Утхад чистился, обновлялся и украшался, и все были при работе; я наслаждалась ощущением того, что тоже являюсь частью всего этого, тоже вношу свою лепту, и что могу теперь разгуливать по крепости без Фланы. Флане, к слову, разрешили вернуться в башню к своему гуи, а Треден-таки получил право выходить на охоту вместе с Младом и еще несколькими людьми. Бородач ожил и приободрился, начав бывать на охоте, да и для Млада это было хорошо. Вандерия, естественно, контроль за нами не ослабила, и мы по-прежнему оставались чужаками, за которыми нужен глаз да глаз, но уже не сидели взаперти, и это было прекрасно.
Было еще одно последствие того, что я не сидела больше в комнате – я стала часто видеть Зена. То через стеклышко выглядывала его высокую фигуру издали, во дворе, или в компании других всадников на дороге, ведущей в город, то видела его вместе с гуи, который вымахал в столь огромное создание, что у меня в голове не укладывалось, что еще зимой он был крошкой, умещающейся у меня на коленях. Кстати, этот большущий, но маленький по возрасту монстр отличался от остальных гуи, пестрых, изящных, с маленькими головами и кажущимися издали миниатюрными клювиками. Пока у меня не было «волшебного» стеклышка, я на них даже не смотрела, все равно ничего не видела толком, а теперь могла разглядеть каждого гуи Утхада. Так вот, взрослые особи все были похожи: коричневато-припыленная спинка, крылья, голова, пышные светлые перьевые штаны. А вот наш гуи оставался еще нескладным, большеголовым, серым, и крыльями махал так, словно не знает, как с ними управляться; Флана говорила, все птенцы растут неравномерно. Еще и орал он пренеприятно…
Каждый раз теперь, когда я видела гуи, задирала голову и высматривала через стекло – наш или не наш… Хоть Зен теперь его хозяин, спасла-то птенца я, и радовалась, когда видела его, и даже называла про себя «малышом». Глупая сентиментальность! А вот увидев Зена, я не радовалась и не испытывала никаких приливов нежности, напротив, начинала нервничать и старалась как можно скорее отвести взгляд или отойти, если он был близко. От него надо держаться подальше, ведь в последние наши встречи он уже не просто смотрел на меня, а активно наступал: касался, в том числе губами, прижимался… Не надо мне всего этого; мужчин в этом мире доя меня не существует. Флана удивлялась, что я почти не спрашиваю о своем «соратнике», однако была этим довольна.
Но как бы я ни старалась избегать Зена, все равно с ним столкнулась, да еще и крайне неудобно: на одной из самых узких лестниц. Я поднималась, а он спускался; привыкнув, что мне уступают дорогу, я не замедлилась и даже взгляд не подняла, пока не врезалась в него.
Взглянув на наглое препятствие и узнав его, я обмерла.
— Будь здрава, Ира, — протянул он насмешливо, разглядывая меня сверху вниз.
— И ты будь.
Он протянул руку и приподнял стеклышко, которое я носила на шее на шнурке (как и говорил Кетней, так очень удобно).
— Твой третий глаз?
— Да. Скоро их у меня больше будет.
— Удобно через него рассматривать меня?
— Я всех разглядываю, не тебя одного, — выговорила я сердито, и, потянув за шнурок, вырвала стеклышко из его пальцев. — Заляпал мой глаз…
— Ничего, у тебя их много будет.
— Да, будет. У меня все будет. Береги гуи, — сказала я равнодушно и демонстративно вжалась в перила, чтобы он прошел. Так я красноречиво намекнула на то, что разговаривать нам не о чем. Зен знак верно воспринял, или же тоже не хотел со мной разговаривать, и, не задев меня, продолжил спускаться.
Я продолжила подниматься, и вдруг осознала, куда ведет эта лестница и откуда спускался Зен. Остановившись, я развернулась и спросила:
— А что ты делал у Вандерии?
Не оборачиваясь и не останавливаясь, он ответил:
— Ублажал.
— Да, конечно! Теперь без шуточек: зачем она тебя звала?
— Чтобы ублажил.
— Зен! Я серьезно!
Он остановился и, посмотрев на меня, ответил:
— Я тоже.
— Придурок, — злобно выпалила я, не сдержавшись, и начала торопливо подниматься. Желтоглазый, конечно, шутит… но зачем, все-таки, звала его Вандерия?
Погода установилась прекрасная. Небо расчистилось и сделалось идеально голубым, ветер стал ласков и нежен, а птицы жизнерадостно щебетали. Золотой диск солнца величаво поднялся над горами и, залив угрюмый Утхад мягким светом, сделал его красивее и живописнее. Грязь и та подсохла.
