ей прислал горничную.
— Так что передать магистру? — поинтересовалась Ивлар.
— Магистру?
— Да, дерр Бэхор Хант с утра спрашивал, не угодно ли госпоже будет принять магистра.
— Ивлар, — с укоризной посмотрела на неё Хельвиг, — ты с утра об этом не говорила.
— С утра и так было понятно, что госпоже не угодно, — пожала плечами Ивлар.
— Передай, что мне угодно его принять, — улыбнулась Хельвиг.
Ивлар приоткрыла окно, свистнула и крикнула приказ кшатрию на ахатикайском.
Амер Хант перевернул стол в гостиной набок и кидал в него сюрикэны, лёжа на диване.
— Войдите! — ответил магистр на короткий стук в дверь.
— Хандришь, магистр? — Бэхор заметил утыканный звёздочками стол: — А, развлекаешься, ну ладно.
— Чего тебе?
— Ты отменил все встречи на два дня.
— Это потому что я не планирую ни с кем встречаться.
— Я бы поспорил, ну да ладно, не буду. У меня две новости. Первая, капитан поискового отряда доложил, что тела обеих горничных найдены в ущелье.
ещё одна звёздочка воткнулась в стол.
— А вторая?
— Из Башни Теней сообщили, что леди Хельвиг будет угодно принять магистра через полчаса.
— Шутишь?
— Нисколько. Так что, одна встреча у тебя всё-таки назначена. Или не пойдёшь?
— Пойду. Что мне ей сказать, а?
— Что ты идиот?
— Это уже было.
— Ну тогда молчи, возможно, она сама что-нибудь придумает.
Ивлар встала с подоконника:
— Магистр уже здесь, я подожду внизу?
— Да, благодарю, Ивлар, иди.
Раздался короткий стук, горничная распахнула дверь перед магистром:
— Проходите, магистр. — Ивлар вышла, закрыла за ним дверь и сбежала вниз по лестнице.
Амер Хант подошёл к тахте, Хельвиг лежала, укутавшись в плед. Бледность, тёмные круги под глазами и какой-то непривычно безжизненный вид напугали магистра.
— Хельвиг…
— Добрый день, Амер.
— Добрый? Боги, Хельвиг, я сейчас же пошлю за лекарем!
— Не стоит, мне уже намного лучше, чем вчера, — улыбнулась ему она. — Не пугайся, у меня так бывает, когда резко меняется погода. Не надо ни за кем посылать, просто посиди со мной.
Магистр убрал с тахты столик, улёгся рядом с ней и обнял.
— Что же ты такая холодная?
— Ты горячий, я сейчас согреюсь.
— Прости меня, фея, я сделал тебе больно.
— Не ты. Можно задать тебе один вопрос?
— Конечно.
— Ты считаешь меня ребёнком?
— Нет, моя фея. Я считаю тебя очень хрупкой и нежной мимозой с маленькими декоративными колючками.
Хельвиг вздохнула.
— Ну поцеловать-то ты меня можешь?
— Конечно, — ответил ей Амер Хант. Он поцеловал Хельвиг и подумал, что горничной повезло, что её уже кто-то убил.
— Согрелась? — спросил он, глядя на порозовевшую Хельвиг.
— Да.
— Сказать, чтобы принесли обед?
— Да, — улыбнулась она, кажется, я проголодалась.
За окном из-за туч показалось солнце.
После обеда Хельвиг снова уснула. Амер Хант смотрел на неё и даже бледной и болезненной она была прекрасна. Больше всего ему хотелось показать ей, как страстно он её желает. И что ему, кроме неё, никто не нужен. Что он мог ответить на её вопрос? По законам Империи она уже достигла брачного возраста. А здесь в Ахатик, айе девочек отдавали замуж и раньше. Но он не хотел больше видеть испуг в её глазах. Была ли она ещё ребёнком или уже нет, кто он такой, чтобы решать? Она ведь даже не была человеком. Возможно, для её вида она ещё дитя. Он не мог даже надеяться, что она выберет остаться с ним, когда узнает всё о себе. Пусть решает сама, он будет ждать. Возможно, когда-нибудь, он увидит в её глазах желание.
Магистр перенёс её на кровать, укрыл пледом, спустился во двор и подозвал Ивлар.
— Тебя нанял дерр Бэхор Хант?
— Да, магистр, — ответила эсфа, опуская глаза под его взглядом.
— Здесь стало небезопасно. Головой за неё отвечаешь, эсфа.
Он приподнял её подбородок двумя пальцами, вынуждая смотреть ему в глаза.
— Я тебя сам, если что, найду и убью. И убивать буду небыстро.
— Да, магистр, — вздрогнула и отшатнулась эсфа.
— Надеюсь, вы, змеи, стоите того, что за вас просит клан. Иди.
Сегодня группа адептов тренировала под руководством Бэхора связку ударов и защиту от неё же. Бэхор перемещался между парами и следил за учениками, иногда заменяя кого-то в паре.
Амер Хант не стал дожидаться, пока он завершит тренировку.
— Бэхор!
— Магистр?
Бэхор ушёл с арены и подошёл к магистру. Тот мрачно смотрел на главу Службы безопасности. И как-то Бэхору не нравился этот взгляд.
— Я знаю, почему Элайя нарушила мой приказ. Она солгала и скрыла от меня правду.
— Интересно. А ты как узнал-то?
— Знаешь, мне сегодня захотелось оживить эту горничную, а потом снова убить. И делать так много-много раз.
— Так а при чём тут Элайя? — осторожно поинтересовался Бэхор.
— Я не мог заметить, что с ней было что-то не так, с ней всё было так, и она не собиралась вершить свой суд вместо теней. Она сорвалась. Потому что этот Ширас Аз’Дайс мучил кого-то лично ей дорогого. Кого она не смогла защитить.
— Но кого? — удивился Бэхор. — Элайя была довольно ветрена, у неё не было постоянных мужчин. А из той родни, которую она знала ещё ребенком, до того как попала в Орден, уже и в живых-то, наверное, никого нет. Ей же было около семидесяти?
— Я точно не помню, думаю, даже больше. Надо уточнить.
— Так она что, поддерживала отношения с родом Эстер?
— Не думаю, во всяком случае мне об этом ничего не известно.
— Но тогда, кто?
— Полагаю, у неё где-то была семья. Или ребёнок. Она могла родить ребёнка и не сообщить в Орден.
— Боги, Амер, но почему?
— Помнишь, как она не хотела становиться Тенью? Что, если она родила девочку. Не мага. И не хотела ей такой жизни, какую жила сама? Конечно, её дочь никто не стал бы у неё отнимать, но ведь она бы выросла и ей могли предложить войти в Орден.
— Ну хорошо, пусть даже так, но какова вероятность того, что именно эта её дочка или даже внучка попала к тому, кого должна была проводить к теням Элайя? Она что, сама попросилась проводить его?
— Нет, Бэхор, ей не надо было ничего просить. Она увидела её у него. Когда пришла. После этого она уже не понимала, что делает. Она не хотела его судить, она просто потеряла контроль.
— Хаддегардские боги! — Бэхор помолчал, пытаясь осознать. — Магистр, но ведь… это значит, кто-то знал о том, когда именно она там будет? И о том, что Ширас Аз’Дайс не древняя кровь. И этот кто-то знал о её ребёнке и прислал этому ублюдку её ребёнка,
