на мятеж против Шамаша, и все они были горько наказаны за свое непослушание. Ее оправили на небо, хранить мир ночью и никогда более не встречаться с ее возлюбленным Шамашем, женившимся тогда на Изумрудноокой Ишмерай. А ее друзья в наказание получили копыта и рога. Существует легенда: когда Шамаш и Атаргата встретятся вновь, они обрушатся на землю новой силою и уничтожат все, и все мы погибнем. Ибо не может земля выдержать свет и луны, и солнца, ибо он нестерпимо прекрасен и губителен для живого существа. Фавны вовсе не люди. Они — Иные. В то время как мы с каждым столетием отрываемся от земли, лесов и природы все дальше, фавны остаются близки со всем, что создало их, что вскармливает их и дает им жизнь. Раньше природа отвечала им на это жаром ясновидения. Посему они и нужны Архею, ибо они — часть его. И никакая иная земля не примет их так, как принимает родина. Все мы далеки от родной земли. Что мы испытали здесь, на чужбине, кроме горя?.. Что нашли мы?
— Мы нашли очень многое, Саргон, — задумчиво возразила ему Рабинара. — Ты нашел опыт. Ты нашел иные мысли и многому научился. Ты нашел то, чего никогда бы не нашел дома.
«Верно, — мрачно подумал Марк. — Я нашёл шамширцев. Непревзойденный опыт, что и говорить! Опыт убивать, умело прятаться, лгать и воровать. Однако в чем-то Рабинара все же права. Некоторые из шамширцев — удивительные люди. И я даже благодарен судьбе за то, что она свела меня с ними. Особенно с Сакрумом, с воплощением всех пороков и грехов в одном теле…»
— Что нашла ты, Рабинара, в этом путешествии?.. — спросил Марк.
Рабинара задумалась, вдруг опустила глаза, отвернулась, и Марк заметил, как вспыхнула ее щека, когда она отворачивалась. Или ему показалось?
— Моя жизнь непредсказуема, — последовал ответ. — Каждый день сулит мне что-то новое. И это путешествие дало мне то, что никогда не дал бы мне Шамшир.
— Что же это?
Но Рабинара не ответила. Она некоторое время помолчала, затем сменила тему, спросив у Марка, как он намеревается вернуть Вассаго в Архей.
Вдруг Марк увидел, что Сибелир поднялся на стену и многозначительно поглядел на Марка. Молодой человек извинился перед Рабинарой, пообещал догнать ее и направился к фавну.
— Когда вы шелаете уехат обратно? — спросил он.
— Как можно скорее, — признался Марк.
— Я буду говорит с Владыкой. Мы долшны покинуть эти места вместе с вами.
У Марка отлегло от сердца.
— Надеюсь, ответ Его Величества будет положительным, — улыбнулся он. — Мне показалось, он слушает вас и доверяет вам.
— Владыки всегда доверяли нам, — ответил Сибелир, обратив к золотому горизонту свои светлые будто мертвые глаза. — Мне с малых лет было пошаловано место в Лунной Гвардии наших Владык. Несколько лет мы учились. После саступали на слушбу. Гвардия слушит своим Владыкам всю жиснь. Слушит верно. Если кто-то ис них предаст своего Правителя, предательство это карается смертью. Но са все время еще не было тех, кто предал бы своих Владык. Это величайшее ис святотатств. Как вы намерены дершать свой путь? Черес горы, как ушли Рианоры?..
— Нет, — возразил Марк. — Так было бы короче и, полагаю, легче, но Сакрум желает добраться до моря, забрать свои корабли и на кораблях доплыть до берегов Архея.
Выражение лица Сибелира Марку не понравилось.
— Море? Фавны никогда не плавали морем.
«Надо же когда-то начинать…» — раздраженно вздохнул Марк, чувствуя, что по этому вопросу ему будет сложно договориться даже с Сибелиром.
— И я никогда не плавал морем, — признался Марк, с трудом сдержав усталый вздох. — Однако у нас нет выбора.
— Нет выбора, ибо так скасал Сакрум? — понимающе осведомился Сибелир.
Марк нехотя кивнул.
— Сакрум — Ваш повелитэль?
Марк, который с детства учился искусству красноречия, почувствовал себя косноязычным. По замешательству, которое отразилось на лице молодого человека, Сибелир, казалось, понял, что все, что касалось Сакрума, — было сложно решить.
«Он не мой повелитель, — подумал Марк, несколько покраснев от гнева. — Он взял меня в плен и удерживает. Я должен добраться до Архея и вернуться в Карнеолас…»
— Вы подумали, что мы, фавны, боимся плыть морем, — сказал Сибелир. — Это не так. Это опасно. Опасно и долго добиратса до моря и опасно по нему плыть.
— Идти по горным тропам долго, но не так уж и опасно, если идти осторожно, — возразил Марк.
— Опасность не в горных тропах, Саргон… В горах — смерть. Горы двишутся и поширают всех, кто потревошит их.
— Что, сами горы? — Марк попытался не выдать скептической нотки в голосе, однако почувствовал, что бровь его все же дернулась. — Эти безмолвные тысячелетние глыбы пожирают одиноких нерадивых путников?
— Их насывают големы. Они сосданы горами, вылеплены землею и выточены ветрами. Они огромны и сильны. Их не убить мечами, не сжечь огнем.
«Псы Кунабулы?..» — подумал Марк, нахмурившись.
— В горах много сверей, и не могут они найти свой покой, охотятся они на сверей диких, на заблудших путников, дриад, наяд. Они спускаются к поберешью и там ловят нереид.
— И много их там?
— Много.
«Страшнее кунабульцев едва ли найдется существо…» — подумал Марк, осознав, что не сможет уговорить Сакрума изменить курс.
На следующий день новый Владыка Авалара разозлил Сакрума заявлением, что желает видеть Саргона и говорить с ним прежде, чем он примет у себя повелителя Шамшира.
Днем ранее мальчик заявил, что не сядет на трон Авалара и не будет считать себя полноправным правителем в память о сестре. И действительно, когда Марк вошел в кабинет покойного Царя Авалара, отца Васаго, мальчик сидел не в кресле, напоминавшем трон, украшенный увивавшими его ветвями да цветами из гипса, а сидел рядом на ступенях, застланных мягким красным ковром. Голову его не увенчивала серебряная тиара, а лежала на столике, охраняемой гвардейцами царской семьи. Рядом с ним стоял Сибелир и его дядя Гаап, лицо которого было более просветленным. Власть сменилась и сулила ему более приятную и вольготную жизнь.
И рядом с царевичем, к изумлению, Марка, сидела Атанаис. Фигура её начала