Отличное время дамочки выбрали, чтобы появиться! О том, что они близко, сообщили всадники, выбранные комендантшей, чтобы встретить гостей при подлете, так что Вандерия, Драган и оставшиеся всадники Утхада, включая Флану, успели подняться на верхнюю площадку башни, отведенной для гуи, и там встретили мэзавских принцесс. Все прочие жители крепости собрались во дворе, куда мэзы должны были спуститься после.
Я не стала спускаться во двор, и наблюдала за столпотворением сверху, из проема, через стеклышко. Народ все валил и валил из городка, заполняя внутренние пространства крепости, а толпы людей распределяли ответственные за порядок мужчины.
Воздух звенел от возбужденных голосов, всеобщее волнение передалось и мне.
Я ждала, когда же спустятся мэзы – дико любопытно было посмотреть на них! Когда они, наконец, появились во дворе, установилась благоговейная тишина; у меня у самой сердце замерло.
Сначала выступила вперед Вандерия – сухая фигурка, закутанная в розовое (старушка питает страсть к этому цвету). Затем появились они… Обе невысокие, если сравнивать с Вандерией, в сложных платьях желтого и красного цветов с золотой вышивкой, которая так и блестит на солнце. Волосы прикрыты платками, как и полагается, а лица не разглядеть с такого расстояния.
Они поприветствовали людей поклонами, и по знаку Вандерии жители крепости низко склонились… Тишина стояла такая, что слышно было, как шуршит одежда. Вандерия повела мэз в главную башню крепости, в покои, которые я украшала. Там гостий уже ждали горячая вода, чтобы освежиться после пути, и отменный обед. И, разумеется, для каждой мэзы были подобраны мужчины в услужение: самые привлекательные, вышколенные. Утхад теперь будет работать по одному принципу: угодить мэзам…
Я направила стеклышко на мужчин, которые доставили мэз в крепость. Их было трое, все черноволосые, немарко одетые. Более ничего интересного не углядев, я опустила стеклышко, отошла от проема и торопливо поднялась по лестнице сначала на свой этаж, потом в свою комнату.
Вандерия хотела, чтобы я встретила дамочек во дворе, как и остальная «челядь», но я поступила по-своему. Нет уж, спасибо, как бы ни было любопытно поглазеть на мэз вблизи, это не стоит того, чтобы оказаться в толпе мужчин, обезумевших от почти религиозного восхищения «матками». Бр-р-р…
Проверив дважды, надежно ли закрыта дверь, я скинула плащ и немного ослабила шнуровку на лифе. Млад отлично понимал, что снаружи происходит что-то, и нервно ходил по комнате из угла в угол.
— Вся эта суматоха из-за баб, — сказала я волку и задумалась. Слово «бабы» я терпеть не могу, но почему-то о мэзах думаю именно так пренебрежительно… Что это? Внутреннее неприятие?
Я прошлась по комнате, приоткрыла окно и сама не заметила, как стала нервно ходить из угла в угол, точно как Млад; мы быстро синхронизировались и приняли один темп.
Мэзы… настоящие мэзы, не старые, как Вандерия, не «новообращенные», как Лена, а молодые и фертильные, на сто процентов настоящие женщины-производительницы, женщины-богини. Особая «каста» людей.
В Ниэраде женщин распределяют понятным, хоть и обидным способом: лучшие достаются Великим отцам, а дефектные и постаревшие отдаются на пользование мэнчи, так что каждый может себе купить или выиграть женщину. Но в Мэзаве иначе, здесь не мужчины выбирают женщин, а женщины – мужчин. Но какой порядок правильнее в условиях жесткого дефицита прекрасного пола? И какой эффективнее?
Еще в первый месяц моего пребывания в Утхаде Вандерия подробно разъяснила мне, в чем высокое предназначение каждой мэзы. Это не только деторождение, это так называемое «спасение» человечества в целом и отдельных мужчин. Мэза имеет право на симпатии и антипатии, но она должна вести себя так, чтобы все те мужчины, которые ее окружают, верили в то, что имеют шанс на ритуал-секс с ней. Мэза должна возвышать, вдохновлять, одаривать… И не только ритуалом, а ласковым взглядом, добрым словом, умелой и тонкой похвалой, прикосновением… Девочек учат искусству держать мужчин в кулачке, управлять ими, оборачивать их желания себе на благо, чтобы никто не сорвался.
