— И что теперь, Килай?! Сидеть дальше и жать, пока источники не иссякнут? Надо что-то придумывать. Напрячь ведьм, магов…оракулов, в конце концов!
— Они все и так постоянно ищут решение.
— У нас есть артефакты зверя, — Брейр вытащил из-за пазухи медальон на золотой цепочке и потряс им перед остальными, — можно раздать лучшим воинам. Снарядить их картами, где указаны переходы и отправить в долину.
— И половина из них затеряется в горах по дороге туда, а вторая половина погибнет на обратном пути. Ты же знаешь сам. Это бесполезные безделушки, которые на смогут защитить, если рядом нет кхассера. Только дурак попрется в горы, надеясь на один лишь камень!
— Они дают шанс!
Ким незаметно прикоснулась к амулету, который Хасс самолично повесил ей на шею, когда привел в лагерь. Он был почти невесомым, теплым и едва заметно пульсировал в такт сердцебиению.
…Шанс
…Тот самый, о котором она просила у Трехликой.
Она не сдержалась, бросила украдкой взгляд на своего хозяина и чуть не вскрикнула, нарвавшись на его хищный взгляд. Он наблюдал за ней. Пристально, безотрывно, впитывая каждую эмоцию.
Испугавшись, что он обо всем догадается, вспомнит про камень и заберет его, Ким поспешила вернуться к работе. Руки не слушались, ложки позвякивали в тонких, подрагивающих пальцах, а чужой настойчивый взгляд продолжал прожигать дыру между лопаток.
Это был первый раз, когда Ким не хотела побыстрее сделать работу и сбежать. Напротив, она всеми силами тянула, по пять раз перекладывала тарелки с места на место, упорно счищая остатки еды, которых уже не было и в помине. Напряженно ловила каждое слово, оброненное кхассерами, потому что впервые почувствовала надежду, постепенно перерождающуюся в уверенность в том, что она сможет. Путь есть, они сами сказали. А значит она должна попытаться. Неважно как, неважно какой ценой, но должна.
— Почему так получается, что зима каждый раз слишком коротка, чтобы мы пробились в Милрадию, но зато кажется бесконечной, если речь заходит от Орхоне? — флегматично поинтересовался Килай.
Это не был вопрос обращенный к кому-то конкретному, просто угрюмые рассуждения вслух, поэтому никто и не ответил. Все молчали. Тайком бросив назад быстрый взгляд, Ким увидела мрачные лица кхассеров.
— Получается, нам вообще повезло, что и второе сопряжение идет только зимой, — кисло усмехнулся Брейр, — а то бы пришлось гонять этих тварей весь год напролет.
Что такое второе сопряжение и о каких тварях идет речь, Ким не поняла.
— Полсрока прошло, — Хасс равнодушно пожал плечами, — воины справляются. Все как обычно.
— К счастью, да, — согласился Аксель и, чуть помедлив, спросил, — Сколько ты еще пробудешь в лагере?
— Пару-тройку недель. Потом возвращаюсь обратно.
— Говорят, этот год твой? Камень плодородия готов.
— Говорят, — согласился он.
— Нойри твоя, наверное, уже ждет не дождется?
Хасс снова пожал плечами. О Сабине он лишний раз не вспоминал. Ее выбрали старейшины, он согласился, остальное не имело смысла. Она или кто-то другой? Какая разница? Главное результат.
— А эта? — раздался вопрос Брейра, и Ким почувствовала, как янтарные взгляды всех присутствующих притянулись к ней, — заберешь с собой?
Ким невольно втянула голову в плечи и замерла, ожидая его ответа.
— Да. По пути закину ее в столицу, потом отправлюсь в Мол-Хейм.
Пальцы резко стали непослушными. Едва не уронив тарелку, Ким сдавлено вдохнула и зажмурилась.
Времени оказывается совсем мало! Пара недель и ее увезут из лагеря, вглубь Андракиса, все дальше от переходов! Как она тогда найдет дорогу обратно?
Кое-как свалив посуду на поднос, она поспешила покинуть шатер. Больше слушать их разговоры не хотелось. Стоило только надежде затеплиться, как Хасс отобрал ее. Ким понимала, что бежать сейчас — безумие. Пешком она и километра не пройдет, ее настигнут и вернут обратно, в этот раз уже посадив на цепь. Карты у нее еще нет. Как работает амулет кхассера она не разобралась. Вирту не приручила!
