— Интересно… — задумчиво протянул Ондиил после ужина. — Рарок, а ты что делал?
— Письмо писал Нилне.
— Он буквально светился от позитивных эмоций. Я даже щит сняла, — и тут меня осенило. Может быть, я сплю без кошмаров, если рядом хороший эмоциональный фон?
Похоже моему ученику пришла в голову такая же мысль.
— Давай поступим так, — предложил Ондиил, — ты снимешь щит и ляжешь спать. Рарок будет радоваться, а я — наблюдать.
— Я не могу радоваться всю ночь! Уже нарадовался из-за письма, — попробовал откреститься мой телохранитель.
— Значит, радуйся по другому поводу, — строго приказал Ондиил. — Хорошие моменты из прошлого вспоминай, мечтай о безоблачном будущем, о дочери или сыне, или о медали за службу. Приступай!
План был идиотским, но я согласилась. Спать после бессонных ночей и сытного ужина хотелось просто зверски. Аккуратно забравшись в кровать, я настроилась на эмоции Рарока и закрыла глаза.
Открыла их уже на следующий день. Казалось, прошло всего несколько минут, но солнечные лучи, настойчиво проникающие в палатку, не оставляли сомнений в том, что утро уже наступило.
Резерв восстановился практически полностью, голова не болела, я по-прежнему чувствовала слабость, но понимала, что, наконец, пошла на поправку.
Резерв восстановился практически полностью, голова не болела, я по-прежнему чувствовала слабость, но понимала, что, наконец, пошла на поправку. Уставшие лица телохранителей вызвали чувство вины.
— Вы совсем не спали?
— Вздремнули по паре часиков, — ответил Рарок, — ничего! Сейчас умоемся и взбодримся.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я.
Как же все-таки хорошо просто выспаться! После плотного завтрака, я удовольствием поплескалась в реке (Ондиил и Рарок отгоняли всех любопытных), а потом около часа занималась своей внешностью. Надо сказать, после двух дней в тумане кошмаров, выглядела я не очень, да и жизнь в дороге оставляет мало времени на наведение красоты. Поэтому целый час ушел на всякие косметические процедуры, Ондиил ради этого сходил к лекаркам и выпросил нужные крема, сыворотки, средства для укрепления волос и ногтей и прочее и прочее.
Я уже почти закончила приводить себя в порядок, когда от генерала поступил приказ явиться в командирскую палатку. Лорд Арланд горел желанием найти предателя. Обычные методы ничего не дали, но глубокая ментальная проверка всех тех, кто мог знать о готовящейся атаке — это очень долгая процедура. И я, честно говоря, не в том состоянии, чтобы копаться в головах командирского состава.
Однако есть другой вариант: поверхностный ментальный допрос. Человеку задают вопросы, он отвечает максимально коротко, а я понимаю, правду он говорит, или нет. Такой способ гораздо быстрее, но менее надежен. Например, на вопрос: «Ты — предатель?», человек отвечает: «Нет!», отвечает правду, но именно он может быть шпионом от фанатиков. Свою страну — Лирию — он не предает, наоборот, помогает в войне, сообщая важную информацию.
Если человек искренне верит в то, что говорит, то я не почувствую неправды. Если не уверен, то уловив его сомнения, можно допросить более предметно и даже провести глубокую ментальную проверку.
Именно это я рассказала генералу, предложив провести поверхностный допрос. Мы определили несколько вопросов, которые надо будет задать.
О готовящемся нападении было многим известно, но о самом плане атаки знали всего пятнадцать человек. В этот список включили не только офицеров, но и троих слуг, которые теоретически могли подслушать.
В первый день я проверила всех, но люди говорили правду, мало того, многие искренне хотели поймать предателя. Не обошлось и без казусов: трое опрашиваемых крайне нервничали и всячески старались это скрыть, но от менталиста ничего не укроется. Этих троих опросили более подробно, но причины их волнения оказались не связаны с нашим делом: один нарушил приказ и ушел в самоволку, второй — немного подворовывал, а третий — соблазнил жену одного из выше стоящих офицеров.
