Орионец откинулся на спину стула, на котором сидел, и, подумав, согласился.
— Хорошо.
Не сумев скрыть волнения, я задала вопрос, который более сего меня мучил:
— Мужчина, что без сознания… Что говорят ваши врачи? Каков диагноз?
— Истощение энергии. Состояние стабильно тяжелое. Результаты генетических тестов пока не готовы, но в теле обнаружен дезактивированный имплант. У нас нет специалистов, занимающихся подобными состояниями, поэтому мы обратились к лирианцам. Они обещали отправить к нам своих врачей. И, кстати, — майор улыбнулся, — узнав о лигре, лирианцы сказали оставить его рядом с больным. Животное стабилизирует состояние больного.
— Я же говорила.
— Говорили, — иронично сказал военный. — Но вам доверять мы не можем, а лирианцам — можем. Моя очередь задавать вопрос. Кто этот мужчина? Мы взяли его биологический материал для анализа, но пока не нашли ни единого совпадения ни в одной базе. Настоящую личность этого человека сложно установить, хотя бы потому, что у него множество поддельных. Мы нашли отменного качества фальшивые документы, биологические маркеры… Знать бы, где он их достал, — пожелал орионец, и что-то мечтательное появилось в его лице.
— Он наемник с Тайли, бывший раб. Свободу выкупил, участвуя в боях, и взял себе имя Риган. Известен также как «Драный кот».
— Это мне уже известно. Не повторяйтесь.
— Большего я сказать не могу.
— Вы обещали быть откровенны.
— Я действительно мало что знаю о Ригане. Долгое время сама его называла по выдуманному имени. Он очень скрытный.
— Так мало знаете о нем, и так беспокоитесь о его судьбе?
— Если бы не он, я бы осталась на Тайли. Конечно, я беспокоюсь о судьбе человека, который решил мне помочь.
— Почему он решил вам помочь? Почему стал помогать центаврианке, захваченной в рабство?
— Я думаю, у него были планы на меня. Он хотел использовать меня или просить об услуге.
— Что ж… А некто «Скирта», кто он?
— Тоже бывший раб. Они с Риганом жили на одной ферме. Что будет со Скиртой?
— Он будет содержаться в одной из тюрем до выяснения материалов дела.
— Почему? Что он сделал, чтобы упечь его в тюрьму?
— Во-первых, он подозреваемый и прибыл из системы, которая по нашей классификации недружественна. Во-вторых, он нарушил закон Союза, оказавшись в нашем пространстве. В-третьих, вы сами сказали — он друг и помощник Ригана, а Риган нарушил едва ли не все законы Союза и РО в частности. Если покопать хорошенько, можно найти вину. Так что оба этих орионца — если они, конечно, орионцы — будут отбывать сроки.
Мне ничего не оставалось, кроме как смириться. Я обещала, что освобожу всех, но для начала мне нужно освободить саму себя. Пока же я не могу ничего сделать, у них даже не установлена официальная расовая принадлежность. Люди, живущие на планетах, не состоящих в Союзе, определяют себя, как хотят, и законы устанавливают такие, какие хотят. Поэтому с ними всегда сложности. Но все же, и Риган, и Скирта, и Джуди — люди, и они в относительной безопасности. Чего не скажешь о Тенке.
— А Тенк?
— Кто? — не понял военный.
— Гибрид. Его зовут Тенк. Как он? Что ждет его?
— Заниматься его делом буду не я. Я, — тут майор усмехнулся, — не тот человек, который может вам сказать, какова будет судьба гибрида. На данный момент у меня приказ содержать его под особой охраной, в особых условиях.
— Надеюсь, эти особые условия не садистские? — уточнила я, и голос мой сделался жестким.
— Мы не звери, гражданка Миктула. — отозвался майор, и, откровенно веселясь и заведомо мне не веря, спросил: — Этот ваш гибрид — скала, от которой не дождаться ответов. Как вам удалось уговорить это существо, заставить сотрудничать? В чем секрет?
— Секрет в том, — холодно ответила я, — чтобы относиться к нему не как к «существу», а видеть в нем личность.
— Вы сами не верите в то, что говорите.
— Но вы же хотели услышать правду? Вот она, правда. Может, Тенк и выглядит устрашающе, но душа у него человеческая. У него есть мечты, стремления и желания, и они мало чем отличаются от наших, поверьте мне. Он хочет жить, а не существовать. Я увидела это, и поэтому мы смогли договориться.
