бы прекрасен и, поздно вечером, сидя в гостиной, он с тоской думал о том, как счастливы они с Ишмерай могли быть вдали от Кеоса, в городе, где было так много театров, где были её любимые леса и горы.
— Она жива, — заметив печаль принца, сказал Акил перед тем, как уйти в выделенную для него комнату. — Видишь ли, мы, Рианоры, связаны между собой. Если погибает один Рианор, другой тотчас узнает об этом, узнает сердцем и душой. Если Рианор жив, другой Рианор слышит его жизнь. Я часто во сне слышу, как бьётся чьё-то сердце. Сударыня Акме сказала, что тоже слышит сердцебиение. Это сердце Ишмерай бьётся. Если бы её сердце замолкло, мы бы узнали об этом.
— Если она жива… — прошептал Марк, и горло его сжала судорога, — почему она не вернётся?
— Полагаю, на то есть серьёзные причины, — последовал ответ. — Быть может, она забралась так далеко, что не может отыскать дорогу назад…
— Когда я был в Заземелье, я увидел сон, и был горек для меня этот сон… Я видел, как она выходит замуж за другого человека. За человека, которого уже давно нет в живых, Акил, — Марк отчего-то умолчал о том, что во сне Ишмерай выходила замуж за Александра Сагдиарда. — Я был в церкви во время их бракосочетания и кричал, но никто не слышал меня. Не может ли быть так, что она не может вернуться именно по этой причине? По причине замужества…
Акил задумался, а после ответил:
— Не знаю. В твоём сне она выходила замуж за человека, который погиб. Полагаю, что это может означать лишь то, что она осталась тебе верна. Она считает тебя погибшим, посему в твоём сне тот погибший человек может символизировать тебя.
Увидев, что страхи Марка немного успокоились, Акил пожелал ему спокойной ночи и отправился спать. Он успокоил страхи Марка, но страхи его самого не на шутку разыгрались. Слишком устрашающ был этот сон, и не понравился он Акилу. Ишмерай выходила замуж за мертвеца. Не могло ли это означать то, что тоской о Марке она похоронила себя и вышла замуж за любимого после смерти?..
От подобных мыслей волосы на голове Акила встали дыбом, и он провалялся без сна полночи.
Акил проснулся рано утром от странного гула. Он поднялся с постели, выглянул в окно и увидел, что перед домом собралась добрая половина города, а перед ними стоял Марк и о чем-то говорил с несколькими хорошо одетыми людьми.
Позже Акил узнал, что Марк получил несколько десятков приглашений посетить тот или иной уважаемый дом или театр. Миларцы были счастливы видеть своего покровителя, а Марк был счастлив видеть их.
— Но наш принц был вынужден отказать в каждом приглашении, — тихо поведал Акилу Ивен Аим. — Он заявил, что будет находиться здесь не более двух дней, и за это время должен сделать очень многое. Еще год назад наш принц принял бы каждое из этих приглашений, ибо никогда не мог никому отказать. Теперь ему палец в рот не клади…
— Он просто многое пережил. Да и уклад жизни шамширцев сильно повлиял на него. Смею представить, насколько противен Марку праздный и угодливый уклад жизни придворных.
— Полагаю, Марк отхватил значительный кусок той дикости, которая беснуется в сердцах шамширцев, — заявил Аим. — Отхватил и проглотил. Он расправился с придворными, словно тиран. Он мокрого места от них не оставил.
— Словно лев, — возразил Акил. — Я буду рад узнать, что среди Вальдеборгов наконец появился истинный лев, которого так не хватает карнеоласскому трону.
— Ты думаешь, Дарон недостаточно лев? — осведомился Аим.
— Он недостаточно любит Карнеолас, — ответил Акил, не боясь высказывать правду. — Он больше любит трон, который считает своим с раннего детства. Марк же думает о государстве. Он отказался даже от поисков своей возлюбленной, ибо осознал, в какой опасности государство. Марк стал бы самым ценным помощником своего отца и брата в будущем. Если Дарон не станет упрямствовать, они вдвоём приведут Карнеолас к расцвету.
— Если им не будут мешать их жены, — тихо отметил Ивен Аим. — Королева Альвария очень любит вмешиваться в дела государства. И народу это не всегда по нраву.
Днём друзья прогулялись по городу. Они посетили самый знаменитый в Карнеоласе кафедральный собор, в котором короновали прадеда Марка, Марка I Бешеного.
Принц и его друзья были одеты довольно скромно, чтобы не привлекать лишнего внимания. На улицах было холодно и тускло, но Акилу нравилась архитектура, просторные улицы и горожане, на лицах которых даже в столь мрачный день, были улыбки. Друзья посидели в нескольких пабах, и Акил мог бы назвать день беззаботным, если бы не Марк, который был слишком задумчивым и мрачным. Должно быть, мысли уносили его очень далеко, в далёкие тёмные дали, и Акил не знал, что могла вернуть его оттуда.
А поздно вечером, когда Акил уже намеревался ложиться спать, в дверь к нему постучался принц и тихо сказал:
— Прости, что поздно Акил. Но нам пора.
— Мы уезжаем? — удивился Акил. — Мне казалось, мы поедем утром.
— Мы пока не уезжаем. Нам необходимо посетить одно место. Ненадолго.
Акил не стал высказывать своего изумления. Они вышли к конюшне, где их ждал Аим. Такой же недоумевающий.
— Это займёт немного времени, — сказал Марк, взлетая на своего коня. — И отсюда недалеко.
Он пришпорил коня, и друзья его последовали за ним.
Через четверть часа они подъехали к красивому белокаменному зданию, находившемуся неподалёку от небольшой красивой церкви. Марк остановил коня и спрыгнул.
У Акила перехватило дыхание.
— Усыпальница королей! — выдохнул он.
К коню была привязана большая длинная сумка. Марк подошёл к ней, вытащил огромную кувалду и передал Аиму. Раздав своим друзьям молоты и кувалды, он молча открыл красивую калитку, и повёл их внутрь. Они прошли по коридорам, где за тяжёлыми дверьми покоились карнеоласские цари, короли и члены их семей. Акилу хотелось непременно уйти отсюда и не тревожить вечный покой деятелей Карнеоласа, но Марк решительно шёл вперёд, крепко стискивая кувалду, освещая путь свой факелом.
Наконец, он остановился перед одной дверью, открыл её ключом и вошёл в небольшое помещение с высоким потолком. Он осветил белоснежный
