Зайдя с нами во внутренний двор, Кетней остановился и, глядя на меня, добавил:
— Я постараюсь подобрать стекла как можно скорее и сам приду в крепость, чтобы вам не пришлось больше идти вот так по дороге.
— Нет-нет, я сама в город приду.
— Нет уж, не беспокойтесь, я сам.
— Мне и правда приятно будет погулять.
— А мне будет приятно…
— Понятно! — оборвала нас Флана. — Принесешь сам стекла. Идем, Ирина.
Схватив за руку, всадница буквально оттащила меня от Кетнея, так что я даже не успела с ним попрощаться. Но он, вроде, не обидчивый… В крепости в это время собирались в главной зале за ужином, так что навстречу нам попалось не так уж много мужчин, да и эти в этот раз никакой реакции у меня не вызвали – я думала об очках и Кетнее. Заглянув в уголок к Тредену, я забрала Млада и все вместе мы поднялись наверх, в нашу комнату.
Я закрыла окно, и, напевая себе под нос, начала расстегивать застежки плаща.
— Что, понравился парень? — спросила Флана, разжигая камин.
— Да, — легко призналась я. — Очень славный.
— Вазрагу тоже нравится… — тихо пробормотала она, но я расслышала, потому как слух-то у меня отличный.
— Вазрагу? — напряглась я. — Он-то причем?
— Ни при чем.
— Что это ты лицо прячешь? Рассказывай!
— Да опекает он Кетнея. Все знают, что Кетнея нельзя обижать. Ты думаешь, чего это к нам никто не подошел, пока мы шли из городу, и почему никто за нами по дороге не увязался? Да потому что увидели, что с нами Кетней идет, а его трогать нельзя, иначе Вазраг руки сразу поотрывает.
— С чего бы это мерзкому Вазрагу опекать кого-то?
— Откуда я знаю?
— Знаешь-знаешь.
Я подошла к Флане и, сложив руки на груди, стала раздражающе пристально на нее смотреть. Всадница делала вид, что не замечает этого.
— Они друзья? Братья? Любовники?
— Какие еще «любовники»?
— Вы это называете словечком «ритуалиться».
Всадница выронила щипцы, которыми ворочала угли, затем посмотрела на меня возмущенно и совсем неубедительно воскликнула:
— Ты это, ненормальная? Чего сказала-то?
— О-о-о, так они и правда любовники!
— Нет! — упрямо сказала Флана, но упрямым был только ее тон. Не выдержав моего взгляда, она сдалась и быстро проговорила: — Ну да, говорят, что Вазраг и Кетней того… Но я тебе об этом не говорила!
— Не переживай, — успокоила я. — Болтать об этом я не стану, меня вообще не интересует чужая личная жизнь. Мне сразу понятно стало, что в этом мире при таком дефиците женщин мужчины вынуждены… менять пристрастия, так сказать. Да и у меня на родине это тоже не редкость.
— Не вздумай сказать этого при Вандерии, — зачем-то шепотом предупредила Флана. — У нас тут мэзы не задерживаются в Утхаде, потому что каждую новую Вандерия отправляет ритуалиться с Вазрагом, лучшим воином крепости и главным всадником. Но Вазраг, он женщин не любит. Исполняет долг, конечно, чтобы оставаться главным, но ни одной мэзе с ним не понравилось. Многие на него жалуются, отказываются с ним ритуалы проводить. Потому что ему Кетней нужен. Или другие юноши. Женщины ему ну совсем не нравятся…
— Говоришь, не упоминать об этом при Вандерии? Она разве не знает, какие вкусы у ее сына?
— Да не верит она никому, и глазам своим не верит, — выговорила с осуждением девушка, тыча в разгорающиеся угли щипцами и избегая смотреть на меня. — Вазраг ритуалится постоянно, и детей уже заделал немало. В этом его не упрекнуть. К тому же он и правда самый сильный в крепости, а значит, у него право быть с мэзами. А то, что он по Кетнею сохнет, так это ничего… мэзы-то у нас всегда ненадолго. Родят ребенка, и уезжают.
— Ты ведь тоже когда-то прибыла сюда, Флана, и Вандерия наверняка отправила тебя к Вазрагу, чтобы точно узнать, бесплодна ли ты. Поэтому ты так боишься его? Он причинил тебе боль? Был жесток и груб?
