно пожал плечами и сказал:
— До Аргоса несколько дней пути, но мы не можем спать. В лесах рыщут эти чёртовы отродья. Даже ночью нет нам покоя — ибо ночь наш союзник, и мы должны отдыхать, когда наш союзник глядит в оба.
— Но вы можете заболеть, — прошептала Ишмерай, понимая, что ни тот, ни другой не послушают ее.
Марцелл громко усмехнулся, кивнул в ту сторону, куда ушел Александр, и воскликнул:
— Уж этот здоровяк никогда не заболеет! Такие, как он, не болеют! Он меня переживет лет на пятьдесят!
— Не говори так! — нахмурилась Ишмерай.
— Вот увидишь! — бубнил Марцелл. — Я сдохну молодым, он же — совсем старым. И, быть может, даже в окружении детей и внуков! Он еще и может удивить всех нас, женившись. Я буду смеяться до обморока, если он женится на Атанаис… Хотя… он неплохой парень. Пока ехали за тобой, он мог подставить меня и сбежать десятки раз, но он не сделал этого.
— Ты полагаешь, ему нельзя доверять? — тихо спросила она.
— Раньше я следил за ним. Люди твоего отца всегда слишком мало знали о нём. Умрат был уличным воришкой, Делвар — сын простого стряпчего. Но как у герцога оказался восемнадцатилетний полнхольдский граф — мы гадаем уже восемь лет.
— Стало быть, он не граф, — пожала плечами девушка.
— Он граф, — возразил Марцелл. — Насколько я знаю, его отец был не столь богат, но зато у тетки близ Нирианийского озера поместье побогаче. Им он и владеет. А пока он… притворялся другом… Марка…и служит герцогу Атийскому, за поместьем следит его тётка.
Ишмерай вдохнула свежий воздух леса, закрыла глаза и прошептала:
— Я говорила Марку, что люблю его, но у меня были от него тайны. Я так и не призналась ему, что Александр — вовсе не друг ему.
Марцелл вздохнул, взял ее руку в свою и тихо ответил:
— Ты умалчивала правду во имя своего отца и своей семьи. Александр хитер, силен, умен и весьма опасен. Если ваши дороги когда-нибудь пересекутся вновь, не доверяй ему. Все мы преданы герцогу, герцогине и вам. Лишь он один говорит о герцоге сквозь зубы, с редкостной неприязнью.
— А на меня с презрением, — невесело усмехнулась Ишмерай.
— Он на всех глядит с презрением, — угрюмо ответил Марцелл. — Кроме Атанаис.
— Полагаю, он относится тепло только к ней.
— И к госпоже Акме. Он всегда отзывался о ней с уважением.
— Любопытно, — фыркнула девушка, — что скажет отец, если один из его шпионов однажды подойдет к нему и скажет, что любит его дочь. Батюшка тотчас убьет его: влюбленный однажды случайно сорвется в пропасть или все же ему будет дозволено жениться на любимой Атанаис?
— Ты же знаешь, у твоих отца и матушки нет любимчиков. Они любят вас троих одинаково сильно… Надеюсь, они послали сокола в Архей рассказать твоим батюшке и матушке, что произошло, — прошептал он.
— Надеюсь, они этого не сделали, им лучше не знать, — резко возразил Александр, выходя из-за деревьев. На шее его висело полотенце, рубаха была мокрой и сквозь ее лёгкую ткань виднелись две внушительные грудные плиты и холмистые плечи.
— Это почему лучше не знать? — возмутился Марцелл.
— Иначе весь Архей заговорит о нашем поражении. Они тотчас похоронят обеих герцогских дочерей, герцог пошлет сюда армию, армия его, если доберется, будет разбита, ибо боюсь, здешние земли гораздо сильнее наших земель. А потом эти твари попрут в Архей. Мне этого не хочется. Надеюсь, вы согласны со мной.
Он уселся перед костром, поглядел на Ишмерай, потемнел лицом и презрительно процедил:
— Когда же ты, черт тебя возьми, перестанешь рыдать?! Я терпеть этого не могу! Я просто ненавижу эти слезы! Когда ты уже поднимешь голову и станешь сильнее? Когда ты поймешь, что Марка твои слезы уже не спасут, как не спасут и Атанаис! Ей нужны не твои слезы, а действия!
— Закрой свой рот, златоволосый поганец! — потрясенно рыкнул Марцелл. — Катись, если тебя что-то не устраивает, но не смей говорить так с девочкой!.. Как ты только?..
— Нет, Марцелл, — пролепетала Ишмерай, хмуро глядя на Александра, — он прав. Я только и делала, что рыдала, боялась, жаловалась. Марка я уже не спасу, — ее лицо на мгновение исказила судорога, Ишмерай справилась с нею и продолжила: — Но чтобы спасти Атанаис, я должна встать. И я встану.
Она грубо вытерла слезы своими исцарапанными руками и сделала глоток воды.
Марцелл поглядел на Александр угрожающе, но тот уже перестал изумленно коситься на нее, отвернулся и неприязненно фыркнул:
— Избавила меня от мук. Благодарю.
Ишмерай стерпела и это. Что бы Марцелл не говорил ей об Александре, как бы плохо о нем не отзывался, она не могла считать его своим врагом — он хотел помочь Атанаис так же сильно, как и она. Они должны быть союзниками, они должны прислушиваться к желаниям друг друга.
И она была благодарна ему за то, что он помог ей сделать первый шаг.
— Собираемся, — коротко распорядился Александр. — Через несколько часов остановимся. Нам троим следует поспать. Ехать будем по вечерам, ночам и в тумане раннего утра.
Без лишних разговоров они свернули свой лагерь, замели все следы, оседлали коней и поехали дальше. Придя в себя, успокоившись, отогнав свой страх, подкрепившись, Ишмерай почувствовала, как несколько бессонных ночей дают о себе знать.
Теперь, как опасность, исходящая от Горста и его товарищей, миновала, Ишмерай могла присмотреться к лесу. Ничем не примечательный, густой, дремучий, со столь же высокими соснами, толстыми дубами и стройными лиственницами, пахнущий хвоей столь же сильно, он,
