саркофаг с изображением деда, государя Трена, затем саркофаг с изображением его супруги, бабушки Марка, королевы Эрато, затем саркофаг с изображением дяди Дарона и…
Сердце его дёрнулось, ибо он увидел саркофаг, предназначенный для него самого. Он был запечатлён спящим, со сложенными на груди руками, с позолоченным венцом на белой голове. Погребальным венцом.
Марк улыбался, улыбался зло и с издёвкой.
— Хотел бы посмотреть на эти похороны.
— Насколько я знаю, похороны были закрытыми. И на них присутствовали лишь король, королева, Ваш брат и несколько доверенных лиц.
— Красивый венец, — презрительно бросил Марк, размахнулся и со всей силы ударил кувалдой по своему каменному изваянию на своей же могиле.
У изваяния разлетелось лицо, а со второго удара отлетела голова и, упав на каменный пол, разбилась вдребезги.
— Марк… — потрясённо выдохнул Акил.
— Я привёз вас сюда с надеждой, что вы поймёте меня и поддержите. Или вы не желаете помочь мне уничтожить свою смерть?..
— С радостью, Ваше Высочество! — воскликнул Ивен Аим, замахнулся и ударил молотом по спящему изваянию.
Когда изваяние было изуродовано и разбито, друзья отодвинули тяжёлую крышку саркофага. Внутри саркофаг был выстелен белым шёлком, бархатом и парчой. В могиле была сабля, которую Марк должен был надеть в день своей свадьбы, какие-то безделушки и золотой медальон. Марк взял его и раскрыл. То была миниатюра с изображением Ишмерай. Девушка здесь была совсем юна, румяна и невероятно красива. Глаза её искрились изумрудными бесенятами, а на щеках виднелись чудесные ямочки. Эта миниатюра была на редкость удачной. Художнику удалось передать подлинное выражение её глаз и улыбки. Марк тяжело вздохнул, прижал изображение к лицу и поцеловал его. Затем одел его на шею, спрятал под колет и рубаху, вытащил из могилы саблю и продолжил сокрушать свою могилу.
Комната наполнилась густой белой пылью, которая оседала на волосах и одежде. Они были тепло одеты и вскоре взмокли, ибо прочен был саркофаг. Но неумолима была их работа и отчаянны удары.
Они уничтожали смерть и с каждым ударом Марк мысленно произносил: «Не сейчас… не сейчас… не сейчас…»
Когда работа была окончена, Марк огляделся и обратился к могилам деда, бабушки и дяди:
— Простите меня, я пошумел и устроил здесь полнейший беспорядок, но, я уверен, вы поймёте меня…
После этого Марк подошёл к трём могилам и поцеловал в лоб каждое из изваяний, прошептав над каждым могилы и перекрестившись.
Марк не задерживался. Кинув на свою до оснований разрушенную могилу презрительный ледяной взгляд, он вышел из усыпальницы. Его друзья молча следовали за ним, не смея говорить, размышляя над тем, при каких обстоятельствах они теперь присутствовали. Они видели, как человек разрушал могилу, которая была предназначена для него самого. И помогали ему в этом.
Они в полном молчании добрались до резиденции принца. И когда Акил поглядел на Марка, он увидел на его лице слезы и непримиримый гнев.
«На кого он гневается? — подумал Акил. — На тех, кто похоронил его, так и не увидев его тела? Или на судьбу, которая вернула ему жизнь, но отняла то, что он так лелеял и о чем так долго мечтал?..»
Но странное чувство грело душу Акила. Он был горд Марком, его новой для всех решительностью, непоколебимостью и действиями. Принц более не был тем вежливым и скромным юношей. Он был совсем другим человеком. Но Акил не мог разобрать, какой Марк нравился ему больше.
За весь путь обратно от Милара до Кеоса Марк произнёс очень мало слов. Он погрузился в свои мысли и часто глядел на изображение Ишмерай в медальоне.
— Я так давно её не видел… — однажды сказал он и то были единственные за весь день слова.
— Не тронулся ли наш принц умом? — прошептал Ивен Аим на второй день их пути.
Акил неприязненно поглядел на виконта и мрачно ответил:
— Он так долго прожил вдали от того, что было ему привычно, он отвык от своей прежней жизни, а теперь вынужден привыкать вновь. Он вернулся из мёртвых, он видел свою могилу и разрушил её. Ты бы не тронулся, Аим?
Виконт не стал спорить.
Акил знал, что рано утром перед отъездом Марк отправился на городское кладбище и отыскал там могилу Марцелла. Принц был там не очень долго и вернулся ещё более мрачным и потерянным.
Марк не разговаривал целый день, и вечером Акил отпоил его горячим вином с травами. Утром принц встал посвежевшим.
— Что теперь, Марк? — спросил Акил на последнем перед Кеосом привале.
— Я поеду в Тиру. Я не намерен более оттягивать встречу с Кунабулой. Одних рианорских сил не хватит. Необходимы войска.
— Но если они не готовы?
— Мой отец уже двадцать лет следит за тем, чтобы они были готовы, — помрачнел Марк. — Мы живём в постоянной опасности перед Кунабулой. Из-за Кунабулы мы отправились в те проклятые земли. Из-за неё мы с Ишмерай разлучены. Я намерен как можно скорее положить этому конец и отправиться на поиски Ишмерай.
— Мы все отправимся, — кивнул Акил.
Марк пожал Акилу руку, вкладывая в своё рукопожатие очень много слов, не произнесённых, но весьма красноречивых.
Друзья вернулись в Кеос в середине дня. Марк отдал поводья конюху и уверенным шагом отправился во дворец. Осанка его была пряма, лицо бледно, сам он был мрачен и крайне неприветлив. Придворные, завидев его, кланялись и поспешно расступались. Они глядели на принца так, словно подозревали его в помутнении рассудка. Так же они поглядели на Акила и виконта Аима.
— Отныне мы соучастники его преступления, — молвил виконт.
— То был ритуал отрицания смерти, — ответил Акил. — И я был рад участвовать в нем.
Когда принц поднялся по лестнице, Акила поймал Лорен, отвёл его в сторону и тихо выдохнул:
— Акил, неужто это правда?! Принц ночью посетил усыпальницу карнеоласских королей и уничтожил свою могилу?
— Я потрясён, — неприятно ухмыльнулся Акил. — Насколько быстро эта весть достигла Кеоса.
— Величайшее святотатство — проникнуть в усыпальницу и устроить там погром… Разумеется, весть об этом дошла до Кеоса сразу.
— Мы с Марком
