Это она поняла по их вспыхивающим красным огнем глазам, когда те проверяли окружающую местность на наличие опасности. После недавних страшных событий жители замка не просто чурались находиться с ней рядом, а даже не смели смотреть в её сторону.
Как же все это раздражало, ещё и проснувшаяся от заклятья волчица не давала покоя, беснуясь внутри, недовольно царапая грудь, просясь на волю. Но позволить этого Нарина не могла, слишком опасно. Однако сдерживать зверя приходилось всё сложнее, та с каждым днём опробовала на крепость стены своей ментальной темницы.
После полудня Нарина находилась в так полюбившейся ей беседке. Жанна ушла совсем недавно, как объяснила – потребовалась её помощь целителю Керну. Впрочем девушка была и не против. Хотя после того случая, поначалу до жути боялась оставаться одна. Стражники не в счёт.
Благодаря магии целителя и её собственной крови, спина уже зажила, правда остались еле заметные белесоватые рубцы. И девушка с удобством расположившись в плетенном кресле под мягким пледом, наблюдала за плывущими по небу пушистыми облаками, сквозь которые изредка проносился ястреб. Клич стража эхом долетал до неё, но подлететь ближе ему не давал защитный магический барьер, что поддерживали артефакты лорда.
Да, пленница знала и об этом. Жанна была ценным источником информации. Кареглазая женщина стала ей дорога, как мать, которой девушка лишилась в раннем детстве. Лекарка больше всех проявляла заботу и от чистого сердца желала помочь, посему и рассказывала довольно многое. Даже то, что не должна.
Нарина через плечо оглянулась на своих телохранителей, которые с непроницаемыми лицами, словно застывшими масками, стояли неподалеку: «Прям каменные статуи!» Те, будто почувствовав взгляд подопечной, синхронно обернулись на неё. Стадо противных мурашек пробежали по телу девушки и, отвернувшись, она плотнее закуталась в цветастый плед. Вскоре веки отяжелели, и сон окутал её своими сладкими объятиями.
Проснулась от чувства дежавю… ей снова казалось, что кто–то из тени наблюдал за ней.
В ужасе распахнула глаза, заозиравшись по сторонам. Никого. Но ощущение чужого пристального взгляда не отпускало. В груди ёкнуло сердце и, словно загнанная птица, заколотилось о ребра. А позвать на помощь не получилось, страх ледяными щупальцами сковал горло, не давая вырваться ни звуку.
Раздался шорох, и внутрь беседки шагнула темная фигура…
Пленница с облегчением узнала охотника. Лорд Вириан остановился пред ней, скрестив руки на груди, выражение его лица было хмурым. Впрочем, как и всегда. Нарина стиснула зубы, чтобы ненароком не ляпнуть какое–нибудь оскорбление (помнила о навязанных им правилах), а после той роковой ночи и подавно боялась мужчину как огня.
– Рина, ты почему до сих пор не в моих покоях? – хоть он говорил ровно и спокойно, но в голосе отчетливо угадывалось еле сдерживаемое раздражение. А фраза «моих покоях» невольно резанула струны души.
– Я… заснула, – промолвила, плотнее закутываясь в плед. Словно затравленный зверёк, напряженно посматривала на лорда и никак не могла отойти от поразившего её страха. В разуме билась одинокая страшная мысль: «Он вернулся…!»
Вириан вздохнул и, скоро подхватив девушку на руки, направился в замок. Та сопротивлялась, дрожа как яблоневый лист на ветру, понимая, что её ждет. Но что она могла противопоставить закаленному в боях мужчине?
Когда они проходили холлу, стража со слугами с любопытством оглядывались, а кто поглядывал и с недовольством. Щеки Нарины лизнул стыд, и она, прекратив вырваться, спрятала пылающее лицо в недрах чёрной мужской рубашки. Хмыкнув, Вириан лишь крепче прижал притихшую строптивицу к своей груди. Добравшись до покоев, кивнул стоявшим у дверей воинам, тем самым отпуская их, и зашел внутрь. Там поставил пленницу на ноги, её босые ступни по щиколотку утонули в мягком коричневом ковре.
В полумраке комнаты раздался громкий щелчок замка.
Нарина вздрогнула, вся сжалась, и стояла, не смея сдвинуться с места. Охотник подошел сзади и принялся снимать плед, открывая своему взору лиловое платье. После обхватил пальцами хрупкие плечи и, щекоча маленькое ушко жарким дыханием, шепнул.
– Хорошо ли тебе спалось в моих покоях, Рииина? – девушка задрожала всем телом. Сладкая истома пронеслась по коже, сконцентрировавшись внизу живота.
«Рина… а ведь почти как настоящее», – вспыхнуло в мутном сознании.
Руки лорда опустились на талию, но спустя мгновение поднялись выше и накрыли грудь. Невольница шумно вздохнула и дернулась в сторону, намереваясь убежать. Однако Ороти предвидел это, посему и пресёк попытку бегства на корню. Обхватив талию одной рукой, другой стал расшнуровывать платье.
– Не надо! – охрипшим голосом пискнула Нарина, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Она отбивалась кулаками, кусалась и царапалась, но все это не разумело эффекта.
– Я все равно сделаю это… – прошипел мужчина, прикусив кожу нежной шеи в наказание. – Так что лучше не сопротивляйся и тоже получишь удовольствие!
Платье пушистым облаком вокруг ног упало на пол, оставляя девушку в одной кружевной сорочке. А Вириан, подхватив строптивицу на руки, направился к кровати. Затем небрежно бросив её на тёмно–зеленые простыни, быстро скинул с себя одежду и навис над пленницей сверху. Та смотрела куда угодно, лишь бы не на него. Ей не хотелось видеть довольную физиономию охотника.
– Смотррри на меня Ррииина! Не заставляй меня снова пррричинять тебе боль! – прорычал лорд.
И Нарина испуганно уставилась в его лицо. Удовлетворенно хмыкнув, Вириан, опираясь на постель одной рукой, другой положил правую кисть девушки к себе на грудь, провел ей вниз по выпирающим кубикам преса. Нарина невольно опустила взгляд ещё ниже и сглотнула ставшую вязкой слюну. Всё–таки Ороти был довольно привлекательным мужчиной, опытным охотником, воином. Его поджарое тело украшало множество шрамов оставшихся от многочисленных кровавых схваток. Как с людьми, так и с хищниками.
Лорда охватило дикое, первобытное вожделение, и он склонился к алым манящим губам, провел по ним своими и смял в требовательном поцелуе, одновременно задирая подол белоснежной сорочки горячей ладонью. Нарина протестующе замычала, смыкая вместе зубы, не давая ему пробраться дальше. Тогда Вириан ущипнул кожу на внутренней стороне бедра пленницы и, как только девушка вскрикнула, ворвался в глубь её рта, хозяйничая там языком. Насытившись, отстранился и, прикусив мочку ушка, неожиданно произнес.
– Назови меня по имени…
Но невольница не спешила выполнить его просьбу. Она молчала, стараясь сдержать рвущиеся из горла стоны удовольствия. А чем дальше заходил в своих ласках мужчина, тем страшнее ей становилось: помнилась та боль в первую их ночь.
– Назови! – вновь попросил он с придыханием, спускаясь обжигающими поцелуями–укусами к шее, ямочке между ключицами, потом к груди, а следом обхватил горошину соска сквозь кружевную ткань. Нарина против воли все же застонала, прошептав.
– Вир–риан…
Её руки сжали его плечи исполосанные сетью тонких шрамов, несмело провели по крепким мышцам спины, задевая грубые рубцы (должно быть от плетей полученных в детстве или в пытках), и зарылись
