Подняв в вытянутой руке свой новый меч, она вгляделась в идеально ровное лезвие.
— Хорошая работа, — похвалила она, отчего кузнец и вовсе зарделся.
А Вольф в это время не сводил глаз с Яры и развернувшейся перед ним идиллии, сокращая расстояние между ними широкими шагами. Увиденное неприятно поразило северянина. И его покоробило от того, как ведьма тепло улыбалась местному болвану, будто ржавым гвоздём по сердцу царапало. Уму непостижимо! Он ревнует??! От неожиданного открытия Волк даже сбился с шага и усмехнулся своим мыслям. Да что там усмехнулся! Он был готов расхохотаться! Ревность — совсем не то чувство, которое должно его обуревать. Да и не испытывал он доселе никакой ревности. Женщины в его жизни были чем-то мимолётным и не достойным особого внимания. Он жаждал новых горизонтов, новых, никем невиданных земель, которые можно будет покорить первым. Нет, он, конечно, понимал, что однажды придёт тот день, когда нужно будет остепениться, осесть и завести потомство. И родила бы ему наследников, безусловно, женщина, признающая истинных богов, то есть северянка. Преданность своей земле, своему народу и Вере в крови каждого викинга, а взять за жену чужестранку — всё равно что прилюдно признаться в мужеложстве. И то и другое в его краях порицалось и вызывало всеобщее неодобрение. Естественно, на ту, что была предсказана северу через древние предания, эта неприязнь едва ли будет распространяться, но сам факт наличия в нём такого чувства, как ревность, поразил викинга.
Остановившись на полпути, он наблюдал за тем, как Яра, ещё раз улыбнувшись местному кузнецу, направилась вдоль свежего частокола — весьма неумело изготовленного, как он про себя отметил. Затем бросил быстрый взгляд на загон со скотиной, а когда увидел, как ведьма вышла за пределы поселения, у Волка родился план.
# # #
Борс заменил Яру на стройке, а сама она решила немного перевести дух. Всё так же сжимая в руке подаренный ей меч, девушка миновала деревню, вышла в степь и застыла, прислушиваясь. Где-то вдалеке шумел прибой, и шёпот морских волн вплетался в шорох высокой травы вокруг неё. Поутру туман холодом лизал ступни, оставляя на коже ледяные капли. Зато днём солнце пекло, на небе ни облачка. С моря подул лёгкий ветерок, играя выбившимися из тугого узла прядями волос. Они блестели и переливались в лучах палящего солнца, в то время как по щекам Яры катились слёзы. Она ещё раз взглянула на свой меч, перед тем как пальцы её разжались. Дыхание спёрло от того великолепия, которое её окружало.
Должно быть, именно в этот момент Яра впервые почувствовала, что она дома. И она радовалась этому, словно путник после долгих скитаний. Лёгкий поцелуй ветра, касания травинок к её босым ногам, шум волн и мирно горящее в ней пламя — она так погрузилась в свой мир, что не сразу обратила внимания на посторонний шум за её спиной. А когда обернулась, было уже поздно: Вольф на ходу свесился с лошади и, подхватив её, усадил перед собой. Затем натянул поводья и поскакал в степную глушь, где им никто не будет мешать.
Глава 12
Схватившись за луку седла, она сгруппировалась, намереваясь дать наглецу отпор здесь и сейчас. Дьявол побери этого наглого типа, который уже второй раз за один день посягнул на её честь! «Да и сама тоже хороша!» — ругала себя Яра. То ли она была слишком занята другими насущными проблемами, то ли пребывала в уверенности, что дерзкому викингу и так пришёл конец, но о Северном Волке она за целый день так и не вспомнила.
Чуть ли не зарычав от подступившей злости, Яра изогнулась и с размаха приложилась локтем к горлу северянина. Нападение было настолько неожиданным, что Вольф едва не разжал руки, которыми удерживал девушку. Он, конечно, не ожидал, что это будет так легко, но всё же и предположить не мог, что эта бешеная ведьма взбрыкнёт сейчас, рискуя быть затоптанной нёсшейся вскачь лошадью.