Девушка так сжала щипцы, что пальцы ее побелели, и все ее большое тело напряглось. Это был ответ более выразительный и содержательный, чем слова. Меня мороз по коже пробрал. Флане девятнадцать, и когда она попала в руки Вазрагу, ей было еще меньше. Ребенок практически, цветочек нежный, несмотря на внешность и стать. Вот же Вандерия, вот же слепая дура… Или, наоборот, зрячая и бессердечная.
Мои кулаки сжались сами собой.
Мэзава! Безопасная для женщин страна! Тьфу!
— Ты не думай, он меня не бил и не издевался, — заметив, как я реагирую, сказала Флана. — Наоборот, я ему понравилась. Я же как мальчик была… Ни груди, ни бедер, плечищи, ручищи, волосы короткие. Он мне запрещал раздеваться, всегда брал в одежде. Но не так, как надо.
— А как? — так же, шепотом, спросила я.
— Как мужчин берут, сзади.
«Боже мой».
— Долго это… — мне пришлось оборвать фразу, чтобы сглотнуть вставший в горле ком. — Долго это продолжалось?
— Около года.
— Флана, — проговорила я, не сумев скрыть дрожь в голосе, — ты говорила об этом Вандерии?
— Нет.
— Почему?
— Он сразу мне сказал, в первый же раз: если я буду молчать, то он поможет мне стать всадницей. Сам Вандерию уговорит. Вот и я… я не хотела быть пустой женщиной, я хотела быть кем-то важным. Хотела стать всадницей. Он меня всему научил, все показал, гуи мне нашел. А так бы ничего у меня не было.
Я закусила губу. Спрашивать у девушки о том, стоило ли оно того, я не стала. У нее свой гуи, она всадница, чего и хотела. Но какой ценой это куплено? Вазраг ей дал особое положение, а не Ванде, я ошиблась. Поэтому он для нее хозяин, главный, тот, кто дал все, и тот, кто может все отнять.
Я все так же молчала, а Флана продолжила ворочать угли в камине.
—Ты меня не жалей, ничего со мной дурного не сталось. Все было по-честному уговору, никакого принуждения. Это тебе пришлось тяжко, декоративкой-то, а мне нет… Кетней тоже с Вазрагом по согласию. Вазраг его защищает, все дает, что нужно. А Кетнею много чего нужно, ему же нравится возиться со всякими золотыми штучками-дрючками… Плохо, что мы не попали к самому мастеру Кузу. Когда Вазраг вернется, ему не понравится, что Кетней тебе эти, как их, «отчки» делал. Так что как получишь свои отчки, так сразу забудь о Кетнее. Так оно лучше будет.
— Не «отчки», а «очки», — поправила я.
Она передернула плечами.
— Очки… Не знаю, как ты живешь. Я б не смогла жить почти слепой, убилась бы.
«А я бы не смогла жить, если бы Вазраг хоть раз сделал со мной то, что сделал с тобой», — подумала я и снова закусила губу, чтобы не сказануть лишнего.
Каждый из нас делает свой выбор. Лена выбрала судьбу мэзы, Флана – жизнь всадницы, и я не имею никакого права их за это осуждать.
Глава 12
Кетней пришел уже через пару дней, с набором стеклышек, причем его привели прямо к двери нашей с Фланой комнаты. Удивленная, я открыла дверь и пригласила парня зайти. Млад на гостя посмотрел очень внимательно, а когда тот осторожно присел на табурет, то зарычал.
— Не ворчи, — строго сказала я.
— Какой волк громадный, — выдохнул юноша. — Не страшно вам с ним?
И да, и нет…
Когда мы добирались в Мэзаву, во время ночевок я постоянно жалась к Младу, запускала нахально пальцы в его шерсть и позволяла себе даже ноги на него закидывать. Волк терпел меня, как терпят докучливого ребенка, и даже не ругался почти. А я не боялась, ведь рядом всегда были Зен и Треден, которых Млад слушался.
Сейчас же, когда мы живем отдельно, обезопасить меня некому, и я одна решаю, как вести себя с Младом и где граница наших отношений. Когда приходит Треден, я посмелее, когда же одна, то трушу, а когда в комнате Флана, то глаз с волка не спускаю. Треден убеждал меня, что, в общем, Млад к появлению новых людей, особенно людей женского пола, привычен. Каждой декоративке, которую покупал, Треден давал одни и те же вещи, чтобы она пахла определенным образом, и волк понимал, что эту самку трогать нельзя и надо беречь. К тому же Зен натаскал Млада искать и ловить людей, но не убивать.
