28
Эбби
Не знаю, сколько провалялась на ледяном полу в позе эмбриона. Очнулась с надеждой, что весь прошедший день был лишь сном, ужасным, больным, все разрывающим изнутри сном… Но увы! Даже несмотря на холод, проникающий во все клеточки тела, я помнила только последние слова этого ублюдка. Убили! Они его убили!
Сердце сжала тоска, черная, съедающая. Не верю. Никогда не смогу смириться с тем, что на земле вдруг не стало моего любимого. Не могу. Скоро словила себя на мысле, что нахожу какое-то извращенное удовольствие в том, что постоянно прокручиваю в голове картинки последних недель. Каждое воспоминание било током по нервам. От каждого возвращения в прошлое всю меня бросало в болезненную, тугую дрожь. Но я все равно, раз за разом, доставала из памяти все немногочисленные эпизоды нашего с Эдвардом счастья. Казалось, будто наяву я ощущала его поцелуи, его руки, обнимающие, ласкающие, такие теплые, нежные … И такие теперь нереальные.
Понятия не имею, в какой момент я полюбила. Но полюбила это точно. В моем сердце поселился человек из прошлого. И сейчас он мертв. Странно. Ни разу не подумала о себе, о своей участи вот в этой измененной реальности. А смысл? Сначала время отобрало у меня мою жизнь, а теперь украло и все, что делало меня счастливой.
Если бы не эта пугающая чернота перед глазами, я может быть и попробовала мыслить разумно. А так, просто лежала и пялила глаза в темноту.
Нет, плоть сильнее. Холод становился все невыносимее. Привстала на колени, пытаясь посильнее запахнуть на себе эту клоунскую куртку, которую Эдвард выбрал для меня. Эдвард… Ну вот опять душат слезы. Так не пойдет. Если я буду представлять его мертвым, сама протяну недолго. Да и что это я? Вдруг Василиск меня просто обманул? Специально соврал, чтобы я ни на что не надеялась. А я тут раскисла и собралась сдаваться. Ну нет!
Аккуратно ощупывая пространство перед собой, попыталась проползти вперед. Немного пугал тихий шорох справа и слева, как-то подозрительно он напоминал звук мелких лапок, быстро перебегающих туда-сюда. Встретиться с крысами сейчас до жути не хотелось.
Но, видимо, сегодня грызуны были не настроены на общение, или в этом подвале оказалось слишком холодно для них. Ко мне они не подбирались, а я все ползла и ползла. Ледяные камни под ладонями сменились чем-то вязким, боже, надеюсь, это просто земля! Наконец, мой лоб уперся в что-то твердое. Ага, стена. Оперевшись на нее ладонями, встала и побрела вдоль.
Чего искала не знаю. Пожалуй, эта была отчаянная попытка найти нечто теплее пола. Через несколько шагов под ногами зашуршало. Я радостно охнула и упала вниз. Солома! Никогда не думала, что буду так радоваться сену. Воняло от кучи знанто, наверно, здесь оно лежало ни один месяц. Не важно. Главное, в него можно закопаться и не замерзнуть на смерть.
Кое как устроившись и почувствовав, что ноги и руки потихоньку отмирают, я вновь позволила себе окунуться в собственные мысли. Определенно он жив. Просто все эти перемещения во времени настолько сложны и запутанны, почти не верится, что они произошли случайно! Хотя ведь мать Эдварда. Она же пропала! Имею любящего мужа, сына, прожив в 19 веке более 20 лет, она исчезла. Почти уверена, что не по своему желанию. Но почему тогда?
Мысли о временных перемещениях помогли чуть отвлечься, но лишь на время. Я то и дело проваливалась в короткий сон. Сколько он длился не знаю, но каждое пробуждение начиналось с мучительной боли воспоминаний. И с каждым разом я все больше убеждалась, он не придет. Все это правда. Вся эта жестокая жизнь настоящая, а вот я здесь чужая.
Вот хотя бы кусочек света увидеть. Нет. Казалось, я попала в царство тьмы, бесконечной, беспощадной. И самое страшное, что выхода из нее нет. А если обо мне забудут? А если специально замуровали здесь? Не удержалась, разревелась в голос. Слезы, которых становилось все меньше, жгли ладони. Накатывало отчаяние.
Начинала болеть голова. Хотелось пить. Голод тоже просыпался, но мучал не так как жажда. Но зато стало теплее. Намного теплее. Сначала я отбросила с себя охапку сена, потом расстегнула куртку. Черт, как жарко то! Горели пятки и щиколотки. Слышу писк под своей рукой, но почему-то не отдергиваю ее. Не могу. Зато глазам стало веселее, передо мной будто бы летали круги и черточки, цветные, черно-белые. К чему бы? И темноты как-будто нет. Или это я глаза закрыла? В этой темноте и не поймешь.
Где-то на фоне увядающего сознания окатила мысль про болезни и бред. Но я так и не поняла про меня это я думала или чего-то вспоминала. Поймала себя на том, что сползаю с кучи сена и растягиваюсь на каменном полу. Развожу руки и ноги в сторону. И почему я раньше не делала снежных ангелов? Ну ничего, сейчас наверстаю упущенное.
Шум вокруг меня уловила не сразу. Сначала вроде был стук, потом скрежет, чей-то вскрик. Это что Эдвард? Улыбаюсь. Тянусь к нему рукой и опять не могу. Мой воображаемый Эдвард все так же прекрасен. Шепчу «Люблю тебя», а он хватает меня на руки, прижимает ближе, что-то говорит, не слышу. Я улыбаюсь. Это мой самый прекрасный бредовый сон.
****
— С ней точно все в порядке?
— Да, можете выдохнуть. Кризис миновал. Девушка молодец, настоящий боец. Честно скажу, два дня назад мои прогнозы были более пессимистичными. Но молодой организм справился. Вот вам рекомендации, я еще зайду вечером. Так, я же сказал, успокойтесь, она будет жить.
Это обо мне говорят. Почему-то определила это безошибочно. Первый голос такой знакомый, второго мужчину не знаю. С трудом пытаюсь открыть глаза, не могу. Слышу шорох, затем шаги и то, как кто-то закрывает дверь. Потом ощущаю тепло чьей то руки. Неужели? Это он… Из груди вырывается вздох, пробуждая во мне силы. Распахиваю глаза и натыкаюсь на лицо, его лицо!
— Так ты не сон… — почти не слышно шепчу, губы, будто ватные.
— Эбби… Единственная моя, мое сердце — его голос дрожит. А как он похудел! Скулы заострились, под глазами глубокие тени и огромный синяк