Лорду Арладну я сообщила только про воровство, а остальное сохранила в тайне. Личные переживания не касаются дела. Отношение генерала ко мне поменялось: теперь он говорил с уважением, внимательно слушал объяснения и даже советовался.
Вечером поступил приказ сниматься с места. Разведчики сообщали о том, что фанатики стягивают войска на полуостров и готовят нападение на столицу. Мы должны были отступить и подготовить оборонную позицию, которая должна будет задержать продвижение противника.
А еще сегодня я заказала фургончик для своих нужд. Завтра придется поехать вместе с лекарками, но это временная мера. Мне необходим собственный транспорт.
Мыслей о том, как найти предателя не было. У фанатиков есть ментальные маги, они могли допросить человека, а потом стереть воспоминания об этом, правда, о провалах в памяти никто не сообщал, но мало ли что умеют маги противника?
На следующее утро весь лагерь гудел: сборы больших военных подразделений — это всегда непросто. Надо было погрузить припасы, фураж, собрать осадные машины, позаботиться о перевозке раненых — дел у всех было предостаточно, а меня снова вызвали к генералу. Теперь предстояло искать следы допроса вражеским менталистом.
Мысль о том, что среди нас может ходить ментальный маг откровенно пугала. Однако мне все же казалось, что это не так. Слишком много необходимо времени и сил на то, чтобы допросить человека, стереть память, а потом заполнить пробел искусственными воспоминаниями. А последний пункт мог выполнить только сильный маг. Использовать такой талант просто для того, чтобы собирать информацию казалось пустой тратой возможностей. Был бы у них маг такой силы, он воевал бы на поле боя.
Лорд Арланд пригласил не только меня, но и других магов и офицеров, которые знали о плане атаки. Возможно, вместе мы придумаем, как вычислить этого менталиста. Изложив свои соображения по поводу вмешательства, я рассказала о последствиях ментального допроса.
— Провалы в памяти, головная боль, сухость во рту, спутанность сознания, может быть невнятная речь, сонливость, приступы необъяснимой агрессии, подавленность и депрессия — перечисляла я. — Если кто-то из вас чувствовал подобное после того, как вам сообщили о плане нападения, то это может быть последствиями вмешательства в ваше сознание.
— Уж больно похоже на похмелье… — задумчиво произнес генерал. — Кто из вас пил после утверждения плана атаки?
— Дел было просто невпроворот с подготовкой. Всего день давался. Какое пить? Спать некогда было, — проворчал один из военных.
К слову все, кто знали о моем участии в сражении, теперь испытывали совершенно другие эмоции, чем при первой встрече. Кто-то относился с презрением, но тщательно старался скрыть это, кто-то прикидывал, как меня можно использовать, кто-то старался задобрить, но большинство побаивались и общались уважительно. Если меня немного напрягал такой коктейль чувств, то Ондиил лучился довольством. С его точки зрения, именно так со мной и должны были общаться с самого начала: уважая мою силу и в глубине души побаиваясь.
— А до утверждения плана у кого-то бывали такие симптомы? — поинтересовалась я.
— Конечно, бывали! Каждый из нас напивался, а на следующий день мучился похмельем, — нахмурился генерал, — может быть, менталист тут не причем? Может быть, они разработали какую-то прослушку?
Мужчины начали обсуждать возможность создания такой прослушки, а я задумалась. Казалось, что ответ близко. «Каждый из нас напивался… и мучился похмельем…» Я никак не могла поймать ускользающую мысль за хвост. И тут меня осенило.
— Кто придумал план с атакой через болото? — перебив очередного докладчика, спросила я. Да это было невежливо, но внутри все кричало о том, что я на верном пути.
— Мы придумали, — немного помолчав, сказал магистр-водник, один из тех, кто замораживал болото. — Точнее мы сказали, что нам под силу даже болото сковать льдом.
— А накануне того, как эта мысль пришла к вам в голову, вы где-то выпили, а потом мучились похмельем? — продолжала допрашивать я.
