— Ялиону не интересуют обычные люди, она всегда хотела совсем другого. Ее привлекала в этом браке шикарная жизнь, вечные балы, и власть. Много власти, чтоб ощущать себя великой и могущественной вершительницей судеб.
Одноглазый вдруг коротко рассмеялся, опустив голову, а затем посмотрел на Найрин, поясняя причину своего веселья:
— Калан никогда не говорил о себе «мы», Лоркана научила так мать. Ей казалось, что это добавляет величия.
— Не так уж она и умна, если решила, что величия можно достичь таким образом, — фыркнула Найрин. Бардос пожал плечами:
— Я не говорил, что она умна. Лишь то, что хитра и образована. Но и такие люди совершают ошибки. Отец Лоркана действительно не царь.
— Я не поверю, что лучший царский шпион не нашел любовника царицы, — хитро прищурилась девушка, ожидая ответа собеседника. Он дернул уголком рта, словно сдерживал улыбку.
— Нашел, — кивнул коротко. — Вот только никакого смысла в этом уже не было. Калан был мёртв, а признать, что у него не осталось наследников было равносильно тому, чтоб дать отмашку князьям начать гражданскую войну, дележку территорий и прочие прилагающийся беспорядки. Мы решили скрыть тайну царицы во благо государства и его жителей.
— А царь? — спросила Найрин хрипло, сцепив руки в замок и смотря на свои бледные пальцы: — Он знал о том, что Лоркан не его сын?
— Догадывался, — вздохнул Бардос. — Не знал наверняка, но что-то чувствовал. А может просто хотел в это верить. Он любил Арину и очень горевал, что она умерла.
— Ему так и не сказали, что она выжила?
Царевне стало грустно от этой мысли. Мама говорила ей, что бабушка любила царя до конца своих дней, украдкой вспоминала о нем и тщательно хранила гарнитур, подаренный им.
— Думаю, нет, — мотнул головой Бардос. — Даже я узнал о вас и вашей матери лишь увидев во дворце спустя много лет.
— Вы нас тогда видели? — изумилась девушка. Она вгляделась в лицо человека, словно пыталась вспомнить его. Шпион улыбнулся:
— Тогда у меня ещё были оба глаза, я был моложе на десять лет. А ещё мне платили за то, чтоб для всех я оставался невидимкой. Не удивительно, что вы не помните меня, Найрин, а вот я вас запомнил.
— И вы проверили информацию об Арине и моей маме? — девушка неосознанно положила руки на подлокотники и вцепилась в них пальцами, подаваясь вперёд. Будто произнесенный Бардосом ответ мог ускользнуть от неё.
— Конечно, проверил и убедился в правдивости слов Марты. Я все узнал, и доложил Ялионе и Лоркану. После этого моим заданием было вбить в головы остальных то, что все это неудачная шутка, оплошность и хитрость.
— Это вашими усилиями меня с мамой вернули Клайду? — нахмурилась Найрин. Одноглазый не стал отрицать:
— Да. Мы не могли допустить волнений, да и не знали наверняка вашу родословную. Когда я добыл все доказательства, Ялиона решила, что ваша жизнь для нас слишком опасна.
— Тогда почему я все еще жива?
— Я смог убедить Лоркана, что вы нам еще понадобитесь. К сожалению, царь решил, что одной носительницы крови будет достаточно, а вторую стоит устранить.
— Что? — голос царевны охрип. Показалось, что в просторных покоях мало воздуха. Она требовательно смотрела на ночного визитера не в силах больше ничего сказать или спросить.
— Я доставил вашей матери капсулу с ядом. Она должна была сама решить кто из вас двоих ее примет.
У Найрин закружилась голова. Она откинулась на спинку кресла и устремила невидящий взгляд в потолок. Выходило, что Эйнар, говоря о ее матери как о самоубийце оказался прав…
— Марта пожертвовала собой, чтоб спасти вам жизнь, — тихо произнес Бардос.
— Вы ее убили, — прошептала Найрин.
Боли не было. Она попрощалась с матерью очень давно. Сейчас пришла лишь обида и разочарование, оставившие внутри пустоту и горечь.
— Я не смог сохранить жизни вам двоим, — с грустью признался бывший царский шпион. — Иначе Ялиона скорее всего решила бы избавиться от угрозы сама. После этого я завершил службу и подался в охотники. Это дело было последним в моей карьере.