После того как прошла вспышка боли, Вольфу показалось, что он проглотил собственный кадык. Яра же, оказавшись без опоры, действительно чуть не упала под копыта, но в самый последний момент была перехвачена сильной рукой. Следом северянин перекинул её, как пушинку, поперёк и придавил так, что ни пошевелиться, ни вздохнуть.
Лежать на мчавшемся галопом коне, ударяясь животом о луку седла, было неимоверно больно, и лишь гордость не позволила Яре взмолиться остановить животное. Но в этом и не было нужды. Жар в своих ладонях почувствовала не только она, но и жеребец, который тут же шарахнулся в сторону, испуганно вставая на дыбы и норовя сбросить своих седоков.
И пока пламя её ярости только поднималось из глубин, грозя превратиться в огненную лавину, земля вдруг пролетела под ногами Яры настолько быстро, что она даже не успела ничего сообразить.
Вольф совершил в воздухе немыслимый кувырок вместе с ней и пружинисто приземлился на ноги. А в следующий миг толкнул Яру в высокую траву и навалился сверху, заведя и фиксируя её запястья над головой. Он уже было собрался ей сказать, насколько бесполезно ее сопротивление, но лишь прохрипел что-то нечленораздельное помятым горлом. И пока Яра не успела ещё ничего предпринять, дёрнул свободной рукой её подол вверх.
— Не смей! — прошептала она ему в лицо, пытаясь выровнять дыхание.
Вид у обоих был ещё тот. Но если Вольф был полон решимости довести начатое до конца, пусть даже ценой собственной жизни, то Яра от такого напора даже злиться перестала. Вернее, былая злость уступила место неподдельному страху. Ей не единожды приходилось защищать как свою, так и чужие жизни, но противостоять насилию довелось во второй раз. Тут же некстати вспомнилась встреча со Стэйном, который явно унаследовал некоторые привычки от своего папаши.
Волосы Яры выбились из узла и разметались по плечам, а туника порвалась, практически обнажив грудь. Именно туда и устремился взор северянина. Он изучал взглядом каждую черту, каждый изгиб, каждую деталь. И ему казалось, что он может смотреть на неё вечно, потому что с каждым мигом Вольфу это нравилось все больше — смотреть на эту женщину, безумную и опасную, но вместе с тем неимоверно притягательную.
Он повернул голову и коснулся носом её обнаженного плеча, вдыхая с кожи запах. А свободной рукой провел по ее бедру, и девушка дёрнулась, когда он слишком сильно сжал пальцы на израненной коже. Изловчившись, она даже выдернула руки из мужской хватки и попыталась спихнуть пригвоздившее её к земле тяжёлое тело, но добилась лишь того, что северянин ещё сильней прижался к ней бёдрами, перехватывая запястья снова.
Напряжённая плоть упёрлась Яре в живот, и теперь девушка испугалась по-настоящему…
Глава 13
Вольф был нетерпелив, а его уязвлённое самолюбие уже пело победную песнь, ибо возыметь власть над её телом было до невозможности приятно. Так приятно, что из саднящего горла северянина помимо воли вырывалось хриплое рычание. Он наслаждался своим триумфом и, желая продлить удовольствие, едва сдерживал неукротимую тягу овладеть ею тотчас же.
Её запах кружил голову и будоражил кровь. Вольф даже усмехнулся своим мыслям, надо же, он вёл себя как юнец, дорвавшийся до женского тела. Горел в огне. Его плоть пульсировала, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Он никогда ранее не сталкивался ни с чем подобным. В его жизни было множество женщин, и все они пахли изумительно: кто-то желанием, кто-то тёплом очага и домашним уютом, а кто-то и тем и другим. Но запах Яры был иной: свободой от неё пахло, пьянящей и терпкой. Её кожа источала благоухания летних лугов и свежесть моря, оставаясь на губах Волка морской солью, стоило к деве ими прикоснуться.