— Эти сказки оставьте кому-то другому, Миктула. И информации вы так и не дали. Я ничего другого от вас и не ожидал.
Он встал и пошел к дверям, но остановился, когда я протянула:
— Благодаря таким, как вы, у таких, как я, всегда есть шанс освободиться, сбежать, и сделать все, что угодно. Слишком шаблонно мыслите.
Мужчина резко обернулся.
— Благодаря таким, как я, — процедил он, — здесь, на окраине РО, сохраняется порядок.
— Не буду спорить, порядок вы сохраняете. Вы следуете четким инструкциям, выполняете приказы без возражений. Гибриды и люди из недружественной системы для вас однозначно опасные объекты. Я же не следую четким правилам, у меня к каждому индивидуальный подход. Поэтому я и смогла договориться с Риганом, с Тенком. Поэтому я здесь, перед вами, а не в рабстве.
— Хотел бы верить, что ваши слова, гражданка — ваши собственные. Но вероятность этого очень мала. Скорее всего, вы здесь потому, что пережили внушение и действуете, как вам велено. Что еще вам внушили — не знаю, и никто не сможет узнать. Но правда в том, что только так бы вас отпустили из той системы. Не питайте иллюзий. Все вы, прибывшие на том космолете, отныне вечные подозреваемые. Вам не видать свободы. Тот же капитан Нигай отлично понимает это.
— Так вот как вы думаете, — прошептала я. — Что ж… Это самое логичное. Не буду вас переубеждать. Только вот, товарищ майор, всякое случается. И может случиться так, что мои слова — чистая правда.
Майор ничего не ответил и вышел, оставив меня одну и в глубокой задумчивости. А что, если он прав? Что, если все произошедшее — ненастоящее и последствия внушения? Что, если и я, и Риган встретились с рептилоидом, получили от него инструкции и забыли об этом? А взрыв и все остальное — это просто отвлекающие маневры? Не потому ли нам удалось выбраться с Тои и улететь? Не потому ли нас не смогли догнать и сбить?
Когда за мной пришел Нигай, я все еще пребывала в этой задумчивости. Он сразу распознал, что со мной что-то не так и, оставив все церемонии, спросил прямо:
— На тебе лица нет. Что случилось? Куда девалась уверенность той мурлычущей кошечки?
Я взглянула в черные глаза капитана, надеясь, что он ответит серьезно, и спросила:
— Что, если я получила внушение, если я — слуга рептилоидов? Внушение определить невозможно.
— Есть специалист, который может определить… А пока не забивай голову дурными мыслями. Ты под моей защитой. Если чиста — я никому не дам тебя в обиду. Если нет… убью сам.
Чудесно.
Глава 17
Корабль, на котором мы летели, был хорош. Системы жизнеобеспечения создавали для людей на борту идеальные условия — не сравнить с «удобствами» маленького, трясущегося и ненадежного космолета Ригана.
Обогащенная полезными добавками вода, качественная пища и медицинский уход по высшему классу сделали свое дело: с моего тела пропали все следы пережитого. Кожа вновь стала шелковым совершенством; отросшие до плеч блестящие волосы послушно лежали, не путались; губы стали мягче, нежнее наощупь, не трескались больше, даже словно бы стали полнее. Я красива, и это хорошо. Красота — отличное оружие.
Выйдя из душевой, я прошла в свою каюту, надела зеленый брючный костюм простого кроя, расчесала волосы, поправила временные браслеты на запястьях, отслеживающие мое состояние и перемещения. К слову, эти штучки на запястьях не так просты: если я вдруг начну себя неадекватно вести, Нигаю будет достаточно нажать на кнопочку на управляющем устройстве, и я потеряю сознание. Но я такой глупости не совершу…
Я решила держаться с Нигаем так, словно между нами ничего не было, и это уже принесло свои плоды. Он вел себя со мной так же безупречно, как и сразу после нашего знакомства, на военной базе Гебумы, и практически не беспокоил меня, лишь иногда приходил осведомиться, как я себя чувствую и нужно ли мне что-то. Команда корабля, военные и прочие, кого я встречала, выходя из каюты и прогуливаясь по палубе, также обращались со мной очень тактично и вежливо, словно я была дорогой гостьей, а не заключенной. Все это вызывало ложные ощущения надежности и безопасности.
