И чего гному надо? Последний раз мы виделись, пару недель назад, когда он справлялся о моих успехах.
— Хорошо, сейчас приду.
Бетина поправила прозрачное пенсне, довольно улыбнулась и с чувством выполненного долга, растворилась в воздухе.
— С тобой все в порядке?
— Да, — коротко отозвалась я, хотя тело все еще сотрясала мелкая дрожь лихорадки. — Все хорошо.
Старалась говорить спокойно, убеждая скорее саму себя, чем встревоженную Стефани.
Медиум, кажется, сама пожалела о том, что предложила себя в качестве тренировочного объекта. Все же магия пророчества хоть и не способна причинить физический вред, но вот от душевной боли не спастись.
Подумаешь тюрьма. Первый раз что ли?
Стараясь подбодрить себя, я поспешила к Рэнджимину. Гном действительно с нетерпением ждал меня. И он был не один. В кабинете находился еще один человек.
— Ты! — прошептала я, хмурясь. — Рэнджи, это же…
— Проходите, Эмильрин, а то пропустите все самое интересное.
Глава 10
Шагнула вперед и замерла. В центре кабинета, на стуле сидел не кто иной, как Симон Фуко. Бывший гувернер резко вскинул голову и уставился прямо на меня.
— Я не виновен, это ошибка!
Отчаянный крик ударил в уши, я испуганно попятилась назад.
Внезапно худощавое вытянутое лицо резко побледнело, растеряло краски, мужчина замерцал и на мгновение исчез, чтобы вскоре вновь появиться.
— Прошу прощения, помехи, — Рэнджи держал в руках железный куб, за резными гранями которого искрился голубой кристалл. — Присаживайтесь в кресло, Эмильрин, сейчас начнем.
— Вы совершаете большую ошибку!
— Это мы уже слышали, — раздался совершенно незнакомый мужской голос.
Поспешно обернулась. Никого. Да что же здесь происходит?
Симон стал полупрозрачным, за призрачным силуэтом виднелись очертания кабинета и сам Рэнджимин, небрежно облокотившийся о дубовый стол.
— Что с ним? — с тревогой осведомилась я.
— Все в порядке, — хмыкнул Гном. — Допрос прошел быстро и безболезненно. Почти.
— Мистер Фуко — мертв? — ахнула я, не веря собственным глазам.
Будь он трижды мерзавцем, я не стала бы желать ему смерти. Закон определяет наказание, а не люди.
— Кто? Этот… — брезгливо кивнул огневик. — Жив и здоров, что б его.
— Тогда что это значит…
— Проекция, — поспешил успокоить гном. — Специально созданная иллюзия допроса и записанная на артефакт, я думал, вам будет любопытно узнать из первых уст все подробности.
— Благодарю за заботу, сэр Динпельберт, — облегченно выдохнула я.
— Эмильрин, право слово, чувствую себя дремучим старцем, когда слышу подобное обращение, — лукая улыбка скользнула по губам гнома. — Запомните, для друзей я просто — Рэнджи. Буду признателен, если вы станете считать меня таковым.
— Да, — смущенно прошептала я. — Спасибо, Рэнджи.
— Вот и отлично, тогда, наконец, перейдем на-ты? Согласна?
Утвердительно кивнула, наблюдая, как огневик восстанавливает иллюзию. Кристалл вспыхнул ярко-голубым светом, грани артефакта завертелись, а я приготовилась слушать мрачную историю.
Множество имен и судеб. Гувернер, помощник аптекаря, секретарь почтенной дамы, кем только не успел побывать за свои двадцать шесть лет Сайрус Фальконье. Именно такое имя дала ему при рождении матушка. Отца он никогда не знал, а мать преподавала искусство в одном их пансионов, где он и учился. Любящая матушка, не имея больших средств, сделала все, чтобы сын получил достойное образование. Но вместе с науками, Сайрус впитывал зависть к сокурсникам. Все они были из обеспеченных семей, а его дорогая матушка могла похвастаться лишь комнатой на верхнем этаже, в преподавательском блоке. Ненависть к богатеньким сокурсникам росла вместе с мальчиком. После окончания пансиона, он устроился гувернером, но красивая жизнь продолжала манить и будоражить отравленную душу. И вскоре Сайрус решил, что непременно получит то, чем его обделила судьба. Доверие одиноких работодателей к ответственному служащему, снабженное изрядной долей зачарованного зелья постепенно меняли людей, делая разум податливым воском в коварных руках. Мистер Верджил Ларсен, хозяин Густава и множество других- все они стали жертвами жестокого и алчного преступника.
