него клубы пара, и дыхание становилось удивительно свободным, хотелось остановиться и просто дышать, прислушиваясь к шагам приближавшейся весны, вдыхать её густой и терпкий сладковатый запах.
Но у Аннабелль не было на это времени. Она пошла по следам Герцога, искренне надеясь, что конь не ушёл слишком далеко от замка. «Надо было корзину взять», — подумала девушка и скептично фыркнула, несколько разочарованная собственными мыслями. Она должна беспокоиться о хозяине замка, представлять его истекающим кровью где-нибудь в овраге, а она думает о корзине! Конечно, она беспокоилась о нём, но недостаточно, чтобы сердце билось, как сумасшедшее, а по спине бежал холодный пот. «Клод!» — в очередной раз позвала она, внимательно глядя на тропу под ногами. Вдруг ей послышалось, как где-то невдалеке заржал конь. Анна свернула с тропы и побежала на звук, прорываясь сквозь сухой папоротник, шурша прошлогодними листьями и спотыкаясь о скрывавшиеся под ними корни. Она была абсолютно уверена, что слышит лошадиное фырканье и негромкий мужской голос. Ей даже казалось, что звуки становятся громче, и, окрылённая надеждой, она бежала быстрее, почти не вспоминая о плотоядных кустах и не напоминая себе, что совершает ошибку.
Голоса стихли так же неожиданно, как зазвучали. Анна огляделась в поисках кого-нибудь, чего-нибудь: тропы, сломанных ветвей, следов. Вокруг не было ничего, даже птицы стихли. Всё молчало, даже деревья перестали щёлкать ветками и трещать стволами, склоняясь под порывами ветра. Тишина не предвещала добра, а Аннабелль была из тех, кто ненавидит затишья перед бурей даже сильнее, чем надвигающийся шторм. Она попробовала вернуться на тропу, с которой ушла. Искала собственные следы на рыхлой земле, на плотно слипшихся прошлогодних листьях, сломанные ветви, но не находила ничего и двигалась, скорее, наугад, чем пользуясь какой-либо логикой. Самым веским аргументом для неё стало: «кажется, я проходила мимо этого куста». Больше всего её теперь беспокоил не шанс найти Клода, а возможность быть найденной.
Небо выцветало на глазах. Вскоре его светлые пятна, видневшиеся сквозь переплетения ветвей, сделались серого, почти белого цвета, будто кто-то ленивой рукой размазал облака по всему небосклону. Где-то вдалеке начало расползаться большое тёмное пятно, но к тому моменту, как девушка смогла увидеть его размытый край, прошло не меньше часа. Всё это время Аннабелль бродила по лесу, надеясь высмотреть среди деревьев угольно-чёрного коня, Клода или шпили замка. Она звала Клода, то ли моля о помощи, то ли строя из себя героиню. Крик царапал горло тупыми когтями, Анна начинала кашлять от боли, но продолжала звать, а когда сил почти не осталось, она слабо бормотала его имя, изредка приправляя бесконечное: «где же ты?» крепким словцом.
Ей начало казаться, что она ходит кругами, когда она увидела полностью втоптанный в землю папоротник. Аннабелль посмотрела на него с высокомерным безразличием, но вдруг остановилась. А что, если это не «её» папоротник? Что, если это притоптал кто-то до неё. Она с ужасом осмотрелась в поисках чьих-нибудь следов и нашла длинные и глубокие царапины на коре дерева. Она не знала, насколько свеж след, но желание уйти как можно скорее, чтобы не оказаться на месте несчастной коры, она чувствовала отчётливо.
Девушка развернулась и побежала обратно. Где было это «обратно», она не знала, поэтому выбранное ею направление правильнее было бы назвать «куда глаза глядят». И бежала отчаянно, моля, чтобы кто-нибудь, кто угодно, нашёл её. Вместо ответа она услышала раскаты грома и мощный порыв ветра, прокатившийся сквозь лес и заставивший деревья вздрогнуть. Птицы от неожиданности взмыли вверх тёмной тучей и потерялись под облаками. Аннабелль ускорила бег, но понимала, что вряд ли ей удастся выйти куда-нибудь. «Нужно было искать реку или ручей», — вспоминала она, с горечью осознавая, что было уже непростительно поздно. С ветвей закапали первые капли дождя, а через секунду мощные потоки гремели всюду, выбивая из стволов и ветвей оглушительную дробь, в шуме которой терялись все остальные звуки. Платье Аннабелль намокло и стало настолько тяжёлым, что каждый шаг давался с трудом, волосы прилипли к лицу, земля выскальзывала из-под ног и девушка уже устала падать и подниматься, но раз за разом вставала со скользкой, мокрой земли. Она уже позабыла о том, что когда-то хотела выйти из леса, а ещё раньше — пыталась найти кого-то. Теперь она шла просто так. Вопреки всем силам, которые хотели погубить её. Она так часто оказывалась в опасности, что теперь окончательно утратила страх перед ними, осталась лишь усталость, нежелание бежать куда-либо. Хотелось остановиться, лечь под ближайшей осинкой и успокоиться, но она всё шла, обещая себе отдых там, за стеной леса, у тёплого очага.
Анна в очередной раз упала, но не смогла подняться. Она прижалась щекой к мокрой земле, ещё чувствуя исходившее от неё тепло, которым её напоили солнечные лучи, а теперь так рьяно отбирала вода. Девушка ощущала, как ритмично капли разбивались о неё, точно маленькие пули, и казалось, что там, где они падали, вырастали красные цветы, подставлявшие атласные лепестки этим хрупким небесным алмазам. Эта картина предстала перед глазами Аннабелль так ярко, как настоящая, и девушке показалось, что она не видела ничего прекраснее, чем эта нарисованная её воображением картина: алые цветы в призрачном сером мире, окутанном дымкой дождя. Сквозь дождь она увидела снег, сделавшийся совсем прозрачным. «Сегодня он растает», — подумала она, чувствуя дыхание весны на своём лице.
— Аннабелль! — оглушающе громкие шаги вернули девушку к реальности. Она медленно села, оглядываясь по сторонам, словно её разбудили, прервав удивительно красивый сон. Клод чёрной тенью появился из-за деревьев и подошёл к ней. Через секунду на плечи девушки был накинут плащ, плотный, тёплый и надёжно защищавший от дождя.
— Я Вас искала, — произнесла она еле двигавшимися губами.
— Что? — переспросил он, его голос с едкой насмешкой дрожал от гнева. — Я искал тебя.
— Мне оставили записку, — продолжала она, придерживая одной рукой плащ, а второй обыскивая карманы. — Я не знала, что это значит, поэтому решила найти Вас.
Она протянула ему смятый, промокший насквозь клочок бумаги, все надписи, которые были на нём, расплылись, оставив после себя только бесформенные пятна. Клод несколько минут пытался прочитать что-нибудь в этих растекшихся кляксах, но теперь на бумаге не было даже намёка на слова. Он сложил записку и убрал в карман.
— Что там было? — уже более сдержанно спросил он.
— «Спаси его», — ответила девушка и с помощью Клода поднялась с земли.
— Неужели такая мелочь заставила тебя беспокоиться обо мне? — саркастично усмехнулся он. Хозяин замка хотел сказать что-то ещё,
