Я посмотрела на Джека. Он сжал губы и наморщил лоб. Наверное, ему не хотелось признаваться, но и его огорчало, что нас никто не будет встречать. Сколько я ни пыталась, так и не смогла понять, в чем же состоит несвобода Джека. Если мои родители мне шагу не давали ступить, его родителям, похоже, вообще нет дела до сына.
И вдруг чудовищный толчок заставил меня подпрыгнуть. Извне раздался звук, похожий на раскат грома.
— Что случилось? — закричала я.
— Успокойся, дурашка. Мы всего-навсего приземлились.
Джек достал телефон и включил его.
— Уже приземлились?
Я выглянула в окно и поняла, что это так. Самолет катился по серой земле. Деревья и океан исчезли, сменившись унылым серым цветом. Еще совсем недавно я была в облаках! Я, Талия. После трехсот шестнадцати лет затворничества в замке, не видя никого, кроме родителей и слуг, я всего три дня назад познакомилась с этим парнем, убежала с ним и пересекла океан на волшебной летающей машине. Кто бы мог поверить? Уж точно не мой отец!
ДЖЕК
Наконец мы выбрались из самолета. Если кому интересно, сообщаю: ручная кладь Талии весила не меньше пятидесяти фунтов.
Аэровокзал Майами не спутаешь с другими. Стоит туда войти, как тебя обдает жарким воздухом, прорывающимся сквозь двери. Он напоминает тебе: ты дома.
Мне было интересно, как-то Талия воспримет нашу жару.
— Ой, как жарко! — воскликнула она.
По правде говоря, я не знал, будут нас встречать или нет. А Талии я соврал намеренно, иначе она бы целый час проторчала в женской комнате аэровокзала, расчесывая волосы своим тяжеленным гребнем. Оказывается, чтобы щеки были румяными, триста лет назад их просто... щипали. Думаю, Талия захотела бы предстать перед моей родней не иначе как с румяными щечками. Впрочем, вероятность того, что нас встретят, была почти нулевой.
Я проверил мобильник. Все нормально, он включен. Никаких сообщений не поступало. Я еще с борта, как только мы приземлились, послал родителям эсэмэски. Никакого ответа.
Мы спустились в зал получения багажа. Талия держала меня за руку. Наверное, у нее закружилась голова.
— Слушай, тебя не мутит после самолета?
— Я рада, что здесь не одна. Какое множество людей. Я за всю жизнь не видела их столько, сколько за этот день.
— Привыкнешь.
Странно, но мне приятно, что она держится за мою руку. И ее зависимость от меня тоже не раздражает.
— Смотри! Карусель! — воскликнула Талия, показав на багажный круг.
— Да. Только не вздумай на ней покататься. Нужно ждать, пока появится мой чемодан.
Моих родителей среди встречающих не было. Звонков или сообщений от них — тоже. Тогда я позвонил домой. Трубку взяла сестра.
— Привет, Мерилл. А где наша мамочка?
— Утешается как может, раз ее угораздило произвести на свет такого непутевого сына.
— И чем утешается?
— Наверное, играет в теннис.
Я отвернулся, чтобы Талия не слышала наш разговор.
— Слушай, мы прилетели. Сейчас ждем багаж. Так что, никто из предков не приедет?
— Скорее всего, нет, — ответила сестра. — Правда, за мной в лагерь мама приезжала. Забрала меня на прошлой неделе. Но я — ребенок послушный. Из лагеря не сбегала.
— Можешь съесть конфетку, — сказал я и набрал служебный номер отца.
Мне ответила Мэрилин — его секретарша, тощая старая дева. Я познакомился с ней, когда целую неделю разгребал какие-то бумаги в отцовском офисе. Отец считал, что я должен частично отработать путешествие в Европу.
— Как, ты уже прилетел? — удивилась Мэрилин. — Твой отец уехал в Хьюстон. Может, вызвать для тебя такси?
— Нет, спасибо. Я сам.
Это очень похоже на моих родителей. Сначала «вылетай немедленно», а потом забывают приехать в аэропорт за собственным сыном. Пусть теперь раскошеливаются и оплачивают такси.
Я подхватил с круга свой чемодан и только тогда обнаружил, что Талия исчезла. Куда она могла деться? Только что стояла рядом, держалась за руку. Неужели ее угораздило прокатиться на «карусели» и теперь она объясняется с кем-то из администрации аэровокзала? Или хуже того: ей захотелось похвастаться своими драгоценностями перед каким-нибудь смазливым охранником. Или какой-нибудь старик пообещал угостить ее пирожным, если она поможет отыскать сбежавшего щенка.
В моей голове крутились самые неожиданные и дурацкие варианты. Пока было ясно одно: Талия потерялась в толпе, и мне лучше всего оставаться здесь, иначе мы не найдем друг друга.
И все-таки, куда она могла подеваться?
— Джек, — услышал я знакомый шепот.
Я оглянулся.
— Джек!
Вот она где! У стены. Я сразу заметил ее зеленый балахон с капюшоном, скрывающий волосы и половину тела. Купил ей в Париже, чтобы не продуло в самолете.
— Иди сюда. Я уже думал, ты потерялась.
Талия подошла, не переставая озираться по сторонам. Вид у принцессы был испуганный.
— Она еще здесь?
— Кто она?
— Тсс! Я видела старуху в черном платье. Это была Мальволия.
Какая еще Мальволия? Я стал вспоминать. Ах да, злая ведьма, наложившая заклятие на Талию и заставившая ее проспать триста лет.
— Откуда ей здесь взяться? Она жила сотни лет назад, в далекой Эфразии.
Но принцессе было не до смеха.
— Я тоже жила сотни лет назад, в далекой Эфразии. Однако сейчас я здесь.
Здравый аргумент. Я стал вглядываться и действительно заметил среди толпы фигуру в черном монашеском одеянии.
— Успокойся, — сказал я Талии. — Никакая это не Мальволия. Просто монахиня.
— Это не она. Она... — Талия поплотнее натянула капюшон, пряча лицо. — Она исчезла.
— Ну и прекрасно. Тогда пойдем и возьмем такси.
Талия снова взяла меня за руку. Мы направились к выходу. Она продолжала озираться и поглядывала наверх, словно кто-то мог наброситься на нее с потолка.
— Да успокойся ты, принцесса. Если эта Мальволия и жива еще, она давным-давно забыла о твоем существовании. Ну сколько можно злиться за то, что ее не пригласили на какое-то торжество?
— Хорошо бы. Но ведьма — женщина, а женщины такого не забывают.
— Ну и пусть себе помнит. Тебе-то что? Здесь не Эфразия.
— Я уже однажды дорого заплатила за свою невнимательность к предостережениям. Больше не хочу.
ТАЛИЯ
В такси было жарко. Мы ехали не быстрее, чем на лошади. Джек сказал, что это из-за «транспортных пробок». А у меня перед глазами по-прежнему стояло лицо Мальволии.
Я не решилась рассказать Джеку все, боясь, как бы он не счел меня сумасшедшей. Но ведь я видела ее. Там, в этом большом здании, которое называется аэровокзалом.