— Наш опекун…он…все эти люди… — закусила губу, отчаянно не желая услышать ответ.
— Фальконье считал что убийства — слишком расточительны, нанимать людей он не хотела, а сам марать ручки — боялся, к тому же столько смертей рано или поздно привлекут ненужное внимание. Он предпочитал опаивать жертву зельем, пока та не начнет терять память. В конечном итоге, все его бывшие работодатели словно марионетки продавали дома, опустошали свои банковские счета и вручали ему деньги и золото. А после… уже окончательно потерявших разум, их продавали на каторгу, там, где они могли работать за еду всю оставшуюся жизнь, навсегда забыв свое собственное имя.
Язык будто одеревенел, прилип к пересохшему небу, я хотела что-то сказать, но из приоткрытых губ вырвался лишь шелестящий хрип. Под приветливой улыбкой воспитанного молодого человека скрывался оскал настоящего монстра. Как я могла проглядеть его черную гнилую душу? Хотя о чем это я…если бы мне кто-то сказал об этом раньше, несколько месяцев назад я бы не поверила.
Сегодня для меня мир окончательно перевернулся, я чувствовала, что никогда больше не буду простодушной и доверчивой. Чистая детская наивность умерла, вместе с горькой правдой. Пора взрослеть Эмильрин. Жизнь порой бывает очень жестока.
— Фальконье считал забавным обстоятельство, что те, кто родился с серебряной ложкой во рту, закончат свой путь нищими. По его воле.
— Значит, мистер Верджил жив? А мистер Уолтер? — пробормотала я, сердце все еще болезненно сжималось.- Аптекарь. В канале нашли его тело, было опознание. Неужели в этот раз Симон. тфу…этот подлец лишил жизни свою жертву?
— Тут вышла загвоздка. Так получилось, что перед отправкой на каторгу, одежда мистер Уолтера попала к одному бродяге. Дорогие часы из кармана он поменял на выпивку, а сюртук надел сам. Не знаю подробностей, но могу предположить, что распитие спиртного закончилось плачевно и на утро его тело уже плавало в городском канале. Кстати, для Фальконье уже тогда все могло закончиться плачевно, если бы полицейские проявили бдительность и начали расследование, но, к сожалению, вышло так, как вышло.
Представляю, как Густав обрадуется! Бедный фамильяр, он так ждал и наделся. Не зря.
— Всех пострадавших доставили в госпиталь, память восстановится, но потребуется длительная реабилитация. Главное, что все остались живы, но физическое и эмоциональное состояние сейчас далеко от привычного нам. нужно набраться терпения.
— Понимаю.
Гном зашел за стол, и усевшись в кресло, откинулся на высокую спинку мягкого кожаного кресла.
— А ведь все благодаря тебе, Эмильрин, — пристальный взгляд изумрудных глаз задумчиво скользнул по мне, а затем метнулся к столешнице, где среди кипы бумаг стояла маленькая деревянная шкатулка.
— Это Густав, он убедил меня.
— Но ты единственная, кто поверил фамильяру. Многие не воспринимают всерьез слова детей, и животных. Ты же проявила чуткость, и тем самым помогла раскрыть столь изощренную схему целой цепочки преступлений.
Рэнджи потянулся за шкатулкой, потянул большим пальцем крышку и извлек изящное кольцо. Тонкая золотая змея, пожирающая свой хвост.
— Узнаете вещицу?
— Это принадлежало мой маме, — я протянула руку, и маг огня с некоторым колебанием вручил мне его.
— Откуда оно у вас?
— Мои люди наткнулись среди конфискованных драгоценностей, тех, кто Фальконье не успел подать.
— Мама никогда его не надевала, хранила в шкатулке как память.
— Вот как. Хм…А вы знаете, откуда оно у нее?
— Нет, а в чем дело? — нахмурилась, вглядываясь в задумчивое помрачневшее лицо гнома.
— Это знак одного из могущественных магических преступных кланов Золотой змея. Искусные чародеи, естественно все незарегистрированные, поэтому вдвойне опаснее своими непредсказуемыми возможностями. Они жестоки, неуловимы и безжалостны. А руководит кланом таинственный Мастер. Вот уж кого мне бы страстно хотелось упечь за решетку.