По дороге до кухни она совсем приуныла. Даже то, что вирта в этот раз практически не рычала и приняла угощение с милостивым ворчанием, не смогло утихомирить той волны отчаяния, что поднялась в душе после равнодушных слов Хасса.
Он просто собирался привезти ее в чужой город, сбросить на руки незнакомым людям…а может не людям вовсе, и уехать.
Возле котлов ее встретил главный повар и, окинув придирчивым взглядом, спросил:
— Донесла? Не разбила?
Ким удрученно кивнула. Ничего не разбила, кроме неоправданно глупой надежды. Сколько бы ни уговаривала сама себя, что от завоевателей другого и ждать не стоило, сколько бы ни пыталась разжечь свой боевой дух — все без толку. Мысли сами возвращались к последнему разговору.
Закину ее в столицу…
Она же изначально знала, что все так и будет, оттого непонятнее становилась собственная обида.
— Кхассеры остались довольны?
— Я не знаю, — буркнула Ким, — они забрали бутылки и велели мне убрать посуду. Я как-то не напрашивалась на похвалу.
— Поговори мне еще тут! — цыкнул он, — иди к остальным! Там мытья целая гора!
Грязная посуда отправилась к остальной куче, набравшейся после обеда, Ким пристроилась рядом с другими хвеллами, взяла ветошь и принялась мыть.
Постепенно монотонная работа начала успокаивать. Ким драила тарелки с чашками и размышляла о том, что ей сегодня довелось услышать.
Подробности не известны, но вернуться можно. Для этого нужен амулет и карта. Первый у нее имелся, вторая… Вторую она собиралась утащить. У Хасса на столе много карт, наверняка там окажется нужная. Останется только забрать ее и не попасться.
Такая мелочь. Просто пару пустяков.
Мысль показалась такой нелепой, что даже стало смешно. Обокрасть Хасса. Действительно, что может быть проще. Ким вспомнила его взгляд, который, казалось, видел насквозь и поежилась. Нет с ним такое не пройдет. Он почувствует подвох еще до того, как она решится на роковой шаг. Карту нужно искать в другом месте.
Чуть позже остальных хвелл отправили помогать в другую часть лагеря, а Ким как самую слабую и бесполезную оставили наводить порядок. Она начищала песком столовые приборы и краем уха слушала, о чем щебечут девушки-помощницы.
Стоило только повару подойти ближе, они замолкали и с удвоенным рвением принимались за чистку картофеля к ужину, но едва он отходил, как разговоры возобновлялись.
Конечно, они рассуждали о мужчинах. О молодых воинах, пленивших девичьи сердца, о матерых наемниках, от которых дрожь по всему тему, а особенно под поджилками. Даже про кхассеров парой слой обмолвились. Только осторожно: шепотом и оглядываясь, чтобы никто посторонний не услышал.
— А кто такая нойри? — внезапно спросила Ким, тут же смутившись своей собственной смелости.
Самая болтливая из девушек, которая была готова болтать с кем угодно и даже с хвеллой, внезапно ставшей такой любопытной, тут же принялась рассказывать:
— Это нареченная кхассера. Ее выбирают старейшины.
— Кхассер не может сам себе выбрать женщину? — удивилась она. Уж кто-то, а Хасс не выглядел робким юнцом, не способным самостоятельно сделать выбор.
Девушка поманила ее пальчиком, заставвляя склонить поближе и шепотом произнесла:
— Они могут выбирать себе кого угодно, хоть нас с тобой. Но лишь со своей нойри, пройдя обряд на камне плодородия, они могу зачать дитя.
В конце развела руками, дескать вот такая беда у бедных кхассеров, и вернулась к разговорам со своей подругой, а Ким уныло потянулась за очередной ложкой.
Значит пленницу отправит к императору на допрос, а сам поедет жениться?
Отчего-то пекло глаза и было больно дышать.
Наверное, виноват полуденный зной. Не иначе.
Глава 13
Спустя неделю, Ким казалось, что в этом лагере она провела уже целую вечность. Повар, привыкший к тихой бледной девушке и убедившийся в том, что она достаточно умна и ответсвенна, доверял ей все больше поручений, которыми раньше занимались исключительно свободные помощницы.