Найрин все еще смотрела в потолок. Странным образом у нее не получалось злиться или ненавидеть человека, сидящего напротив. Скорее всего из-за того, что обсуждаемые события остались в далеком прошлом, а теперь лишь раскрывались некоторые детали, о которых царевна, возможно, предпочла бы и не знать.
— Это вы сказали царю, что я на дальней заставе?
— Нет, — Бардос потер переносицу, словно он сокрушался, почему это сделал не он. — За вами следил кто-то из людей царя. Мильнар и тот человек нашли вас примерно в одно время. Хитрый князь решил воспользоваться попавшей ему в руки рыбкой, тем самым, возможно, сохранив вам жизнь.
— А я думала, что он один из моих врагов, — отрешенно призналась Найрин. Одноглазый снова смотрел на нее как на нерадивую, но очень старательную ученицу, произнося:
— Поймите, дорогая Найрин. В мире нет абсолютно плохих или хороших людей. Есть лишь поступки, которые люди совершают из личной выгоды. Мильнар хотел заполучить больше власти и случайно спас вам жизнь. Лоркан желает обеспечить спокойную жизнь без войн своему народу, а потому вынужден пожертвовать вами. Если сейчас в вашей милой головушке зреет план как бы рассказать всем, что теперешний царь не является сыном Калана, то я советовал бы вам передумать на счет его исполнения. Узнав такое, Оркантр может рассердиться, что его водят за нос и пойти на нас войной. Или сделать немного хитрее, если это слово применимо к бывшему варвару: он просто убьет Лоркана, возведет вас на престол и жениться уже на царице, прибрав к рукам власть и над этими землями.
Найрин слушала легко льющуся речь ночного гостя словно в тумане. Мысль о ненастоящем царе действительно мелькнула в ее голове, но после отповеди Бардоса была безжалостно откинута.
— То есть, — медленно подытожила она. — Вы считаете, что у меня нет выхода?
— Выход есть всегда, — уклончиво ответил одноглазый, поднимаясь на ноги. — Просто иногда он не самый очевидный. А где-то и не зависящий от нашей воли. Идемте, Найрин, нам нужно взглянуть на завещание Калана.
Мужчина подал девушке руку и повел ее в черный зев тайного хода.
— И много вы знаете таких скрытых коридоров во дворце? — спросила царевна, аккуратно ступая за проводником. В свете факела она видела совсем небольшой участок впереди и сзади, но старалась больше смотреть под ноги.
— Тридцать лет я был лучшей ищейкой царства, — ностальгически улыбнулся Бардос. — Я знаю все тайные ходы всех родовых замков наших земель.
Найрин задумчиво посмотрела в спину идущему впереди человеку. Невзирая на возраст он двигался легко и пластично, как натренированный боец. Чем-то он напоминал ей крысу — хитрый и верткий, способный приспособиться к любым обстоятельствам и влезть в любую щель. Княжне показалось, что несмотря на довольно заурядный внешний облик одноглазого в сравнении с Повелителем кхидеев, первый является намного более опасным противником.
Из тайного хода они попали в царский кабинет. Бардос зажег свет и подошел к тайнику. Несколько ловких движений и дверца тихо скрипнула открываясь. Одноглазый вытащил маленький сундучок, украшенный камнями, похожими на те, которыми были инкрустированы церемониальные чаши у жрецов. Сдув с него пыль, Бардос обернулся и поставил сокровище на стол.
— И что мне делать? — шепотом спросила Найрин.
— Приложите палец вот сюда, — показал одноглазый. — Когда почувствуете легкий укол, не пугайтесь и не отнимайте руку, пока шкатулка не откроется.
Княжна кивнула, смотря на золотистые узоры, украшающие небольшой предмет. В груди воцарился странный трепет. Она единственная внучка почившего царя и сейчас она первой откроет его завещание, пролежавшее здесь больше пятнадцати лет.
Палец лег на предназначенную для него выемку. Кольнуло, и Найрин показалось, словно камни потянули ее кровь. Насытившись, они блеснули алым, а замок мелодично щелкнул открываясь.
Княжна и шпион одновременно склонились над шкатулкой, рассматривая содержимое. Бумага, свернутая рулоном, поблескивала на свету, словно была драгоценным камнем. Ее абсолютно не тронуло время. Найрин протянула руку и аккуратно извлекла последнюю волю царя.
