лишь к началу четвёртой стадии. Если бы я осталась с Филиппом, я бы только причинила ему боль. Лучше всё оставить. Я не верила, что кто-то может меня полюбить. Да я и не заслужила этого. Струсила. Отвергла всех ещё прежде, чем мне причинили боль. Боялась эту невидимую глазом силу между людьми… Боялась, и закрыла своё сердце. Такова цена".
Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасён был чрез Него.
Верующий в Него не судится, а неверующий уже осуждён, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия.
Суд же состоит в том, что свет пришёл в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идёт к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идёт к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны.
– У тебя никогда не было такого чувства… Будто всё, за чтобы ты не взялся, обречено на неудачу? – стряхнув с дивана пыль, Филипп решил разбить образовавшийся барьер между ним и призраком.
– Ты это о своей девушке?
– Что?
– Ну, я, наверное, понимаю тебя. Вокруг всё меняется. Столько стресса. Жуть. Но, вот мой тебе совет, попробуй уединиться с ней чуть позже… Когда вся эта неразбериха закончится.
– Ты что несёшь? Я спросил вообще обо всём! – живо отозвался Филипп, пытаясь как можно скорее заткнуть этот разговор.
– А… – Влад повесил голову, стесняясь, но стараясь не показывать этого.
Возможно, сейчас, подросток как-никогда близок к своему затяжному приключению. С множеством препятствий он уже повстречался и даже преодолел их, превозмогая боль. Но, как бы не была ясна дорога впереди, приблизиться к поискам своей подруги ему так и не удалось. Ни зацепок, ни образов, ни видений. Абсолютное ничего в окружении тумана забвения. Кстати оказалась мягкое и измученное долгим походом шуршание разлагающейся в кармане куртки записки. Маленькая бумажка распадалась от малейшего прикосновения, но не думала навсегда терять заложенные в неё слова. Слова Лизы.
– Кирилл, твой капитан говорил и о других военных силах в городе. Вы встречали кого-нибудь неподалёку от ваших лагерей? – стараясь говорить спокойно, Филипп всё ещё был слегка взволнован общением с человеком в военной форме на расстоянии вытянутой руки. Что-то внутри подсказывало ему, противоречило с его действиями, вдруг, это до сих пор может быть опасным. Сомнения были постоянно.
– Мы отделились от них ещё в самом начале.
– В торговый центр, уже после исчезновения Лизы, пришли военные. Куда они увозят всех пойманных?
– Прежде чем сюда попасть, Трофим Андреевич проходил контрольный пункт в импровизированном лагере неподалёку отсюда. Он единственный отмечен на нашей карте.
Была страшновато продолжать свою дорогу после всего того большого множества страшных событий, что только удалось пережить за последние несколько часов в нестандартных сутках. Сколько ещё предстоит увидеть впереди? И каждый новый вздох оставлял после себя мягкий, но очень острый осадок с воспоминаниями о вечно промокающей одежде. О хлюпающей обуви при беге. О смехе и ярости. Вспоминать всё это было тяжеловато.
"Последняя точка перед замком, где, возможно, всё может и закончиться", думал Филипп. И почти затухший синий огонёк люминесцентных палочек посреди пустой комнаты дарил свой уют. Приятные тёплые тени расстилались перед ними, прикрывая собой грубые стальные прутья и крошащийся бетон. Безопасность. Все их тёмные отражения были впереди, наталкивая на хаотичные выпады против заставших обратных им образов, они униженно сидели на их брошенных вещах.
– Друг, подай, пожалуйста, бинты. Они в моей сумке. А то, кажется, старые уже пришли в негодность. – вежливо произнёс Кирилл, аккуратно и неспешно наклоняясь к Филиппу.
– Твоей? Но она же была у Влада…
– Была уже после того, как он у меня её украл в первой нашей встрече. Кстати, за что он так и не извинился.
– Влад!
– Сейчас не простые времена так-то. И вообще, не пойму, к чему сейчас этот сумочный базар? – буркнул призрак, и снова углубился в осмотр оружия.
"Что я вижу? Насколько точно я могу быть уверен, что мои глаза меня не обманывают? Неужели у меня за спиной или не где-нибудь ещё ничего нет? Странно. Что если, это всё на благо моего хрупкого сознания. Чтобы мой примитивный и находящийся на самом низшем уровне, по мнению чего-то невидимого мозг, вдруг, не вскипел от кружащихся вокруг образов. Сам дым таким, наверное, не является, раз я в силах свободно и совершенно беспрепятственно думать о нём в самых разных формах. От его вкуса до губительной притягательности. Кстати об этом. Я только недавно стал задумываться о зове извне. О голосе, что доносится из самой этой живой бездны, стараясь, как бы, скрывать свою разумность. С чего бы? Хотя, какая разница, если правила игры уже давно приняты, ведь так? Большая, смотря с кем, ты разделяешь эту игру. Мои ботинки утопают в сугробах. Ноги уже потихоньку мёрзнут, хотя мы только что покинули развалины. Жуть".
– Фил, всё в порядке? Не отставай!
"Ха-ха, забавно. Я снова позади всех, и вновь боюсь к ним приближаться. С чего бы? Может быть, несмотря на всю их игру в миротворцев, мне до сих пор кажутся лживые маски на их лицах? Тяжело было вновь кому-то довериться, особенно в сегодняшние нестандартные часы. Тяжело было поверить, что я действительно кому-то нужен. Не считая Лизу. Она меня ударила током. Я, наверное, готов на всё, чтобы вновь почувствовать её сердцебиение через свои ладони. Хотя, я грешен. Отдалялся от людей, боясь, что они вновь причинят мне боль, хотя, ещё даже толком не узнал их. Я ненавидел людей. Но ещё больше я ненавидел одиночество. У меня не было выбора. Петля замкнулась. Я несчастен".
"Кажется, пульсирующая боль в моей голове сбивает меня с ног, пытаясь уронить на снег. Я вижу хаотично разбросанные квадраты вокруг своего тела. Квадраты, чьи цвета смешиваясь друг с другом, выдают одну общую и цельную картинку. В каждом из квадратов зашифрован свой собственный уникальный цвет, но я не могу разобрать его из-за их большого количества. Не могу выбрать один единственный из бесконечного множества разных оттенков. Это походит на старое изображение, записанное на кассету и проигрываемое на очень старом телевизоре. Я знаю это. Шум вокруг меня представленный образами и бесцельно проносящимися разноцветными точками доводил до жуткой тошноты. Сквозь меня что-то проносилось, то, чего
