знаю. Я на нём ездила к ущелью.
— Ты ему нравишься, обычно он ведёт себя иначе, — магистр решил не уточнять, как именно. Его до сих пор изумляла эта авантюра, которую устроил Бэхор с поездкой на его коне, о чём он узнал совершенно случайно. Магистр даже подозревал мелкую месть, как основной мотив такого решения. Вайю его, однако, тоже удивлял. Злющий, как демон, перед ней конь прикидывался котёнком.
— Пойдём, — он взял её за руку и повёл в сторону дворца, — ты испугалась? Тогда в ущелье.
— Нет, всё произошло очень быстро. Но потом мне было тоскливо, а ущелье так и стояло перед глазами. Где мы? — спросила Хельвиг.
— У меня дома, — ответил Амер Хант.
— Так ты живёшь тут?
— Нет, Хельвиг, я здесь не живу, но всё же, это мой дом.
Они прошли мимо дворца, не заходя внутрь и снова оказались в парке. Дорогу подсвечивали светящиеся фонтаны и капли на деревьях.
— Магия грёз, — ответил на молчаливое изумление магистр.
Парк закончился, и они вышли к морю. Пляж освещался только луной, но по очертаниям можно было угадать круглую, окружённую скалами бухту.
Хельвиг всмотрелась в темноту, сняла сандалии, подошла к линии прибоя, наклонилась и потрогала воду.
— Тёплая.
— Будешь купаться?
— У меня нет купальной одежды.
— Тебе ничего и не надо. Тут нет никого, кроме нас с тобой. И тут темно.
Он стянул через голову тунику, снял короткие кожаные сапожки и расстёгивал пояс на брюках.
Хельвиг растерялась. С одной стороны — страсть как хотелось в эту тёплую, лениво плещущую воду. С другой, пойти купаться обнажённой? Не дома в купальне, а вот так?
— Хельвиг, я бы тебе помог раздеться, но боюсь, на этом купание и закончится. Приходи.
Он оставил одежду на песке и пошёл к воде. Тёмный силуэт выделялся на фоне яркого лунного неба. Хельвиг смотрела ему вслед и ей не хотелось, чтобы он уходил.
— Сейчас, — ответила она, быстро скинула одежду и побежала вслед за ним. Она отплыла немного от берега, туда, где волна не сворачивалась в пенистые гребни и легла на спину.
Это было такое восхитительное ощущение, тело её качалось на волнах и вокруг не было ничего, только звёзды над головой. Она чувствовала себя такой же, как они, крохотной пылинкой в бескрайних просторах ночи. Устав и наплававшись, Хельвиг выбралась на берег. Может, тут никого и не было, но на песке, рядом с её одеждой, белела стопка полотенец и что-то ещё с ней рядом, корзинка? Она взяла полотенце и покрутила головой пытаясь понять, где магистр.
— Я здесь, — негромко произнёс Амер Хант.
Она присмотрелась и увидела, что он сидел на большом камне неподалёку. Амер Хант подошёл, тоже взял полотенце и обмотал его вокруг бёдер. Наклонился ещё раз, звякнули бокалы, он открыл бутылку, налил ей вина и подал бокал.
Хельвиг хотела ему сказать, как она счастлива, что он забрал её из Шелла. И что ей кажется, что она его любит. И какое это чудо, то, что каждый день он дарит ей эту сказку — его любовь. Но она не знала, как это сказать. Она попробовала вино, оно пахло цветами, свежестью и было немного сладким.
— Чего желает моя фея?
— Поцелуй меня, Амер.
Его поцелуи и ласки были лёгкими и нежными. Хельвиг лежала на тёплом песке, голова кружилась и звёзды вспыхивали и дрожали в чёрном бархатном небе. Она осторожно погладила его горячую гладкую кожу, Амер Хант замер, поймал её руку и поцеловал.
— Тебе неприятно?
— Нет, наоборот, мне слишком приятно.
— Ты простишь меня, Амер?
— За что?
— За то, что не умею сделать тебя счастливым.
— Я счастлив рядом с тобой и мне нравится делать счастливой тебя.
— Амер, я ведь не совсем уж дитя и я вижу, что мучаю тебя.
— Нет, — Амер Хант ещё раз поцеловал её пальчики, — ты меня не мучаешь. Ты дразнишь. Казалось бы, моя, но не моя. Ничего, фея, я подожду. Подожду, пока ты сама решишься меня поцеловать и захочешь не только нежности.
Уже много лет подряд, если он не был в отъезде, утро магистра начиналось с разминки на мечах в паре с Бэхором. Но вот уже второй раз за последние два дня Амер Хант её пропускал. Сегодня ему надо было подумать о том, что случилось за эти две недели. Но думать не получалось: он любовался спящей Хельвиг. Выглядывающее из-под одеяла обнажённое плечико выглядело очень провокационно и рождало всякие ненужные идеи. Амер Хант вздохнул, встал, тихо оделся и подал знак эсфе, которая уже сидела во дворе.
— Ты уходишь? — Хельвиг проснулась и смотрела на него, сонная, с влажными после ночного купания и растрепавшимися со сна косами.
— Да, сейчас придёт эсфа, — ответил ей магистр. А если ты не против, то я скажу леди Аликс, чтобы она продолжила занятия.
— Хорошо.
— Тогда увидимся вечером.
В комнату тихо зашла Ивлар, поприветствовала наклоном головы магистра и, увидев, что Хельвиг не спит, спросила:
— Что желает госпожа?
— Ванну, кофе и булочки.
Ивлар выглянула в окно и передала заказ кшатрию, а сама отправилась готовить ванну.
Магистр вышел, бросив хмурый взгляд на эсфу, и Хельвиг заметила, как Ивлар вздрогнула. Может, стоило попросить Амера, чтобы он не обижал её змейку? Или отпустил её, если она ему не нравится. Хотя она предпочла бы, чтобы Ивлар осталась.
— Скажи, Ивлар, а бывает так, что эсфа хочет разорвать договор?
— Срок договора всё равно придётся отслужить, — пожала плечами эсфа. Каждый сам отвечает за свой выбор.
— Но разве это не вас выбирают?
— Нет, госпожа, — улыбнулась Ивлар, — покупатель может выбрать только предпочтительный пол. Змея сама выбирает своего господина, того, который ей понравится. Или госпожу. Или, если покупателя никто не выбрал, клан отклоняет заказ.
— Значит, ты меня выбрала, потому что я тебе понравилась?
— Да, госпожа.
— Но как? Ведь ты со мной раньше не встречалась.
Ивлар достала из кармана шаровар зеркальце, открыла и подала Хельвиг.
— Магия грёз.
Это не было зеркало. Это был портрет. Из дымки, клубящейся вокруг рамки выступало лицо, изображение Хельвиг нахмурило брови, склонило голову набок и внимательно посмотрело на неё. Вот только… только это была та Хельвиг, которой она, вероятно, станет года через три или лет через пять.
— Ивлар…
— Да госпожа?
— Скажи, а я похожа на мой портрет?
— Да, госпожа, этот артефакт делал очень одарённый маг.
Хельвиг задумалась. Ей всегда казалось, что она выглядела чуть младше Талли. Не сказать, что её это расстраивало. Во всяком случае, не расстраивало до тех пор, пока она
