надеялся понять, затягивает в свои глубины то, что от меня осталось, – потому что заполнить ее больше нечем. У меня нет надежды, нет ни корней, ни родственников. Ничего.
В груди и горле все сжалось, и я пытаюсь дышать, борясь с болью и страданием. С мучительным горем от осознания того, как мало я значила и как сильно страдала из-за этого.
– Айджиин искали тебя, когда ты исчезла, – продолжает Нейт, вытирая со щек дорожки печали. – Но от тебя не осталось и следа, никаких признаков тебя – нигде. Фалин ожидала, что нам предъявят требование о выкупе, но его не последовало. Не было ни намека на то, кто и зачем тебя похитил. Полумесяцы думали, что ты погибла. Меня перевезли сюда. Деревню укрепили, разработали новые планы. И тогда мы поняли, чем были приступы на самом деле. Я умоляла их снова отправиться на твои поиски. Когда я поняла, что испытываю боль из-за тебя, я умоляла найти тебя и спасти.
Я перевожу пустой взгляд на Нейт, и в нем медленно проступает ярость.
– Спасти меня или спасти себя от того, что происходит со мной? – обвиняюще рявкаю я, яд капает с каждого слова.
– Чтобы спасти тебя, Осет. Я ничего о тебе не знала до того дня, когда стражники ворвались в мою комнату, вытащили меня из постели, говоря, что нам нужно уходить немедленно, потому что здесь небезопасно. Полумесяцы были настолько взволнованы, что обсуждали происходящее прямо при мне, словно забыв, что я была там. Я доверяла Айджиинам. Когда они сказали, что не могут найти тебя, я им поверила. Когда они придумали, как ослабить связь, чтобы я не страдала так, как ты, я была благодарна им.
Она качает головой, на ее лице написаны разочарование и досада.
– Я была глупа. Мне потребовалось время, чтобы увидеть, что творится на самом деле. Чтобы обратить внимание на детали, которых я не замечала. Они не хотели искать тебя, Осет. Ты была жива – им было плевать, страдаешь ты или нет. Важно было лишь то, что их запасной план все еще был в силе. Полумесяцы начали становиться агрессивнее в своих намерениях и действиях. Они уничтожили целый клан, который был верен им, потому что лорд Дэрал однажды усомнился в Фалин. Я не догадывалась об этом, пока мы с Лютином не подслушали разговор двоих стражников – они хвастались убийствами. Теперь мои глаза наконец-то открылись, и я пытаюсь понять, как сохранить то, что Фалин и Полумесяцы хотят уничтожить. Она держит Айджиинов за горло мертвой хваткой, и я пытаюсь снять удавку с их горла – но так, чтобы ни они, ни я не погибли.
– Значит, ты не планируешь войну? – спрашиваю я, наконец-то собрав все улики воедино.
– Они планируют, – признается она. – Я – нет.
– И как именно это…
Мой вопрос прерывает открывшаяся в комнату дверь. Я разворачиваюсь на месте, сердце тревожно колотится.
– Принцесса, ах ты проказница! – крепкий светловолосый мужчина явно обращается ко мне. – Тайим только что сказала, что ты ушла в город без меня. Ты ранила меня в самое сердце!
Мужчина показывает мне бутылку вина в одной руке и пару бокалов, зажатых в другой. Его ярко-зеленые глаза смотрят на меня с назиданием, но наглая улыбка, что этот взгляд сопровождает, портит весь эффект.
– Слышал, тебя застали в таверне с тремя потрясающе красивыми фейри. Расскажи мне все…
Вдруг на его лице мелькает замешательство, а взгляд устремляется мне за плечо.
– Какого х…
Его взгляд затапливает паника, и он роняет бутылку и бокалы. Хрусталь и стекло разбиваются и разлетаются по полу. Аромат вина разносится по комнате, а его трясущиеся, неловкие руки тянутся к мечу в ножнах у бедра. Он кричит «Луна, беги!», но его взгляд мечется между нами, словно он не может угадать, кто из нас – та самая Луна. Его перепуганные вскрики затихают до невнятного бормотания – я вскидываю руку с кинжалом, готовясь заставить его замолчать навсегда.
– Осет, Лютин, нет! – кричит Нейт. – Он не причинит тебе вреда, Осет. Я клянусь, пожалуйста, не надо!
Она бросается вперед, пытаясь то ли остановить меня, то ли перехватить клинок, который я уже метнула в стражника. В последний момент я чуть подправляю траекторию клинка, и нож впивается в запястье фейри прежде, чем тот успевает вытащить хоть половину меча. Он вскрикивает от боли, и Нейт пытается подойти к нему. Я встаю на ее пути, не давая ей возможности сбежать. И вдруг громоподобный, ритмичный удар раскалывает воздух. Как будто кто-то бьет в само небо, и мне хочется заткнуть уши, так как эти удары буквально разрывают барабанные перепонки и вибрируют по всему моему телу.
– Черт! – кричит Нейт и бросается к окну в поисках чего-то.
Какофонический стук барабана становится еще громче, и я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится этот оглушительный грохот.
– Что это? – кричу я, мой крик едва слышно за этим гулом.
– Периметр нарушен. Это сигнал тревоги – нас атакуют.
Она продолжает смотреть в окно, вздрагивая с каждым новым бешеным ударом, пытаясь определить, кто напал на деревню внизу.
Мне не нужно смотреть. Я прекрасно знаю, что происходит.
«Скорпионы» здесь.
Внезапно мой бок пронзает резкая боль. Нейт вскрикивает и разворачивается, а я смотрю вниз, потрясенная тем, что в моем боку торчит головка арбалетного болта. Я поворачиваюсь и вижу охранницу в светло-серых доспехах, пытающуюся перезарядить оружие.
Черт. Я так и знала, что кто-то захочет пристрелить меня из арбалета.
Я рычу, прижимая руку к ране – и тут же отказываюсь от этой затеи: стрела шевелится в мясе, и мне приходится проглотить крик боли, жаждущий вырваться из меня наружу.
– Вит, остановись сейчас же, – рычит Нейт, прижимая руку к ране, которой у нее нет. Но охранница не собирается подчиняться своей принцессе, и она заряжает еще один болт.
В жопу королей, если я собираюсь отбиваться от стражников, одними кинжалами тут не обойтись.
Вариантов у меня не много. В отчаянии я хватаю Нейт и ставлю ее перед собой. К счастью, она не сопротивляется и не спрашивает, что я делаю, лишь задыхается от шока и принимает происходящее как есть. В других обстоятельствах я бы, может быть, и зауважала ее, но в меня только что попал арбалетный борт, и я слишком зла, чтобы похвалить ее за храбрость.
Я приставляю кинжал к горлу принцессы, и непокорная стражница замирает. Замирает и Нейт, когда металл соприкасается с ее кожей, но продолжает молчать и не делает никаких попыток вырваться или обезоружить меня. И мне не ясно, пытается
