— Нет, я не виновна!
Зажимы завинтили вновь, и Ишмерай выгнулась назад, обратив мученический взгляд к сводам зала. Зубы ее были плотно сжаты, как и горло, препятствуя крикам и стонам. Она почувствовала, как по ступням ее потекла теплая кровь.
— Под каким образом впервые вам явился дьявол? И в какое время дня? Утром, днем, вечером или ночью?.. Отвечай!
— Я не виновна! — выдохнула Ишмерай. — Я ничего не знаю.
Впиваясь в подлокотники, она обломала ногти, но не вскрикнула, когда винты завинтили еще сильнее. В глазах потемнело, и она зажмурилась.
— Вступали ли вы в плотскую связь с демонами? — последовал следующий вопрос.
— Я не виновна!
Потекла теплая кровь.
— На основе ли договора, простого обещания или какой договоренности состоите вы в союзе с дьяволом? Что обещал он вам? Что обещали ему вы?
— Нет никакого договора… — выдохнула девушка, выстанывая боль. — Я не виновна!
В одном из пальцев что-то оглушительно хрустнуло, и девушка зарычала, не позволив себе вскрикнуть.
— Довольно, — распорядился судья. — Вздернуть ее на дыбе.
Ее отковали от кресла и заставили подняться. Девушка могла стоять только на пятках, ибо большие пальцы отказались служить ей. Когда один из палачей грубо дернул ее, девушка не удержалась и упала на колени.
— Вставай, потаскуха! — тихо рыкнул он и грубо поставил ее на ноги.
Ишмерай с трудом прохромала к столу рядом с висящей Атаргатой. Девушку уложили на него, привязали к рукам и ногам веревки и начали тянуть в разные стороны.
Ишмерай показалось, что ноги и руки сейчас оторвутся от ее тела, и ужас обуял ее, пронзив ее душу, разум, разметав ее мужество.
— Кто вместе с тобой был на шабаше? — слышала она вопросы судьи.
— Я не была на шабаше! — выжала из себя Ишмерай, чувствуя, как тело ее растягивается и начинает трещать под немилосердным натиском веревок.
«Я не буду кричать… — думала Ишмерай, сжимая зубы. — Мне не больно, нет!»
Но боль ослепляла ее.
— Кто писал тебе письма? Назови имя! Тот ли, с кем ты убивала детей? Тот ли, с кем ты варила свое зелье? Тот ли, с кем совокуплялась ты на ваших греховных игрищах на Чёрной горе у подножия трона сатаны?!
Веревки вновь страшно натянулись, и с губ Ишмерай сорвался приглушенный крик, когда в ступню ее вонзилось что-то острое.
— Я ничего не знаю! — мучительно закричала Ишмерай, боль свою вкладывая в свой ответ. — Я не виновна!
Веревки натянулись так, что затрещали кости, угрожая вырваться из суставов, а несколько толстых игл вонзились в ее ступни, и Ишмерай завизжала.
— Кто был с тобой на Шабаше, ведьма?! — вторя ее крику, закричал судья.
— Я был с ней! Я был с ней на шабаше!
Толпа зароптала, кто-то вскрикнул.
Боль стала тише, и Ишмерай открыла глаза. Руки и ноги ее перестали растягивать, а ступни перестали протыкать. Ишмерай повернула голову, чтобы поглядеть на безумца, решившегося помочь ей, — и ужас, затопивший ее, оказался страшнее пытки. Александр спускался с трибун и шел к присяжным и судьям быстро, прямо, непоколебимо.
— Я был с ней! И она оказалась на шабаше из-за меня — эта девушка пыталась вразумить меня. И погибает теперь из-за меня.
Толпа роптала, Марта Вайнхольд рыдала в платок, Вильхельмина потрясенно раскрыла рот, кто-то называл это ложью, но Александр глядел только на судью.
— Элиас! — воскликнула Ишмерай, потрясенно качая головой. — Судья, это ложь! Его там не было! Была только я! Не слушайте этого безумного! Элиас Садеган никогда бы…
— Мое имя Александр Сагдиард, — твердо, стараясь заглушить ее отчаянные крики, отчеканил мужчина. — Отпустите девушку. Она не виновна.
Судья сделал знак палачам. Те отвязали девушку от дыбы и заставили ее подняться на ноги. На холодном полу за нею оставался кровавый след, ноги ее не слушались, руки от боли висели бесполезными ветками. Она прошла всего несколько шагов и рухнула на пол.
Александр пытался подойти к ней, но его оттолкнули палачи, и Ишмерай осталась сидеть на полу, трясясь от ужаса, осознавая, что Александр начал рыть себе могилу, еще более глубокую, чем та, что ждала ее.
— Вы утверждаете, что это вы были с ней на Чёрной горе, — судья с интересом и ухмылкой глядел на Александра, высокого, сильного и такого безумного.
— Верно, я был на Чёрной горе, а эта девушка мужественно пыталась вернуть меня обратно.
— Не ваши ли это письма, дер Сагдиард?
— Мои, — заявил Александр. — Я писал ей их. И я научил ее этим письменам. Прошу вас, эта девушка страдает без вины.
— Ложь! — закричала Ишмерай, но один из палачей шлепнул ее по щеке, и девушка прикусила язык.
— Держите его! — скомандовал Хладвиг, и к Александру подбежали трое крепких солдат и схватили его, ибо он тотчас кинулся к палачу, ударившему Ишмерай.
Судья сделал знак отпустить Александра. Он был отпущен, однако солдаты не давали ему подойти к Ишмерай. Палач взял ее за волосы, и девушка, застонав, с трудом вскарабкалась в железное кресло, где ей пытались раздробить большие пальцы ног.
— Что ж, — судья выглядел довольным. — Давно ли вы на службе у дерр Бернхарда?
— Полтора года.
— Был ли осведомлен дер Бернхард о том, что у вас иное имя?
— Полагаю, догадывался.
— Где, при каких обстоятельствах и как давно вы познакомились с подсудимой?
— Мы выросли в одном краю, жили в одном краю, а познакомились два года назад. В Кабрию я пришел следом за ней.
Зал зароптал, Вильхельмина что-то потрясенно заголосила.
— Стало быть, вы познакомились с нею раньше, нежели поступили на службу к дерр Бернхарду.
— Все верно.
Ишмерай поглядела на Бернхарда. Он потрясенно глядел то на Александра, то на Ишмерай.
— Кем приходится вам подсудимая? — осведомился судья.
Александр ответил, не медля и не задумываясь:
— Ишмерай Алистер Праций моя невеста.
Зал взорвался ропотом.
— Говорит ли правду дер Сагдиард? — осведомился у Ишмерай судья, перекрикивая возгласы, доносившиеся
