— Потанцуй со мной, — шепнул он, обнимая её за талию.
Осенний лес укутывал их тёплыми грибными запахами опавшей листвы, влажной земли и вековых замшелых деревьев, лунный свет серебрил чёрные волосы, отражаясь в глазах, ночной туман, словно лёгкая вуаль, поднимался от земли, и два дыхания сливались в одно, срываясь с губ едва заметными облачками белого пара.
Это короткая история о пути протяжённостью в целую жизнь и продолжительностью всего в три дня.
История пути, неразрывно связавшего последнего в этом мире дракона и меня, его убийцу.
Змееяд
Я делаю ещё шаг и замираю. По лиловым обрывкам туч расплавленным золотом разливается закатный свет, словно отчаянный крик тонущего за горизонтом солнца. Я слышу её. Даже мёртвую, я продолжаю слышать её всем своим сердцем, всем своим существом. Я закрываю глаза и касаюсь пальцами шершавой и влажной от растаявшего снега поверхности серо-синих валунов совсем близко от её холодной белой руки.
Кажется очень странным то, что она остаётся здесь, на острых камнях, с небьющимся сердцем, с остановившимся взглядом. Для такой, как она, было бы гораздо естественней исчезнуть, раствориться, растаять, обратиться пеплом, да что угодно! Только не оставлять после себя здесь это холодное прекрасное тело, пугающее своей непохожестью на неё живую, оставить лишь слёзы наши, и боль мою, и память о себе прозрачной невесомой дымкой, призванной отныне застилать мой взор, с каждым днём отодвигая привычный мир всё дальше.
Я оборачиваюсь и смотрю вниз, в холодную черноту воронёных доспехов, и чувствую, как под узорчатыми панцирями человеческие сердца захлёбываются подкатывающим ужасом пред чем-то неминуемым. Они увидели, что произошло, раньше, чем я почувствовал. Странно, ведь произошло это со мной…
1
Изольда
Она вздрогнула и проснулась, не успев понять, что же её напугало. То ли какой лесной шорох, то ли всё тот же сон про чёрную стрелу у неё под рёбрами и изумрудный яд, разносящийся по раскалённой крови. Рассвет ещё не наступил, но был уже близко настолько, что она ощущала в воздухе его запах, звеняще-чистый и холодный. И запах дождя, пролившегося этой ночью над сосновым бором далеко к северу отсюда. Холодает. К полудню будет снег. Надо поторапливаться.
Она выбралась из своего укрытия, застланного еловыми лапами углубления под замшелыми валунами, и, не успев распрямиться во весь рост, зашлась страшным хрипящим кашлем. На бурые листья упало несколько капель крови — иссиня-чёрной, густой, словно вулканическая лава.
Она осторожно выпрямилась, прислушиваясь к себе: после приступа сердце успокаивалось, возвращаясь к привычному ритму, но дышалось тяжело, сипло, с присвистом где-то под солнечным сплетением, там, где обычно рождается пламя. У здоровых драконов, не у неё. Она уже утратила эту способность, как сначала утратила способность летать, а затем и обращаться. Впрочем, человечий облик гораздо безопаснее драконьего, когда крылья тебе уже не служат, а путь столь не близок…
Король
Старший Охотник стоял перед королём в полутёмной пустой зале, почтенно склонив голову, приложив в знак верности правую руку к левому плечу. Стоял так долго, что начал беспокоиться, не задремал ли король на своём убранном шкурами троне, размышляя над его, Охотника, словами?
— Ступай! — наконец вымолвил он, — и в твоих интересах — не попадаться мне более.
— Но, Ваше Величество, а оплата? — изумился Охотник. Он успел понять, что уволен, что ему не заплатили за выполненную работу, но то, что это — наилучший для него вариант, и даже великое благо — этого он не осознал. Видимо, зря.
— Какая оплата? — невозмутимо переспросил король.
— Ну, за тварей этих…
— Ты выполнил свою работу? Сделал то, что я велел тебе сделать? — уже громче перебил его король.
— Я убил…
— Всех? — пронзительный выкрик отразился от мраморных поверхностей залы с таким эхом, что свело зубы. Король встал и медленно пошёл в сторону вновь поспешно склонившегося Охотника.
— Всех? — уже спокойней повторил он свой вопрос, обходя Охотника кругом. — Даже ту, что ранил, но она сбежала от тебя?
— Она умрёт, Ваше Величество, дайте только срок! Стрела-то отравлена!
— Значит, не всех… — мягко заключил король. — Только дело в том, что времени у нас нет, а у тебя — так и подавно. Убить, — велел он стоявшему при дверях стражнику, едва кивнув на согбенного Охотника. — И найдите мне Змееяда. Мне нужен лучший, а не это.
Змееяд
Я снимаю душную кожаную птичью маску и утираю со лба пот, кладу её подле себя. Стянув тяжёлые сапоги, ослабляю перевязь и с блаженным вздохом вытягиваюсь, оперевшись спиной о замшелый валун. Подставив лицо влажному ветру, наблюдаю, как в рваных грязно-серых облаках, истёртых быстрым ветром до полупрозрачности, то и дело сквозит приглушённый осенний свет далёкого солнца. Он легонько, словно игривый котёнок, касается меня то там, то здесь, пускает солнечных зайчиков от моего до блеска начищенного арсенала… Не брезгует. Не прячется за горизонт, в ужасе задёрнув небо тучами, при виде меня, наёмного убийцы, о котором слышали все, но лица которого не знает никто. Это и к лучшему: говорят, стоит только Змееяду снять маску, свет померкнет — настолько он ужасен. Глупости это всё. Не меркнет. Я проверял.
Будь я на месте света, померк бы при виде нашего короля, молодого и прекрасного. В голове его от скопившихся там мыслей черней, чем в деревенском дымоходе. Но зла он не делает, нет. Зло за него буду делать я. Такая работа.
Изольда
Она уже даже и не помнила, когда именно драконы поняли, что это не просто охота — развлечение для глупых, богатых и суеверных. Их истребляли. Продуманно и жестоко. Всех. Не оставляли даже самых маленьких. Драконы редко живут семействами, они чаще одиночки, поэтому их сложнее отыскать. Но ей не повезло. Их было много, что упрощало поиск их гнезда. Их было много, и это многократно увеличивало боль потери. Их было много… Её было много — в каждом из старших и
